укреплять, и само государство оказалось бы под угрозой. В последний раз поколебавшись, власти сделали выбор в пользу стратегии столкновения с движением в целом. Они сразу же отмежевались от близкого к «Братьям» набожного истеблишмента. 18 апреля министр внутренних дел А. X. Муса, оказывавший поддержку комитету, был отправлен в отставку. 20 апреля министр информации Сафват Шариф, который был сторонником примирения и распахнул перед религиозными программами двери на телевидении, стал жертвой покушения со стороны группировки «Аль-Джихад», а в июне Мухаммад аль-Газали выступил в качестве свидетеля защиты на процессе над убийцами светского эссеиста Фарага Фоды. Таким образом, режим утвердился в своей жесткой линии, которую он избрал: разбить с помощью военной силы вооруженные исламистские группировки, юридически и политически подавить «Братьев-мусульман» и не делать уступок набожной буржуазии, пока война не будет выиграна.
Ужесточение конфликта в 1993–1997 годах привело к сотням жертв. Безжалостные репрессии становились ответом на всё более дерзкие покушения, жертвой одного из которых едва не стал Мубарак в Аддис-Абебе в июне 1995 года,[346 — Покушение 26 июня 1995 г. на Хосни Мубарака, совершенное в эфиопской столице во время африканского саммита, символически обозначило кульминационную точку в борьбе исламистов с государством, напомнив об убийстве Садата в октябре 1981 г. Оно свидетельствовало о мощи «Гамаа исламийя», взявшей на себя ответственность за покушение, хотя по стилю этот акт террора больше соответствовал группе «Аль-Джихад», специализировавшейся на нанесении ударов по верхушке режима. Он предполагал доступ к точной информации, наличие международной инфраструктуры, владение современным оружием и т. д. Ответственность за теракт египетское правительство возложило на суданские власти, обвинив их в предоставлении убежища «мозгу» террористической группы — Мустафе Хамзе, которого ООН потребовала выдать Каиру. Несколькими днями позже Хамза объявился в Афганистане и «снял вину» с режима Хасана ат-Тураби (за три месяца до покушения последний провел III арабо-мусульманскую народную конференцию, в которой участвовала «Гамаа исламийя» и которая осудила египетский режим). Несмотря на это, Хартум подвергся сильному международному давлению. Считается, что после этого суданский режим заставил египетских активистов покинуть его страну.] и в конечном счете власти выиграли. Потерпев поражение в Имбабе, «Гамаа» не смогла повести за собой городские массы и была вынуждена перейти к «адресному» насилию в отношении туристов, коптов и полицейских, окопавшись в своих бастионах в долине Нила.[347 — Так, 93 % из всех зарегистрированных в 1995 г. терактов (явившихся причиной гибели в общей сложности 366 чел.) были совершены в Верхнем Египте. См.: Такрир… 1995. С. 190.] При всей громкости этих акций они не позволили изменить соотношение сил в пользу исламистских активистов. С начала 1996 года появились признаки того, что движение пошло на спад:[348 — О «спаде» волны насилия в 1996 г. см.: Такрир… 1996. С. 235.] многие из самых искушенных лидеров, вернувшихся из Афганистана в 1992 году, были арестованы, погибли в бою или казнены по приговору суда, а замены их столь же поднаторевшими кадрами не произошло из-за усилившегося пограничного контроля. За границей западные «бастионы» более не были надежны: в январе 1995 года в США был приговорен к пожизненному заключению шейх Омар Абдель Рахман,[349 — О подготовке взрыва во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке см. ниже.] в Хорватии в сентябре 1995 года «исчез» координатор «Гамаа» в Европе Талаат Фуад Касем.[350 — Представитель «Гамаа» за границей, получивший политическое убежище в Дании, где он обосновался в 1993 г. после отъезда из Афганистана, Т.