жестокостью, но давно избавились от безудержного неистовства, которое отличало европейских солдат до военных реформ XVIII столетия. Теперь мусульманские военные обычаи получали одобрение с самых разных сторон — от дипломатов, купцов, путешественников и духовных лиц. Все они сходились на том, что турки, непримиримые в бою, строгие и безжалостные в наведении порядка, в повседневной жизни отличаются верностью, честностью, искренностью, щедростью, скромностью и гостеприимством.
Обширная литература о вероотступниках настолько интенсивно распространяла эти представления, что они стали выглядеть едва ли не оправданием тех, кто отрекся от христианства в пользу ислама. «Стать турком»: этот поступок, предпринимаемый от отчаяния, разочарования или вследствие превратностей судьбы, сделался в XVI–XVIII веках одной из констант истории Европы и Средиземноморья.
10 СУЛТАНЫ, ПИРАТЫ И ВЕРООТСТУПНИКИ
Селим I, подчинивший себе в 1516–1517 годах мамлюкский Египет и распространивший свою власть на Священный город, вступив в союзнические отношения с мусульманскими правителями Триполи, Туниса и Алжира, умер в 1520. Ему наследовал его двадцатичетырехлетний сын, который носил имя мудрейшего из библейских царей — Соломона. Соломон, или Сулейман, известен на западе как «Великолепный», но в турецкой и мусульманской традиции его прославляют под еще более почетным именем — ал-Кануни, «Законодатель», которое напрямую связывает его с императором Юстинианом. Этим подчеркивалось, что Османская империя — законная преемница Римской.
Вероятно, ни одна мусульманская династия не оказывала такого влияния на судьбу Европы, как династия Сулеймана Великолепного. Присутствие османов в юго-восточной Европе во время Реформации оказывало сильное влияние на ход событий, особенно в самой южной части Ближневосточной Европы. Своим успехам, особенно в наземных сражениях, султан в значительной мере был обязан верности и силе своих любимых пехотных полков, «новой гвардии», янычар. Они набирались посредством девьиирме, обязательного призыва христианских мальчиков, жили в специальных казармах, носили особую форму с высокими белыми головными уборами, воспитывались в условиях железной дисциплины и вели аскетический образ жизни. Им навязывалось безбрачие, и все они считались членами одного религиозного братства (шарика бекташиййа). Янычарский корпус был учрежден султаном Мурадом I во второй половине XIV века; когда Сулейман взошел на трон, янычар было не более пяти тысяч, а к моменту его смерти их стало по меньшей мере двенадцать тысяч. До конца XVIII столетия они вызывали у европейцев одновременно и ужас, и восхищение; многие главы государств и полководцы пытались воспроизвести в Европе их организацию и даже их знамена, оружие и форму.
Потребность поощрять янычар, а также держать их при деле стала по меньшей мере одной из причин агрессивной политики Сулеймана в первое десятилетие его правления. Он развернул кампанию на Балканах, которая в 1521 году завершилась взятием Белграда. Одновременно турки мобилизовали свой военный флот и в 1522 году захватили остров Родос. Император Карл V предоставил рыцарям ордена Святого Иоанна, — обладавшим внушительными морскими силами, но тем не менее вынужденным покинуть остров, служивший для них главной базой более двух столетий, — остров Мальта. В 1526–1533 годах султан воспользовался разногласиями между европейцами и начал ожесточенную военную кампанию на территории между Балканскими горами и Дунаем; кульминацией ее стала осада Вены в сентябре-октябре 1529 года. В это же время пират Хайр ад-Дин со своей базы в Тунисе наводил страх на жителей Сицилии и юга Италии.
