умыслом, он остановился и оттолкнул меня со словами: «Что привело тебя в такой час, сын Хаттаба?» Я отвечал, что пришел уверовать в Бога и его посланника и в то, что нисходит к посланнику от Бога. И возблагодарил посланник Аллаха, и сказал: «Бог направил тебя на путь истинный». Затем коснулся он рукой моей груди и помолился, чтобы я был стоек. Потом я расстался с ним, а он вошел в свой дом».
Стойкость в исламе, которую ему пожелал Мухаммед, Омар не замедлил проявить. Наутро он сообщил о своем обращении курайшиту, который слыл лучшим разносчиком новостей в Мекке, — тот накинул плащ и бросился к Каабе, где курайшиты уже восседали на месте своих обычных сборищ:
• Слушайте, курайшиты, сын Хаттаба совратился в сабейство!
• Он лжет! — сказал подошедший следом Омар. — Но я действительно стал мусульманином и свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — его слуга и посланник!
Тут курайшиты набросились на него, и произошла великая драка, длившаяся до самого полудня. Омар, который один дрался против всех, наконец изнемог и опустился на землю. Курайшиты же столпились над ним.
И сказал им Омар, сын Хаттаба:
— Делайте со мной, что хотите! Но, клянусь Богом, будь нас сотни три, мы бы сразились с вами иначе! Тогда уж либо вы — нас, либо мы — вас!
И курайшиты убили бы Омара, если бы их не остановил Ас, сын Ваиля, напомнив им, что кроме Омара есть еще клан Ади, который никто не посмеет упрекнуть в пренебрежительном отношении к долгу кровной мести.
…В день своего обращения отправился неустрашимый Омар и к злейшему врагу мусульман Абу Джахлю, своему родному дяде.
• Добро пожаловать, почет и уважение племяннику! — такими словами встретил его Абу Джахль. — Что привело тебя?
• Я пришел уведомить тебя, что я уверовал в Бога и его посланника Мухаммеда и считаю истиной все, что он получает от Бога.
Абу Джахль, рассказывал Омар, захлопнул дверь перед его носом и сказал:
— Бог покроет бесчестием и тебя, и принесенное тобой сообщение. Обращение Омара явилось крупной победой Мухаммеда — до этого ни сам
посланник, ни другие оставшиеся в Мекке мусульмане не осмеливались средь бела дня приходить молиться к Каабе. Омар, человек решительный, повел с курайшитами борьбу и боролся с ними до тех пор, пока не завоевал права приходить к Каабе, когда он пожелает, и беспрепятственно молиться там. Вслед за ним это право распространилось на остальных мусульман и самого Мухаммеда. Когда по одну сторону Мухаммеда шел богатырь Хамза, а по другую — Омар, у всякого пропадала охота оскорблять посланника Бога или насмехаться над ним.
Мухаммед научился управлять своим даром
Перелом в характере откровений
Абдаллах ибн Саад, секретарь Мухаммеда
Списки Корана
Образ жизни пророка
Отношения с верующими
Абу Джахль разрушает Конфедерацию Добродетельных —
главную опору Мухаммеда.
Новое требование выдать пророка
Курайшиты объявляют хашимитам бойкот
Жизнь Мухаммеда под угрозой
Бегство части мусульман в Эфиопию, под защиту христианского правителя этой страны, почти совпало с окончанием пятилетия пророческой деятельности Мухаммеда.
Да, уже прошло пять лет с тех пор, как на горе Хира Мухаммед получил первое послание от Аллаха, всемогущего, единственного, милостивого и милосердного.
Мухаммеду уже сорок пять лет — возраст, прямо сказать, не юношеский, с мечтательностью и восторгами малосовместимый. К пророческому дару Мухаммед привык -новые и новые откровения, откровения поэтические и вдохновенные, ниспосылаются ему Всевышним более или менее регулярно — мучительных сомнений в своей избранности, боязни оказаться покинутым на произвол судьбы давно нет, они остались в прошлом. Отношения Мухаммеда с Аллахом стали спокойными, в какой-то мере привычными, обыденными.