-Ф. Касем, издавал здесь журнал «Аль-Мурабитун», основанный им в Пешаваре еще в 1989 г. В сентябре 1995 г. он выезжал на Балканы с целью укрепления связей с воевавшими в Боснии египетскими «джихадистами», над которыми «Гамаа» утратила контроль. Однако, арестованный 12 сентября в Загребе и через два дня отпущенный из-под ареста, 14 сентября он «исчез». См.: Такрир… 1995. С. 211–212; LabeviereR. Op. cit. P. 71–72.] Это внесло дезорганизацию в международные сети оказания поддержки и нарушило связь между «религиозными» и «военными» деятелями, что облегчало срыв их инициатив. Многие страны выдали Египту активистов, нашедших в них убежище. По той же причине сократились переводы денежных средств от сторонников исламистов с Аравийского полуострова, что вынудило «Гамаа» всё чаще прибегать к «разбоям». Грабежи местных жителей, убийства «коллаборационистов» и прочих «доносчиков» (в том числе полевых сторожей) оттолкнули от радикальных активистов те слои населения, которые были им близки или же нейтрально настроены, — подобно тому, как это произошло в те же годы в Алжире. Бесперспективность стратегии конфронтации вызвала внутренние дебаты, и первый призыв к прекращению огня, исходивший от «эмира» Асуана, был сделан в марте 1996 года. Это решение не было единогласным, так как в следующем месяце в каирском отеле были убиты 18 греческих туристов, в том числе 14 женщин. Пос читав, что расправилась с израильтянами, «Гамаа» взяла на себя ответственность за операцию; признание прозвучало в коммюнике под заголовком «Иудеям нет места на мусульманской земле Египта», в котором эта операция оправдывалась как «месть иудеям — детям обезьян и свиней, поклонникам демона (тагута) за кровь мучеников, павших на земле Ливана».[351 — Восемнадцатого апреля, как раз в день нападения на туристов гостиницы «Европа» в Каире, израильская артиллерия подвергла обстрелу штаб-квартиру Международных сил ООН по поддержанию мира в Ливане, где укрылось 350 ливанских беженцев, опасавшихся карательных акций в рамках военной операции «Гроздья гнева», развернутой в ответ на атаки отрядов «Хизбаллах». В результате обстрела было убито 112 и ранено 130 чел., преимущественно женщин, детей и стариков.] Эта акция свидетельствовала о том, что движение, надеясь расширить базу поддержки за счет симпатий националистов и населения, разочарованного тупиками мирного процесса, возвращалось к стратегии, отдававшей борьбе против «дальнего врага» (Израиля) приоритет перед борьбой с «ближним врагом»[352 — Приоритетность борьбы против «ближнего врага» была обоснована в сочинении Абдессалама Фараджа, идеолога группы убийц Садата (см.: Kepel G.J, Le Prophete… Ch. 7). Устами Аймана аз-Завахири группа «Аль Джихад» осудила любое перемирие, напомнив, что ближний враг (вероотступник, муртадд) хуже врага дальнего (безбожника, кафир асли). См.: Такрир… 1996. С. 272.] (властью), которая велась в условиях возраставшей изоляции.
Параллельно с военными успехами египетского государства в противостоянии с «Гамаа» усиливалось политическое давление на «Братьев-мусульман» в соответствии со стратегией, выработанной весной 1993 года. Власть и лично раис регулярно обвиняли их в том, что они выполняли функцию «благопристойной витрины» для групп, исповедовавших насилие. Эта аргументация, которой не хватало конкретных и убедительных доказательств, была призвана прежде всего дать знак набожным средним классам, что режим не будет вести переговоры с позиции слабости и что будет подавлена любая попытка присоединиться к радикальным группировкам и неимущей городской молодежи для оказания давления на правительство. Это был также сигнал западным странам, в которых раздавались голоса, призывавшие содействовать приходу к власти «умеренных» исламистов — в Египте, Алжире и других странах региона.
