Афганистане, призванный собирать средства и вербовать добровольцев в США, Мустафа будет убит через несколько месяцев после прибытия шейха в Нью-Йорк.[364 — Конфликты из-за методов управления центром поддержки афганского джихада и использования фондов стали причиной убийства Шалаби в марте 1991 г.] В январе 1991 года тот подал ходатайство о предоставлении ему статуса постоянно проживающего в США в качестве директора мечети Эль-Салам в Джерси-Сити — так называемом «Маленьком Египте» («Little Egypte»). «Зеленая карта» была ему выдана с поразительной быстротой — уже в апреле.[365 — См.: Duke L. Trail of Tumult on US Soil // Washington Post. 1993. 11 July. P.A1.] В этот период он часто ездил в Европу и на Ближний Восток, призывая своих слушателей поддержать джихад в Афганистане; джихад закончится лишь годом спустя — с падением Кабула в апреле 1992 года.
В 80-е годы все виды деятельности такого рода пользовались поддержкой ЦРУ. Но с 1990–1991 годов другие американские влиятельные группы начали задумываться о вредных последствиях этой политики, и к их голосу стало прислушиваться всё больше американцев. Переворот в настроениях общественности и правящих элит наступил тогда, когда исламистских «борцов за свободу» («Freedom Fighters»), сражавшихся с Красной Армией и Империей зла, стали вдруг представлять террористами и преступниками-фанатиками. Шейх Абдель Рахман в решающей степени «помог» этой резкой смене имиджа.[366 — Во время последнего слова, которое было ему предоставлено на обвинительном процессе 17 января 1996 г., шейх спросил, почему его не арестовали в момент его прибытия на территорию США в июле 1990 г., если он, как его в этом обвиняют, был руководителем террористического заговора. В частности, он подчеркнул: «Как же я мог получить визу, будучи главным руководителем международной организации джихада и эмиром джихада в Америке? Как я смог получить «зеленую карту» за два-три месяца, а собеседование с чиновниками продолжалось всего лишь две-три минуты?» (US District Court, Southern District ofNew York, United States ofAmerica v. Omar Ahmad Ali Abdel Rahman [et alii], Defendants, S5 93 Cr. 181 (MBM). P. 185).]
В июне 1991 года, когда шейх участвовал в паломничестве в Мекку, американские власти обнаружили, что он имел двух жен, но не заявил об этом,[367 — Находясь в заключении в Египте в начале 80-х годов, шейх взял себе в жены в качестве второй жены восемнадцатилетнюю сестру одного из своих товарищей по заключению. Ему было разрешено оформить брак в тюрьме. Впоследствии американские адвокаты шейха заявили, что с одной из своих жен он развелся.] следовательно, «солгал» при заполнении соответствующих административных формуляров. Был начат процесс с целью лишить его статуса резидента. В июне 1992 года он, чтобы защититься от решения о его высылке с территории США, подал прошение о предоставлении ему политического убежища, собрав в свою поддержку голоса юристов-правозащитников, но не перестав при этом проповедовать джихад. Вокруг него группировались бедные арабские иммигранты, вдохновленные его проповедями, но оторванные от массы американских мусульман — как новообращенных чернокожих, так и иммигрантов с Ближнего Востока и Индийского субконтинента. В этом мирке, где условия жизни были трудными и повсюду кишели агенты-провокаторы и шпионы, распространилась идея взорвать Всемирный торговый центр. На процессах по делу об этом теракте были с почти полной достоверностью установлены имена исполнителей — людей из окружения шейха, проникшихся обычными для него зажигательными проповедями против Америки и Запада в целом. Впрочем, в нарисованной американской юстицией картине широкого «заговора»,[368 — Чтобы добиться признания шейха виновным, прокурор, в отсутствие вещественных доказательств причастности шейха к самому теракту, связал воедино несколько фактов: убийство экстремистского еврейского лидера Меира Кахане, совершенное 5 ноября 1990 г. египетским активистом — прихожанином одной из мечетей, в которых проповедовал шейх; планирование убийства президента Мубарака; попытку взорвать здание Всемирного торгового центра; ряд других покушений и убийств, произошедших в Нью-Йорке. Обвинительное заключение, основанное на толковании некоторых пассажей из проповедей шейха, записях его разговоров с информатором, а также на вещественных доказательствах по двум случаям успешно совершенных терактов, апеллировало к формулировке, очень редко используемой в американском праве. Это и дало повод защитникам говорить о «фабрикации» обвинения. См.: US District Court, Southern District of New York, Indictment S3 93 Cr. 181 (MBM). 