Главной целью этого мощного наступления был Карл V, известный как непримиримый враг ислама. Он был верным последователем «католических королей» в своем желании «продолжить завоевание Африки и бить неверных во имя веры»[36]. Сам же император не считал себя бескомпромиссным противником мусульман. Со временем он даже научился признавать их и относиться к ним терпимо, исходя из простого политического принципа: враг твоего врага — твой потенциальный друг. Он начал переговоры с персидским шахом Тахмаспом, что привело к решению атаковать Сулеймана с двух сторон и зажать его в тиски. «Великий турок» — так называли султана на Западе — ответил нападением на персов и заключением против них союза с урало-алтайскими правителями Мавераннахра, наследниками Тимура, которые были того же этнического происхождения, что и турки, и тоже были мусульманами-суннитами.
Широкомасштабное наступление Габсбургов вынудило Сулеймана принять еще более дерзкие меры: он вступил в переговоры с королем Франции Франциском I, который в своем стремлении отомстить за поражение в битве при Павии и ослабить позиции императора заключил союз с Папой Климентом VII, вступив в «Коньякскую Лигу».
Однако приходилось считаться и с возобновившимися с новой силой (на самом же деле никогда не утихавшими) апокалиптическими страхами. В 1527 году Папа Климент VII отдал приказ арестовать «пророка» Брандано, который утверждал, что в 1530 году турки возьмут в плен Папу, императора и короля Франции и что только тогда Бог спасет христианский мир. Это пророчество выглядело как проклятие в адрес всех христианских правителей, однако вероятно, что «пророк» хотел осудить прежде всего союз Климента VII и Франциска I, направленный против Карла V, который казался оплотом христианского мира в его противостоянии мусульманам. Похоже, что, желая умерить мрачные предчувствия тех, кто приписывал все новые политические и военные успехи турок политическому цинизму Папы, Климент VII начал с уважением прислушиваться к еврейским «пророкам» Давиду Реубени и Соломону Молхо, выдвигавшими идею совместного иудейско-христианского союза против Османской империи. Такое предложение — смелое для периода, когда кругом было так много conversos (евреев, под давлением испанской инквизиции публично отрекшихся от иудаизма и принявших христианство) — имело антииспанский оттенок и должно было нравиться Папе из рода Медичи — по крайней мере, до Камбрейского договора 1529 года. Война против неверных, без участия испанцев, могла стать благородным предприятием и интересной стратегической и политической целью. Проблема, как всегда, была в том, чтобы реализовать эти планы.
Тем не менее, средиземноморский крестоносный фронт продолжал формироваться, и те маневры, которые предпринимал папский двор, имели огромное значение. Венецианцы и германцы, и те и другие — традиционные враги Блистательной Порты, были вовлечены в военные действия на Балканах и в районе Адриатического и Эгейского морей. Венецианская республика, однако, по-прежнему занимала двусмысленную позицию. С 1523 года венецианским дожем был Андреа Гритти, проведший в Стамбуле несколько полных приключений лет и оставшийся личным другом Сулеймана. Во время своего правления он демонстрировал в его адрес уважение и восхищение.
Тем временем средиземноморский фронт был предметом беспокойства Испании и ордена Святого Иоанна. Все побережье от Гибралтара до Мессинского пролива Сицилии было под угрозой, связь была небезопасна, непрерывные нападения пиратов приводили к потере людей и грузов. В роковом 1529 году, когда османские войска осаждали Вену, греческий вероотступник, родом, вероятно, с Лесбоса, Хайр ад-Дин (позднее известный на Западе как «Барбаросса»), который уже господствовал над побережьем Марокко, занял Алжирскую крепость от имени султана.
