и к реализации обоих его подталкивали две великие пророчицы христианского мира того времени: Бригитта Шведская и Екатерина Сиенская. Последняя надеялась, что к участию в очередном крестовом походе, провозглашенном в июле 1375 года, удастся привлечь профессиональных солдат-наемников, которые таким образом смогут заслужить прощение от Господа. Она также верила, что поход поможет достичь мира или хотя бы перемирия между давно воюющими Францией и Англией. Сиенской пророчице удалось даже привлечь в ряды сторонников нового похода Людовика, герцога Анжуйского, брата французского короля Карла V. Но всем этим надеждам суждено было разбиться при соприкосновении с жесткой политической реальностью. Возвращение Папы в Рим, вместо того чтобы положить начало долгожданному обновлению христианской церкви, повлекло за собой так называемый «великий церковный раскол» в Западной Европе. И Англию, и Францию, измученных долгой войной, ожидали новые бедствия: в одной на трон взошел совсем юный Ричард II, в другой — несчастный безумец Карл VI. 1381 год ознаменовался в Англии восстанием Уота Тайлера. В 1382 году Фландрию потрясло восстание гентских ткачей, за ним последовали народные мятежи в Париже и Руане. Тем временем Европу опустошала новая эпидемия чумы.

Политические и общественные потрясения, происходившие на континенте, постоянные эпидемии, раскол христианской церкви, страх перед наступлением турок, пропагандистские выступления религиозных групп, мечтающих о возвращении церкви к чистоте евангельских времен — все это порождало надежды и страхи, выражавшиеся в распространении апокалиптических пророчеств и народно-религиозных движениях. В 1378–1380 годах в Европе получило хождение пророчество, представлявшее авиньонского Папу и французского короля героями экуменического обновления, которое должно было привести к очищению христианской церкви и освобождению Иерусалима. В 1386 году трактат аналогичного содержания, подписанный именем отшельника Телесфора Козенцкого, был посвящен генуэзскому дожу: ожидалось, что тот присоединится к французско-авиньонскому союзу. Таким образом, в очередной раз появились апокрифические пророчества с политической окраской, издавна ходившие по Европе.

Распространению подобных апокалиптических фантазий способствовали такие сочинения, как «Видение старого пилигрима» («Songe du vieil pelerin») Филиппа де Мезьера, создателя нового религиозного ордена (его Орден Страстей Господних должен был, следуя старому, но так и не осуществленному плану многих идеологов крестовых походов, объединить все прочие военно-религиозные ордена) и такие персонажи, как Жан Ле Менгр, «маршал Бусико», иерусалимский паломник и сторонник новых крестовых походов, замышлявший создание особых рыцарских орденов для защиты дам.

Между тем турки наступали. Султан Баязид (1389–1402) в июне 1389 года разгромил войско молодого сербского государства в кровавой битве на Косовом поле. Затем в 1394 году, предварительно подчинив себе — на разных условиях — Валахию, Болгарию, Македонию, Фессалию и отбросив валахов к северу от Дуная, турки захватили Фессалоники (Салоники).

Европу захлестнула новая волна страха. Византийский император Мануил II лично отправился в Европу, отчаянно призывая к организации нового, решающего похода. За недостатком средств он был вынужден обратиться к Венеции, предложив ей купить остров Лемнос. Но он просчитался: венецианцы вовсе не желали трений с султаном и лицемерно посоветовали императору проявлять спокойствие и осмотрительность.