1993. 25 August. (27 pages.)] единым мозгом которого якобы являлся шейх, и спустя много лет после совершения теракта осталось немало темных пятен. Во-первых, этот слепой шейх был не способен указать на цели, которые он никогда не видел и которые даже не мог себе представить. Во-вторых, трудно предположить, чтобы остальные фигуранты по делу с их крайне низким интеллектуальным уровнем, для которых американское общество оставалось неведомым миром, могли бы сами замыслить столь масштабную акцию. На процессе защита подчеркнула роль, сыгранную в этом деле египетским информатором, внедренным в группу с помощью ФБР и записывавшим на пленку свои беседы с обвиняемыми, который подстрекал последних перейти от слов к делу.[369 — О роли египетского информатора ФБР Эмада Салема, бывшего сержанта египетской армии, см.: Thomas P., Randolph E. Informer at Center of Case; Idem. Hero or Huckster, Salem Shaped Charges // Washington Post. 1993. 26 August. P. Al.] Другая версия пыталась выставить заказчиком операции Ирак Саддама Хусейна, побежденный в войне в Заливе в 1991 году и испытывавший сильное военное давление со стороны США. В этой версии главная роль в организационном обеспечении предприятия отводилась таинственному персонажу по имени Рамзи Юсеф.[370 — Прибыв 2 сентября 1992 г. в Нью-Йорк рейсом из Карачи с иракским паспортом на руках, Рамзи Юсеф обратился к властям США с просьбой о предоставлении ему политического убежища. Очень скоро войдя в окружение шейха, он проживал на квартире вместе с работавшим на стройке чернорабочим Саламе (иорданским подданным), у которого внезапно оказались на руках крупные суммы, позволившие ему приобретать и складировать взрывчатку. Юсеф научил Саламе водить машину, но тот оказался настолько неловким, что разбил ее, в результате чего оба ненадолго попали в больницу. Арендовав на свое имя и на адрес мечети шейха Абдель Рахмана в Джерси-Сити небольшой грузовик (который должен был взорваться на стоянке Всемирного торгового центра) и оставив в качестве задатка 200 долларов наличными, Саламе вернулся к хозяину грузовика через 2 часа после взрыва, объявив ему, что машину украли, чтобы получить обратно задаток. Он получил эту сумму лишь 4 марта и был тут же схвачен, поскольку к тому времени ФБР удалось идентифицировать взорвавшуюся машину. Что касается Юсефа, то он покинул территорию США 28 февраля. В феврале 1995 г. он был арестован в Пакистане и выдан США, где был осужден и приговорен в январе 1998 г., хотя тайны, окружавшие эту личность, так и не были раскрыты. (См.: The Bombing: Retracing the Steps // The New York Times. 1993. 26 May. P. Bl.) В этом деле Саламе предстает как простофиля, не догадывавшийся о своей участи после того, как он оставил столько следов, позволивших его найти. Напротив, Юсеф оказывается «профессионалом» терроризма и манипулировани] В отсутствие ясности в этом деле можно, по крайней мере, утверждать, что взрыв, потрясший 26 февраля 1993 года знаменитые башни-близнецы Манхэттена, символ победившего американского капитализма, унесший жизни шести человек и изранивший тысячу людей, имел пагубные последствия для экспансии радикального исламистского движения. Он символически ознаменовал собой разрыв привилегированных отношений, которые американские власти поддерживали с теми, кто сражался в Афганистане. Эти боевики подверглись различного рода репрессиям. В еще большей степени, чем в Египте и Алжире, исламистские активисты ударились в террористическое насилие (или позволили манипулировать собой в этих целях), не будучи связанными с социальным движением. Они должны были быть уничтожены и дискредитированы в глазах всех, кроме кружка их сторонников, который с тех пор стал сужаться.