Пророк и его сподвижники глубоко и искренне убеждены, что стихи Корана — творчество самого Бога, о том, что Мухаммед «сочиняет» их, не может быть и речи. Только злобные курайшиты-язычники считают его автором Корана — сердца их наглухо закрыты, божественная истина не может в них проникнуть. В их упрямстве Мухаммед тоже видит промысел Бога — тем более страшное наказание в этой жизни и загробной ждет ненавистных врагов.
С даром пророчества Мухаммед научился каким-то ему одному известным путем обращаться бережно, но властно. Откровения всегда нисходят на него в условиях, для этого подходящих — часто вслед за бурными душевными переживаниями, но никогда в момент самих переживаний. Если нужна собранность, трезвость мысли, действие — общение с Богом не отвлечет его, и он это прекрасно знает. Всему, как говорится, свое время.
Досадное происшествие с дочерьми Бога — лишь печальный эпизод, новые откровения прекрасно укладываются в систему его взглядов, не противоречат сказанному ранее, всегда злободневны, согласованы с причудливыми изменениями обстановки.
Ревел ли во время некоторых вдохновенных общений с Богом Мухаммед, «как молодой верблюд», или не ревел — не столь уж важно. Очевидно, что эпилепсией он не страдал, душевнобольным не был. Напрасно курайшиты называли его «одержимым» — он был хозяином своего Я даже тогда, когда терял сознание, погружаясь в транс. Одержим он был лишь верой — в Бога, в самого себя, в свой пророческий дар и в торжество начатого дела.
Быть пророком, конечно, не так просто. Община верующих властно требует новых и новых откровений. Атмосфера ожидания, тревоги и неуверенности, которая охватывает мусульман, когда откровения задерживаются, тяжело давит на Мухаммеда, угнетает его и мучает. И он торопит новое наитие, чтобы его сторонники получили без промедления столь нужные им стихи Корана — пусть всего несколько строк, но получили.
На время они успокаиваются, занятые изучением нового откровения, переписыванием его, выучиванием наизусть, проникновением в его загадочный, но чрезвычайно важный для них смысл.
В характере откровений Мухаммеду назревает перелом. Они все чаще ниспосылаются ему в форме ритмической прозы, с очень нечеткой рифмой.
Цикл поэтических сур Мухаммед завершил «Фатихой», сурой, которую много лет спустя поместили в начало Корана, как открывающую книгу. «Фатиха» завоевала популярность среди последователей Мухаммеда еще при его жизни, она стала чуть ли не самой распространенной молитвой:
Хвала Аллаху, Господу миров милостивому,
милосердному, царю в день суда!
Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге
по дороге тех, которых ты облагодетельствовал, —
не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших.
Перед чтением какой-либо суры произносилась бас мала — стандартное восклицание, обращенное к Аллаху
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Впоследствии басмала стала рассматриваться как первый стих любой суры. Поэтому и «Фатиха», занимающая у мусульман еще более почетное место, чем «Отче наш» у православных христиан, в ее теперешнем виде начинается с басмалы. Напомним, что «Фатиха», Ka к и другие поэтические суры Корана, рифмована: все e ё строчки оканчиваются на одну и ту же рифму, закрепляющую ее четкий музыкальный ритм. По единогласном;
мнению, «Фатиха» — одна из самых поэтически совершенных сур Корана.
Обилие накопившихся священных посланий всемогущего Аллаха создавало для Мухаммеда немалые трудности. Опасность забыть, исказить или перепутать слова Аллаха была вполне реальна, и эта постоянная опасность немало тревожила Мухаммеда.
• Мы дадим прочесть тебе, и ты не забудешь, если не пожелает чего-нибудь Аллах, -утешал Мухаммеда Всевышний в одном из откровений, — ведь, поистине, Он знает явное и то, что скрыто!