Однако продвижение турок на Балканах начало беспокоить венгерского короля Сигизмунда, который оказал давление на обоих Пап, авиньонского — Бенедикта XIII и римского — Бонифация IX, и добился объявления нового крестового похода, к которому вынуждена была присоединиться и Венеция. Для совместного участия в этой экспедиции Англия и Франция решили продлить заключенное в 1388 году перемирие до 1396 года. В Европе вновь набирало силу движение за покаяние в предвидении близкого «конца времен». Великий проповедник-доминиканец Винсент Феррер после явленного ему видения Антихриста вдохнул новую жизнь в движение флагеллантов. Крестовый поход нашел влиятельного сторонника в лице Филиппа II Смелого, герцога Бургундского, который выделил внушительную сумму и поставил во главе экспедиции своего собственного сына Иоанна, графа Неверского (впоследствии — герцог Иоанн Бесстрашный). 20 апреля 1396 года из Дижона выступило в поход полное энтузиазма войско, состоявшее из французских, немецких, английских и итальянских рыцарей. В конце июля в Буде к нему присоединился венгерский король с войсками своего вассала, валашского воеводы. В то же самое время флот, снаряженный родосскими госпитальерами, венецианцами и генуэзцами, вошел в Черное море и бросил якоря в дельте Дуная. По оценкам современников, в походе приняло участие около ста тысяч воинов. Возможно, эта цифра не слишком преувеличена.

Но 26 сентября под Никополем, там, где великий болгарский путь соединяется с южной дорогой на Моравию, сильное войско крестоносцев потерпело сокрушительное поражение. По всей вероятности, причиной тому стала слишком стремительная атака рыцарей, а также слабое знание ими местности и военной тактики турок. Разгром обернулся настоящей бойней, после которой турки к тому же перерезали всех пленных — за исключением, разумеется, тех, кто был в состоянии заплатить за свою жизнь солидный выкуп: они вернулись домой в 1397 году.

Итак, конец XIV века был ознаменован нелегкими усилиями по сбору денег для выкупа пленных, утопическими проектами новых экспедиций и все более настойчивыми апокалиптическими пророчествами, которые подпитывались очередной эпидемией чумы.

Но тут неожиданно случилось чудо — или то, что современники приняли за него: в Мавераннахре один из туранских правителей, Тимур (имя, неясное по своей этимологии: возможно, оно происходит от тюрко-монгольского корня, означающего «железо»), воспользовавшись распадом монгольского государства, заставил вспомнить о былом могуществе империи Чингисхана. Действуя из родного Самарканда Тимур, которого на Западе знают под именем Тамерлана, в 1390-е годы провел несколько военных кампаний — с безупречным мастерством и методичной беспощадностью. За короткий срок он завоевал Персию и Грузию с крупными торговыми городами Табризом и Тифлисом. Затем он вторгся в Месопотамию и в 1392 году взял Багдад, после чего дошел до Сирии, где разбил войска алеппского султана. В 1395 году Тимур в полевом сражении одержал верх над ханом Золотой Орды. Повернув на восток, он привел своих воинов к Инду и в 1398 году разрушил Дели, после чего снова вернулся в Сирию и прибыл в Дамаск, где в 1401 году встретился с великим магрибским историком и философом Ибн Халдуном, уже давно стремившимся увидеть Тимура. Они обменялись дарами и обсудили различные вопросы истории, религии и права.

Теперь огромная империя Тимура простиралась до Кавказа, включая в себя области, прилегающие к южной и центральной части Каспия, земли вокруг Аральского моря и всю территорию между Сырдарьей и Индом. Из правителей стран, лежащих у берегов Средиземного моря, противостоять ему мог лишь османский султан.

