Edwards В. A Temporary Alliance with the Crown: The Islamic Response in Jordan // Islamic Fundamentalism / Ed. J. Piscatori. P. 88–108. Автор дает подробное описание рассматриваемого периода.]
Этот опыт участия в правительстве был коротким: когда главная опасность миновала, Ирак был повержен, а его сторонники деморализованы, 17 июня король Хусейн назначил нового премьер-министра, призванного вписать Иорданию в мирный процесс на Ближнем Востоке под американской эгидой. Этот процесс, приведший в конечном счете к подписанию 26 октября 1994 года в Вади-Араба иордано-израильского договора, был неприемлемым практически для всех «Братьев». Их не пригласили участвовать в новом правительстве, и отныне монарх постоянно выказывал недовольство их политическими взглядами: внесенные ad hoc изменения в избирательном законодательстве привели к сокращению числа их депутатов-исламистов (с 22 до 16), а выборы 1997 года «Братья» бойкотировали, исключив из своих рядов тех членов организации, которые вошли во вкус власти, получив кто мандат, а кто — министерский портфель.
Участие в выборах, а затем и в правительстве подвергло суровому испытанию сплоченность движения, которому, однако, удалось — в отличие от большинства его аналогов в других странах — сохранить в рамках единой организации, «Братьев-мусульман», подавляющее большинство представителей этого течения. В отличие от «Хамаса», которому пришлось считаться с соперничеством «Исламского джихада» и возраставшей самостоятельностью «бригад аль-Кассама», в отличие от египетских «Братьев», не контролировавших радикальную «Гамаа исламийя», или от ИФС, упустившего из-под своего контроля ВИГ, в Хашимитском королевстве авторитет «Братства» оспаривали лишь мелкие группы.[444 — Если не считать Партии исламского освобождения (Хизб аттахрир аль-ислами), основанной в 1948 г. шейхом Набахани — сторонником постепенного проникновения во власть с последующим переходом к насильственным действиям. В 50-е годы в Иордании эта партия была разгромлена. Об этом движении см.: Taji-Faruki S. A Fundamental Quest…] В 1990 году несколько активистов, вернувшихся из Афганистана, где они прониклись страстностью Абдаллаха Аззама, палестинско-иорданского глашатая джихада, создали «Армию Мухаммада», в которую вступили несколько десятков заговорщиков. В начале 1991 года, когда операция «Буря в пустыне» проносилась над Ираком, они перешли к действиям, применяя военную выучку, полученную в лагерях под Пешаваром, против питейных заведений и малочисленного в Иордании христианского меньшинства. Арестованные и приговоренные к различным наказаниям, они были помилованы королем в декабре того же года. Другие мелкие группы, созданные бывшими «афганцами», фигурировали в сообщениях СМИ до 1996 года включительно, но так и не прорвались в религиозно-политическое поле, которое «Братья» заперли более надежно, чем их египетские коллеги.[445 — Об «Армии Мухаммада» см.: Milton-Edwards В. Climate of Change in Jordan’s Islamist Movement // Islamic Fundamentalism in Perspective / Ed. A. Ehteshami and A. S. Sidahmed. Boulder: Westview Press, 1996. P. 127–130. См. также: GlasmanP.-W. Op. cit.Автор упоминает об арестахв 1994 и 1996 гг. других «афганцев», обвинявшихся (не особо доказательно) в совершении и планирование терактов. Широким освещением в прессе реальных или мнимых злодеяний этих людей режим предупреждал «Братьев», что были такие границы, которые не следовало преступать.] Кроме этого «экстремистского» протеста в Иордании можно было наблюдать еще одну достопримечательность — «независимых исламистов». Само это название появилось в связи с выборами, в которых они участвовали. В действительности речь шла о нотаблях, которые, будучи подхвачены исламистской волной, рассчитывали использовать ее в своих интересах, сохранив при этом свободу маневра по отношению к «Братьям-мусульманам».