В то время как шейх Абдель Рахман в непростых обстоятельствах скрывался в США, многие другие лидеры «салафитов-джихадистов», покидавших Афганистан после прекращения джихада в 1992 году, искали пристанища в европейских странах, где они создавали структуры финансирования поставок оружия моджахедам, налаживали каналы информации и связи. В Скандинавии добрая традиция предоставления убежища в сочетании с благоприятными финансовыми условиями для беженцев и незнакомством местных властей с политическими деятелями радикального исламизма позволила многим из них найти здесь надежную гавань. Так, в Копенгагене разместилась штаб-квартира египетской «Гамаа исламийя» в изгнании, а алжирской ВИГ Стокгольм предоставил возможность публиковать и распространять ее бюллетень «Аль-Ансар». Довольно немногочисленное мусульманское население этих стран не могло являться такой же ставкой в политической игре, как во Франции или Великобритании. Две страны заняли диаметрально противоположные позиции: Лондон, где еще не утихли страсти, разгоревшиеся вокруг дела Рушди, либерально предоставлял убежище активистам со всего мира, тогда как Париж, где политическая жизнь была отравлена делами о ношении исламского платка в школах, закрывал для радикалов границы страны. Таким образом, с начала последнего десятилетия XX века Великобритания превратилась в центр движения, где был воссоздан пешаварский мирок 80-х годов — «Лондонистан». В обмен на это соблюдалась «неприкосновенность» британской территории: здесь не было совершено ни одного террористического акта, а активисты-беженцы не пытались агитировать против государства молодых индо-пакистанцев, которые в 1989 году устраивали демонстрации протеста против автора «Сатанинских стихов». Кроме того, арабы, составлявшие большинство из этих беженцев, не имели прямого влияния на выходцев с субконтинента. А вот во Франции правительство понимало, к каким последствиям может привести проникновение и влияние арабских «джихадистов» на почти трехмиллионную массу магрибинцев, среди которых преобладали выходцы из Алжира, в момент, когда в этой африканской стране разгоралась гражданская война.
Поэтому именно в Лондоне в 1992 году оказались идеологи и организаторы «салафитско-джихадистского» течения. С египетской стороны представители группы «Аль-Джихад» в изгнании встречались здесь с представителями «Гамаа исламийя». Наряду с деятельностью по реорганизации этих движений и публикацией печатных листков — распространявшихся по факсу или через интернет-сайты — они заняли правозащитное пространство: осуждая произвольные аресты, пытки и смертные приговоры, выносившиеся военными трибуналами, они оказывали давление на египетский режим.[371 — Из убогих кварталов «Малого Египта» («Little Egypt») Джерси-Сити вдали видны сквозь дымку тумана две башни-близнецы, возвышающиеся над Манхеттеном. Они выглядят как своего рода языческий монумент, своим величием и роскошью подавляющий бедных иммигрантов, молящихся в тесной мечети «Ас-Салам», где проповедует шейх Абдель Рахман. В это же время в Алжире здание, возвышающееся над столичным торговым центром Рияд аль-Фатх и рассматривавшееся молодежью как символ языческого характера государства, было предано ею проклятиям под именем Хубала (намек на идола доисламской эпохи, стоявшего в Каабе).] Британская столица стала также базой ультрарадикальной фракции группы «Аль-Джихад» — «Авангарда победы» («Талаи аль-фатх»),[372 — Прозванная