• Не шевели свой язык с этим, чтобы ускорить его Поистине, на Нас лежит собирание его и чтение. И когда Мы читаем его, то следуй за его чтением.
Иными словами, не волнуйся, Аллах сам позаботится о твоей памяти. Ты забудешь только то, что следует за быть, вычеркнуть навсегда. Не все, что ниспосылается предназначено на века — иное нужно будет забыть, это приказания Аллаха, справедливые только для определенного времени и для данных обстоятельств. Если кто-нибудь попрекнет тебя: «Разве ты не помнишь, что ты говорил раньше?» — не смущайся. Раз забыл, — значит, то, что говорилось раньше, отменено Богом, а не тобой. И тот, кто настаивает на устаревшем, отмененном, идет не только против тебя — дерзает идти наперекор Богу, впадает в непростительный грех, ему нет места среди правоверных.
Позднее Аллах пообещал отмененные стихи Корана заменить новыми, на этот раз правильными и непреходящими…
Проблема, вызванная обилием священных текстов, получила, как видим, всестороннее разрешение. Забудется — не страшно, значит, так тому и быть, забылось не случайно, а по воле Аллаха.
Обидно, конечно, если забудется или перепутается не устаревшее, а хорошее, вполне удавшееся, то, что выбрасывать из Корана жалко. А ведь как ни феноменальна память Мухаммеда, и такое может случиться — священные тексты множатся, в разных сурах содержатся близкие по смыслу места и словосочетания, в пределах сур — резкие тематические переходы. Во избежание путаницы пришлось Мухаммеду, который был неграмотным или недостаточно грамотным, прибегнуть к услугам секретаря. Для такой работы нужен был Мухаммеду человек вполне надежный, безгранично преданный -должность секретаря посланника божьего, записывающего с его слов откровения, чрезвычайно ответственная должность. Ведь кое-что сразу после откровения Мухаммед может и не запомнить, так что первоначальный текст в некотором смысле все-таки является лишь черновиком, в него следует внести поправки, если Аллах оживит память Мухаммеда. В этих небольших доработках окончательного текста откровений — большой соблазн для секретаря легкомысленного, не обладающего полнотой веры в Аллаха и его посланника.
Чаще других пользовался Мухаммед для записи откровений услугами некоего Абдаллаха, сына Саада, молочного брата Османа ибн аль-Аффана. зятя Мухаммеда. Абдаллах ибн Саад сам был поэтом, он отличался безукоризненной грамотностью и превосходным чувством слова. По отношению к Мухаммеду держался почтительно, смотрел преданно, работал усердно, и Мухаммед ему полностью доверял. К сожалению, Абдаллах ибн Саад был честолюбив и к чужой славе несколько завистлив; кроме того, хотя он и стал мусульманином, но особого рвения в вопросах веры не проявлял, а аскетических наклонностей лишен был вовсе. Он продолжал водить дружбу с поэтами-язычниками и в их компании, за чашей вина, не прочь иногда был о своей работе у Мухаммеда выразиться несколько таинственно и загадочно, а то и лукаво. Ничего порочащего Мухаммеда он не рассказывал — тому бы тотчас обо всем донесли, но по его тону и выражению лица можно было догадаться, что себя он отнюдь не считает человеком, совершенно непричастным к творчеству Мухаммеда, простым исполнителем, писцом. Впоследствии оказалось, что Мухаммед превосходно разбиравшийся в людях, в своем секретаре ошибся, что попросту он пригрел змею у себя на груди.
В эти годы получил Мухаммед свыше и указание, как следует читать Коран. Оказывается, очень громко читать Коран ни к чему — Мухаммед и его последователи поступали так напрасно, Бог прекрасно слышит и молитвы, произнесенные не слишком громко, но внятно. Очень громкое чтение Корана лишь на руку язычникам — оно позволяет им передразнивать молящихся мусульман и подавать оскорбительные реплики; в таких условиях от молитвенного