В Иордании, как и в других странах, «Братство» объединяло в себе различные направления, располагавшиеся между двумя полюсами: неимущей городской молодежью — в основном палестинцами по происхождению, жителями лагерей беженцев и сменивших их кварталов спонтанной застройки — и набожной буржуазией, в первую очередь жителями таких традиционных городов Восточного берега Иордана, как Эс-Салт или Ирбид. При этом в рядах «независимых исламистов» не было трибуна или крупного «интеллектуала», способного мобилизовать народ на борьбу с «безбожным» режимом — источником всех бед[446 — Так, Мухаммад Абу Фарес, палестинец по происхождению и один из руководителей радикального крыла, выступал против любого участия в «немусульманском правительстве», хотя и допускал присутствие представителя этого течения в парламенте, которое рассматривалось как место для распространения даава — послания веры. При этом он не признавал никакой позитивной ценности за понятием «демократия» (см.: Абу Фарес М. Аль-мушарака би ль-визара фи ль-анзыма аль-джахилийя [Участие в правительстве при режимах джахилийи]. Амман, 1991). Напротив, Исхах Фархан выступал за участие исламистов в правительстве, но на определенных условиях, ибо «любой вклад, который помогает устранить несправедливость, установить справедливость и расширить сферу реформирования общества, намного лучше, чем политическая изоляция». Он также считал, что «демократия» является «западной концепцией», но что использовать ее дозволительно и «не противоречит основополагающему принципу шура («совещательности») в исламе». См.: Farhan I. The Islamic Stand towards Political Involment (with Reference to the Jordanian Experience). Amman: Dar el Furqan, 1997. Большая «теоретическая дистанция» между позициями двух видных представителей «Братьев-мусульман» показывала также, насколько трудно было последнему сформулировать мобилизующую идею, которая предполагала бы разрыв с существовавшим порядком.] и поднять против него как улицу, так и лавочников. Хашимитская монархия действительно стремилась обласкать самых блестящих представителей этого слоя интеллектуалов: так, Исхак Фархан, видный университетский профессор палестинского происхождения, возглавляя в 1970–1973 годах сначала Министерство просвещения, а затем Министерство по делам религий, приостанавливал на этот период свою деятельность в рядах «Братства», в то время как его ведомство активно вербовало активистов и сторонников организации. Таким образом, иорданской исламистской интеллигенции было не с руки обличать власть — в отличие от интеллектуалов других стран, тем более 4Tq монархия активно апеллировала к религии в целях легитимизации своего существования. Иорданские интеллектуалы-исламисты с легкостью становились идеологами режима, заплатив за это минимальной сменой тональности, что предупреждало их переход на радикальные позиции и политически располагало «Братьев» скорее к переговорам, чем к выражению протеста.
Эта доминировавшая доктринальная гибкость не помешала, однако, возникновению острых дискуссий внутри движения. Так, с 1989 года в нем сформировались две противоборствовавшие линии. Против «голубей», выступавших за участие в выборах и слияние с политическим истеблишментом, возвысили голос «ястребы», вдохновленные писаниями Сайида Кутба. Для иорданских «Братьев-мусульман» главная трудность заключалась в способности удерживать в рамках единой организации эти противоречивые направления, выражавшие интересы различных социальных слоев, несмотря на центробежные силы, толкавшие лидеров из числа религиозной буржуазии к слиянию с системой, а тех, кто опирался на неимущую городскую молодежь, — к радикализации. С одной стороны, сосуществование этих двух направлений, каждое из которых имело возможность заблокировать функционирование организации, обуславливало некоторую инертность движения, а с другой — раскол обрек бы его на незавидную судьбу сестринских организаций в остальных частях арабского мира, которые боролись между собой за контроль над религиозным полем к вящей радости «безбожной» власти.
