и события, связанные с его соблюдением. Книга Завета честно, подробно и без прикрас сообщает о том, как этот договор соблюдался в истории обеими заключившими его сторонами. В этом отношении можно привести аналогию с векселем, на котором при передаче его другому лицу делаются соответствующие пометки.
Библия описывает заключённый Завет, но не является самим Заветом как таковым. Так на любом договоре пишется “Договор”, но договор состоит в факте, а не в тексте. Текст есть только фиксация на бумаге условий реально состоявшегося договора. Понятно, что договор сам по себе важнее документа. Документ вторичен и имеет служебное достоинство.
Зачем нужен документ? Только для одного — чтобы стороны не забыли о данных обязательствах. Поэтому, например, для Бога не нужно никакой особой хранимой на небесах “скрижали”, ибо Бог Свой Завет помнит прекрасно и не исказит Его никогда.
А вот человеку нужен документ, но не по какой иной причине, как по слабости… А вообще же, как писал свт. Иоанн Златоуст: “По настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писания, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила нашим душам благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся уж хотя бы вторым путём. А что первый путь был лучше, это Бог показал и словом и делом. В самом деле, с Ноем, Авраамом и его потомками, равно как с Иовом и Моисеем, Бог беседовал не через письмена, а непосредственно, потому что находил их ум чистым”[87].
При всех сходствах и различиях, подлинных и мнимых, между Кораном и Библией есть одно важнейшее различие: Коран не есть Завет. Ни в каком из значений этого слова, Коран не является документом завета, и вообще не рассматривается как договор или что-то подобное.
Согласно мусульманским представлениям, Коран — это приказ Аллаха. И само название его нередко выводят из повеления “Кара!” (“Читай!”), которое требовал у Мухаммеда мучавший его дух, явившийся ночью, когда тот спал в пещере на горе Хира. Коран, согласно форме — это непрерывный монолог Аллаха, который припоминает те или иные поступки, цитирует людей, джиннов, животных и насекомых, полемизирует с врагами Мухаммеда, обещает и приказывает ему самому и его последователям.
Другой аспект, который не позволяет отнести Коран к завету — это характер взаимоотношений Аллаха и человека, как они описаны в самом Коране. К примеру: “Вот сказал ему его Господь: «Предайся!» Он сказал: «Я предался Господу миров!» И завещал это Авраам своим сынам и Иаков: «О сыны мои! Поистине, Аллах избрал для вас религию; не умирайте же без того, чтобы не быть вам предавшимся!»” (2.131–132).
Аллах приказывает Аврааму: Подчинись! И тот покорно подчиняется. Ни о какой свободе выбора речи не идёт. Никакого свободного общения с Богом, как описано для Авраама в 15 или 18 главах книги Бытия, где, в частности, сказано, что Авраам не бездумно подчинился, но добровольно поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (Быт 15:6).
Коран ничего не говорит о завете, который бы заключал Аллах с мусульманами. Взаимоотношения Аллаха с человечеством строятся по образцу Корана. Аллах ниспослылает пророкам и посланникам каждому свой текст. Задача посланника передать текст, который по сути является инструкцией по правильному поведению. Легко видеть, что при таком понимании текст имеет самодовлеющее значение. Он должен быть передан без искажений, в точности.
Итак, существенное разногласие — понятие Завета.
Содержание и суть Библии — Завет Бога и человека.
Идея Завета настолько укоренена в Библии, что даже урезав большую часть её объёма, не удастся эту идею истребить. Настолько пронизывает она библейский текст в самых разнообразных направлениях.
Коран же не мыслится в исламе Книгой Завета, в нём доминирует прямо противоположная идея покорности и принуждения, причём настолько, что даже есть представление о людях, которых будут вести в мусульманский рай в цепях — согласно одному хадису, Мухаммед сказал, толкуя аят “предались Ему те, кто на небесах и на земле, вольно и невольно” (3.83): “Предавшиеся Аллаху невольно — это пленённые народы, кого привели к исламу в цепях и оковах и кого ведут в рай против их воли”[88].
Есть и ещё одно отличие в понимании Священного Писания в исламе и христианстве. Для мусульман характерно представление о механическом запоминании диктуемого священного текста, при котором роль пророка носит пассивный характер. По их вере, Мухаммед лишь передал слово в слово то, что услышал от Джибрила, а тот передал слово в слово то, что прочитал в небесном вечном Коране — “хранимой скрижали”.
Но такое отношение к пророчеству более характерно как раз для язычества, в котором прорицатель становился неким пассивным орудием для духов, которые через него вещают. Христиане же знают, что человек, как свободное и разумное творение Божье призван к сотрудничеству с Богом, Который уважает свободу Своего творения. Поэтому, хотя и все Писание богодухновенно (2 Тим 3:16), но изрекали его святые Божие человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Пет 1:21). То есть, у пророка сохраняется возможность мыслить и передавать слова Божественного Откровения, на языке человеческой речи не искажая смысла Откровения, так как Дух Святой содействует в этом пророку.