Осада Вены и алжирская проблема побудили Папу и императора поскорее прекратить военные действия друг против друга, а Франциска I — присоединиться к ним, хотя и с крайней неохотой. В 1583 году Папа обратился к императору, итальянским государствам и Венгрии с просьбой организовать новый крестовый поход. Тем временем рыцарям-госпитальерам, изгнанным с Родоса, удалось обосноваться в Триполи. Испанцы, воспользовавшиеся затишьем в боевых действиях и осадившие Алжирскую крепость, пытались выторговать у султана мир в Венгрии в обмен на отвод своих войск от крепости. Однако Хайр ад-Дин, к этому времени назначенный великим адмиралом султанского флота, опустошив итальянское побережье до самого устья Тибра, сумел затем захватить Тунис и изгнать эмира, пользовавшегося испанской протекцией. Так мусульманская база возникла в непосредственной близости от сицилийского побережья, и христианским судам стало почти невозможно проходить через Тунисский пролив.
Таким образом, на Средиземном море теперь господствовали мусульмане, которые, кроме всего прочего, имели поддержку в виде тайного союза с королем Франции. Из этических соображений Франциск не мог осудить идеалы крестовых походов и сами походы, но был убежден в том, что всякий враг его врага Карла V должен быть его другом.
В 1535 году император приготовился со всеми своими силами напасть на Тунис, решив придать этой кампании характер крестового похода. Он доверился «Спасительному распятию», совершил паломничество в монастырь Монсеррат к Мадонне — святой покровительнице каталонских моряков и заручился поддержкой Папы Павла III, рыцарей-госпитальеров и португальцев. Флот императора (74 галеры и 330 кораблей) 16 июня подошел к берегам Туниса. Менее чем через месяц была взята крепость Лa-Гулетт, захвачена большая часть турецко-берберского флота и освобождены более 20 000 пленников-христиан. Наконец 21 июля и сам город Тунис был взят и разграблен. Утверждают, что Карл V отпраздновал затем свою победу в Риме и привез замки и засовы от ворот разграбленного города. Пока Хайр ад-Дин укрывался в Алжире, испанцы снова передали Тунис губернатору-мусульманину (их подданному), таким образом сохраняя непосредственную власть над Ла-Гулетт.
Успех императорских армий на побережье Северной Африки сблизил двух главных врагов Карла V — Сулеймана и Франциска I. Последовал ряд договоров (капитуляции, ратифицированные в 1569 году), которые дали французскому королю разрешение выступать на османских территориях, прежде всего в Святой земле, в качестве защитника христианских общин. Дипломатические связи повлекли за собой взаимные военные обязательства; некоторые из них сохранялись в тайне. Однако совместные усилия турок и французов по вовлечению в свой тайный союз Венеции были безуспешны; политика дожа Гритти, благоприятная для его старого друга в Стамбуле, потерпела крах, и в Венеции восторжествовала сильная «партия войны», которая была настолько воодушевлена удачей армии императора, что настояла на возобновлении военных действий на море. В качестве возмездия за смену Венецией курса турки перекрыли пролив Отранто и осадили остров Корфу.
26–27 сентября 1538 года в Ионическом море рядом с Превезой, при входе в залив Арты, Хайр ад-Дин разбил папско-венецианско-императорскую морскую армаду — 95 судов, почти 60 000 человек, более 2500 пушек. Иногда утверждается, что поражение было отчасти обусловлено недостатком энтузиазма со стороны командующего объединенным флотом — генуэзца Андреа Дориа, которого не вдохновляла идея победы христиан, так как она пошла бы на пользу в основном Венеции. На самом же деле поражение при Превезе стало сигналом к концу венецианского господства над Мореей. Старый дож, которому было суждено умереть еще до окончания года, получил горькое удовольствие от того, что смог упрекнуть своих противников за их неразумную воинственность.
Христианский союз распался, не оставив следов. Через несколько лет Венецианская республика подписала с Блистательной Портой сепаратный мирный договор, по которому должна была выплатить непомерную компенсацию и уступить последние венецианские форты в Греции, как, например, Навплион и Монемвасия. В 1541 году император попытался взять реванш, осадив Алжир, оплот Хайр ад-Дина, но опять потерпел фиаско, отчасти из-за сильной бури. Султанский пират-адмирал ответил серией жестоких набегов, повергших в ужас обитателей Европы от