Однако сами успехи «Братьев» породили среди них расхождения, которыми египетский режим не преминул воспользоваться. В самом деле, ассоциацией управляла геронтократия в лице «исторических» руководителей донасеровской эпохи, которые оставались враждебны превращению организации в политическую партию. Для них это означало фактически признать институты, совершенно чуждые исламскому государству, применяющему шариат, — государству, к которому стремились «Братья». Как пояснял в начале 1996 года для прессы их верховный наставник, Мустафа Машхур, стратегия организации состояла в том, чтобы «присутствовать» во всех сферах, где она имела возможность закрепиться, не стремясь попасть в институциональное политическое пространство, правила и функционирование которого зависели от произвола режима. Благодаря этому присутствию (в профессиональных корпорациях, в благотворительном секторе, в мечетях и связанных с ними ассоциациях, в «неростовщической» финансовой и банковской системе, в университете, прессе, правовой системе, среди депутатов парламента) «Братьям» удавалось вести «проповедь» (даава), которая со временем должна была убедить общество провести в жизнь «исламское решение». Однако эта стратегия завоевания власти через «врастание» в общество была отвергнута молодым поколением, которое прошло школу университетского активизма 70-х годов и с середины 80-х годов побеждало на выборax в профессиональных корпорациях. В январе 1995 года один из видных представителей этого поколения, вице-президент корпорации врачей Исам аль-Арьян, потребовал легализации «Братьев» в качестве политической партии. Вскоре он был арестован вместе с несколькими десятками врачей, инженеров и других представителей средних классов. Военный трибунал приговорил их к длительным срокам тюремного заключения за «создание незаконной организации». Это обвинение, отвергнутое «Братьями» (а также многими наблюдагелями) как «сфабрикованное», было призвано помешать им участвовать в парламентских выборах в ноябре — декабре 1995 года.[353 — Об этих выборах см.: Contours et detours du politique en Egypte: Les elections legislatives de 1995 / Sous la dir. de Sandrine Gamblin. P.: L’Harmattan, 1997. В этом сборнике см., в частности: RoussilhonA. Pourquoi les Freres mu-sulmans ne pouvaient pas gagner les elections. P. 101.] В январе 1996 года другие представители этого «молодого поколения» потребовали признания партии, вышедшей из недр «Братства», но организационно с ним не связанной. Получившая название «Аль-Васат» («Центр»),[354 — Термин «васат» созвучен с часто цитируемым айатом Корана (II: 143): «И вот объединили Мы вас в умеренной общине религиозной, дабы стали вы свидетелями против людей [неуверовавших]. Свидетелем же в вашу пользу будет Посланник» (пер. М.-Н.О. Османова). Арабское выражение «умматан васатан» («умеренная община») некоторые переводчики трактуют как «общину центра» или «…золотой середины». О партии «Аль-Васат» см.: Такрир… 1996. С. 217–230.] эта партия, в руководстве которой был один копт (англиканин), стремилась занять центр политического спектра. В электоральном плане она ориентировалась на образованные средние классы, которые хотела объединить вокруг набожных представителей этих классов (как это сумели сделать «Братья» на профсоюзных выборах). Ее программа, ставившая во главу угла гражданские свободы, права человека, национальное единство и т. д., порывала с линией «Братьев» и недвусмысленно признавала основы демократии западного типа. В этом плане партия противопоставляла себя одновременно и «Братьям», для которых «исламское государство» на основе шариата являлось единственно правильным политическим строем, и режиму, репрессивная практика которого была нацелена на подавление свобод. Эта инициатива, категорически отвергнутая верховным наставником, Мустафой Машхуром, усмотревшим в ней покушение на собственный авторитет, не получила согласия и со стороны режима: последний к началу 1996 года еще не восстановил своих позиций и не мог принять проект объединения средних классов, создававший конкуренцию для той социальной базы, которую он искал для себя. Главные инициаторы создания партии были арестованы, и она прекратила свое существование.
В 1996 году для руководства страны в политике «тотального подавления» исламистского движения не могло быть никаких исключений: общий спад волны насилия[355 — В 1995 г. жертвами терактов стали 366 чел., в 1996 г. — 181 чел.] — при продолжении отдельных громких