Богодухновенность Священного Писания в христианстве мыслится не как принадлежность каждой черты, каждого знака Богу, диктующему свои откровения евангелисту, который выступает при этом лишь как пассивное орудие, но как сотрудничество, соработничество Святого Духа — Бога и человека, при котором не подавляются индивидуальные особенности личности пишущего и его творческая воля, но Божественным наитием вдохновляются, напитываются истиной и благословляются. Поэтому, например, св. Иустин Философ высказывается следующим образом: “пророчественный Дух вместе с патриархом Иаковом говорит… (Разговор с Трифоном Иудеем, 53)”.
Так в строгом соответствии с идеей завета между Богом и человеком, в Священном Писании участвуют две стороны: Сам Господь и принимающий Его Откровение пророк Божий. Именно поэтому речь и стиль, особенности построения фраз и изложение пророчеств у разных пророков в Ветхом Завете отличается, однако единство веры и суть пророчеств одна и та же. Равным образом и евангелисты могли по-разному излагать одни и те же происшествия, но суть их благовестия — одна и та же. Как сказал свт. Василий Великий, “Святой Дух никогда не лишает разума того, кого Он вдохновляет, иначе подобное действие было бы бесовским”[89].
Итак, мы выяснили существенное различие в понимании того, что такое Священное Писание для христиан и для мусульман. В первом случае это документ договора между человеком и Богом, а во втором — запись Божественных приказов человечеству.
Теперь самое время перейти к вопросу о том, как обосновывается истинность Писания в христианстве, а как — в исламе. Какие предлагаются критерии для определения того, что этот текст не просто литературный памятник, а слово Божие.
Критерии Корана
Для начала проанализируем критерии Корана. Первый из них — непротиворечивость.
В Коране сказано: “Разве же они не размыслят о Коране? Ведь если бы он был не от Аллаха, то они нашли бы там много противоречий” (4.82).
Эту цитату нередко случается слышать от мусульман. Иногда её даже опускают, подразумевая как нечто очевидное, и сразу переходят к следующим утверждениям: а) в Коране противоречий нет, б) в Библии их множество. Отсюда поспешно делают вывод, что Коран — это истинное откровение, а Библия — нет.
Однако прежде всё-таки стоит разобраться — может ли вообще разумный человек принять этот критерий в качестве достоверного? Рассматривая его, приходится ответить отрицательно.
Это исключительно коранический критерий истинности Откровения. Если мы намерены доказать богооткровенность Корана, то как можно приводить критерии из самого Корана? Это логическая ошибка, — доказательством не может быть то, что ещё само нуждается в доказательствах. Следовательно, критерий должен быть очевидным, согласным со здравым смыслом, который и даровал нам Творец для различения истины от лжи.
Однако христианам критерий “непротиворечивости” совершенно неочевиден. Более того, он не согласуется с представлением о Боге, свойственным всякому человеку. Даже мусульмане утверждают бесконечное превосходство ума Аллаха над ограниченным умом человека, и в этом они согласны с истиной: Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис 55:8–9).
Но если так, то неужели при столкновении с глубинами Божественной премудрости наш ум не будет огорошен парадоксами? Напротив, логичнее ожидать, что при чтении Слова Божия наше сознание увидит в нём столько противоречий, сколько мысли Автора выше мыслей читателя. Такое постоянно случается среди обычных людей, когда какой-нибудь школьник возьмётся читать книгу не по возрасту. Разве же можно ожидать, что Божественное Писание будет яснее букваря?
Но если даже предположить, что Бог захотел сделать Своё Слово доступным и потому непротиворечивым для всех людей, то почему же тогда одни читатели находят в Коране некоторые противоречия, другие — находят иные, третьи же, по их утверждениям, не находят никаких?
Но предположим, что в Коране действительно нет противоречий. Неужели это доказывает, он — от Бога? Совершенно нет!
Потому что есть много вполне человеческих по авторству книг, в которых противоречия отсутствуют. Вообще составить непротиворечивый текст не так уж сложно.
Допустим, кто-то принесёт следующий текст: “Волга впадает в Каспийское море”, и скажет: этот текст я получил от Бога. Если бы он был не от Бога, то вы бы нашли в нём много противоречий. Видите противоречия? Нет? Значит, признавайте это божественным откровением, а меня — посланником Божиим!
Признают ли его мусульмане? Думается, вряд ли. Вот по той же причине и христиане не могут не только признать Коран, но и сам коранический критерий богооткровенности. Ибо отсутствие противоречий говорит всего лишь о хорошей работе редактора, а не о божественности автора текста.
Итак, сам по себе этот критерий не может подтвердить богооткровенность чего бы то ни было, в том числе и Корана. Непротиворечивость может быть обеспечена банальной рутинной работой составителей и редакторов текста.
Но кроме того, даже если бы мы вдруг, распрощавшись со здравым смыслом, и приняли этот критерий, то мы всё равно не сможем признать Коран словом Божиим, потому что в Коране противоречия… есть!
Так, длительность Судного дня в одном месте определяется в тысячу лет (Коран 32.4), а в другом — в пятьдесят тысяч лет (Коран 70.4). Также и в 50.37 говорится, что творение неба и земли закончилось в шесть дней, тогда как в 41.8-11 говорится о восьми днях. В 17.105 сказано, что фараон был потоплен, а в 10.90–92, что он обратился и был спасен. Прелюбодеяние наказывается 100 ударами (24.2), или