Было очевидно, что интересы Европы и самаркандского хана совпадают. Но это не все: Тимур заставил вспомнить об ураганном монгольском нашествии полуторавековой давности. И при этом воспоминании в Европе снова стали питать самые невероятные надежды на союз степных народов с христианами во имя победы — не над исламом, разумеется, ведь сам Тамерлан был мусульманином, — а над османским государством: оно единственное могло поспорить с ним за власть над тюркскими и монгольскими племенами. Вновь стали ходить легенды, на протяжении почти трех веков порождавшие надежды и иллюзии: сказания о Пресвитере Иоанне, Волхвах и чудодейственной помощи, которая придет к христианам из глубин Азии. Кроме того, европейские торговцы надеялись на появление новой великой монгольской державы, pax mongolica, что вновь открыло бы для них быстрые и безопасные торговые пути — от Черного моря через Армению и Персию в восточную Азию: именно так в XIII–XIV веках путешествовали многие искатели приключений, дипломаты, миссионеры. Племянник императора Мануила Иоанн, которого тот, отправившись в Европу, оставил в Константинополе в качестве регента, договорился с городским старшиной генуэзцев Галаты об установлении контакта с Тимуром. Посредником должен был выступить император Трапезундской империи, также происходивший из династии Комнинов. Дань, которую Византия теперь была вынуждена платить Баязиду, Иоанн обещал новому союзнику. Не остался в стороне и король Франции. Прибегнув к помощи миссионеров-доминиканцев (у этого ордена традиционно складывались хорошие отношения с монголами, и доминиканцы неплохо знали Армению и Персию), он решил предложить Тимуру совместную военную операцию против турок-османов. Это было возрождением давней мечты Людовика IX. Кроме того, с 1396 по 1402 год Генуя находилась под покровительством Франции, у которой таким образом появилась надежда укрепить генуэзскую торговую империю в областях Леванта. Если бы Генуя и Венеция предоставили в распоряжение блестящего монгольского полководца достаточное количество судов, чтобы блокировать Босфор и Дарданеллы, ход истории действительно мог бы измениться.

Монгольские и османские войска сошлись в конце июля 1402 года, под Анкарой. Удача улыбнулась первым. Побежденный герой сражения при Никополе умер через год в тюрьме, подвергнувшись самым изощренным пыткам. Но в 1405 году внезапно скончался Тимур, и его огромная империя распалась из-за распрей между наследниками.

Кроме того, османский султанат, сильно уменьшившийся в размерах после поражения при Анкаре, не был поглощен империей Тимура. И теперь, когда его могущество стало намного более умеренным, он стал вызывать интерес как возможный союзник. Это сразу же заметили венецианцы, в то время как французы и генуэзцы (в лице все того же порывистого Бусико) предпочли предложить помощь императору Константинополя. Таким образом, в первом десятилетии XV века новые «крестовые походы» вылились в столкновения между венецианцами и генуэзцами на востоке Средиземноморья. Но европейцы проигнорировали изменения, происходившие в османском государстве: после бурного десятилетия, когда сменилось целых три султана, власть прочно закрепил за собой Мехмед I, а затем его сын Мурад II. Этот последний, найдя формальный предлог, в 1422 году осадил Константинополь. Осада была скорее демонстрацией силы, а быть может, декларацией намерений. Спустя три месяца она была снята без каких-либо видимых последствий. Но теперь все иллюзии окончательно рассеялись. Мануил II отрекся от престола в 1423 году; два года спустя на трон взошел его сын Иоанн VIII. Султан тем временем делал жесты в сторону венецианцев и генуэзцев. Осознавая размеры их экономического и морского могущества, а также их прочные позиции в Константинополе, он разжигал соперничество между итальянцами, демонстрируя свое расположение то к одним, то к другим. В 1423 году Фессалоники добровольно перешли под власть Венеции. Мурад вернул город себе в 1430 году при поддержке герцога Миланского Филиппо Марии Висконти, заклятого врага венецианцев, поддерживавшего через посредство Генуи теснейшие торговые и дипломатические отношения с другим мусульманским монархом — эмиром Туниса.

Со своей стороны, султан не желал без особой нужды портить отношения с европейцами и после захвата Фессалоник предложил венецианцам — в качестве компенсации — выгодное торговое соглашение. Одновременно Мурад II приглашал генуэзцев вкладывать капитал в предприятия на территориях, принадлежавших Османской империи: в 1437 году он разрешил им разработку залежей квасцов в Анатолии. В 1433 году османское посольство прибыло в Базель к императору Сигизмунду, который в бытность свою венгерским королем участвовал в сражении под Никополем;