Первая лазейка из трудной ситуации была найдена в создании в 1992 году исламистской партии, юридически признанной в этом качестве под названием Фронта исламского действия (ФИД). Возглавляемая бывшим министром Исхаком Фарханом, одним из наиболее видных «голубей» и будущим президентом частного университета в Эз-Зарке, она стремилась к полноценному участию в политической жизни, тогда как «Братство» по-прежнему видело цель своей деятельности в религиозном наставничестве и осуществлении социального контроля Партия также взяла на вооружение демократический лексикон и объявила себя открытой как для мужчин, так и для женщин,[447 — Иорданский Фронт исламского действия имел некоторые черты сходства с Партией центра (Хизб аль-васат), проект которой был разработан в 1995 г. молодым поколением египетских «Братьев-мусульман».] в то время как «Братство» оставалось враждебным политической концепции, чуждой священным текстам, и не принимало в свои ряды женщин. Однако это желание играть роль во властных институтах было охлаждено манипуляциями с процедурой голосования, устроенными властями в 1993 году, а также подписанием в 1994 году мира с Израилем. С этого момента участие в институтах власти могло выглядеть как санкция на «позорный мир с евреями», неприемлемый для большинства исламистов. Давление со стороны рядовых членов партии вынудило ее бойкотировать выборы 1997 года, хотя ее лидер ранее заявлял, что ФИД примет в них участие. Таким образом, в тот момент, когда больной монарх уже напрямую не занимался делами страны, иорданское исламистское движение столкнулось с ростом напряженности между прагматичной элитой — выходцами из средних классов, желавших участвовать в политической игре и создавших с этой целью ФИД, — и рядовыми исламистами, которые оговаривали участие в выборах идеологическими условиями.
После кончины короля Хусейна и восшествия на престол в январе 1999 года его сына Абдаллаха II партия заявила о своей лояльности новому суверену, который назначил одного из бывших членов «Братства» премьер-министром. На июльских муниципальных выборах ФИД выставил своих кандидатов, большинство из которых были избраны; в основном это были городские нотабли, прошедшие в мэры небольших городов. Однако месяц спустя режим косвенно выразил неприязненное отношение к исламистскому движению, закрыв отделение «Хамаса» в Аммане — месте пребывания ее «внешнего» филиала, разместившегося в помещении сестринской иорданской организации. По возвращении с совещания в Тегеране[448 — Открытие бюро «Хамаса» в Тегеране и сделавшиеся с 1994 г. регулярными визиты «внешнего» руководства движения в иранскую столицу вызвали резкую критику со стороны палестинской администрации.] руководители палестинской исламистской организации, имевшие иорданские паспорта, были брошены за решетку, а остальные высланы из страны.[449 — В частности, за решеткой оказались Халед Мишааль, на которого в сентябре 1997 г. покушались агенты «Моссад», и пресс-секретарь Ибрахим Гауше. В то же время Муса Абу Марзук (имевший на руках йеменский паспорт), ранее подвергнутый аресту в США и отпущенный во многом благодаря ходатайству короля Хусейна, был выдворен в Дамаск. 20 ноября Мишааля и Гауше, невзирая на их иорданское подданство, «сослали» в Катар.] Этим шагом новый хашимитский монарх давал понять, что он всегда мог влиять на события, происходившие по ту сторону Иордана, потакая претензиям Израиля, США и ООП. В самом деле, для Арафата внешнее руководство движения представляло собой экстремистскую группировку, которую надлежало устранить: в тот момент главе ООП удалось найти общий язык с исламистскими лидерами территорий вроде шейха Ясина, который выказывал большую готовность к переговорам В самом же королевстве эта полицейская акция положила начало кризису доверия между троном и иорданскими «Братьями-мусульманами» палестинского происхождения, среди которых преобладали «ястребы» движения. Безотносительно к стратегическим и региональным соображениям репрессии против высланных и «радикальных» руководителей «Хамаса», предпринятые Амманом,[450 — Двадцать второго ноября 1999 г. четыре арестованных руководителя движения, иорданские подданные, были «высланы» в Катар. Это стало прелюдией к проведению политики «иорданизации» палестинских беженцев на территории хашимитского королевства — политики, целью которой было исключение всякой возможности их возвращения на земли к западу от Иордана.] вписывались в логику действий большинства правивших режимов мусульманского мира на исходе
