или также абсолютным сознанием.

Мы говорим «экзистенция», мы говорим о бытии этой действительности. Но «экзистенция» есть не понятие, но стрелка (Zeiger), указывающая на нечто «по ту сторону всякой предметности». Философствование из возможной экзистенции есть усилие средствами мышления прийти к более ясному представлению (Vergegenw?rtigung), выводящему за пределы простого указания в некоторую пустую глубину. Там, где мы не перестаем углубляться в экзистенцию, даже если не можем познать, там совершается подлинное философствование (Wo man nicht nachl?sst, auch wenn man nicht erkennen kann, sich in Existenz zu vertiefen, ist eigentliches Philosophieren).

Именно потому, что философствование совершается из возможной экзистенции, оно не может сделать также и экзистенцию своим объектом, который бы оно исследовало и познавало. Как начинающееся философствование легко поддается соблазну принять единичное за целое, относительное за абсолютное, так ему постоянно грозит опасность поддаться искушению и опредметить экзистенцию, сделав ее чем-то абсолютным. Ибо может показаться естественным стремление считать экзистенцию абсолютом, если кажется, что ее сознание бытия замыкается в самом себе. Но подобная абсолютизация экзистенции была бы роковой для нее же самой, поскольку она, как существование во времени, остается в процессе.

Из подлинного бытия, как абсолютного, должно бы быть возможно постичь в понятии то, что вообще существует. Но из экзистенции существование не становится понятным. Поскольку мы ни в каком смысле не можем произвести мира из экзистенции, экзистенция не может быть абсолютным бытием (das Sein schlechthin).

Однако вопрос о том, не есть ли абсолютное сама экзистенция, подлежит окончательному разрешению не в неудаче дедукции из нее всякого бытия, и не посредством логической мысли, но посредством самого же экзистенциального сознания. Это сознание отвечает или в страхе: в сознании своей незамкнутости и незаконченности, а также своей соотнесенности с неким темным иным; или в упорстве (Trotz): в защитной отнесенности как утверждении на себе самом (abwehrenden Bezogenheit als das Aufsichselbststellen), в отрицании без спокойной безопасности (Geborgenheit) в себе. Экзистенция есть вместе и покой, и беспокойство (Ruhe und Unruhe in einem). Она не покоится ни в существовании, ни в самой себе, но лишь в овладение (Ergreifen) абсолютным бытием через подлинное сознание свободы в его трансцендентной зависимости.

Если исключительно созерцающее понимание людей и вещей приводит к разложению философии на феноменологию и психологию, то абсолютизация экзистенции приводит к плененности в некоторой воображаемой точке, которая есмь я сам и которой я не могу помыслить. Я мыслю из нее, что я есмь, поскольку я есмь я сам; она не становится бытием, имеющимся у меня, но подступает к себе (geht auf sich zu) в мире через овладение существованием (Ergreifen des Daseins). Ее сущность есть косвенность (Indirektheit).

Поэтому то, что экзистенция не замыкается в себе самой, становится пробным камнем для всякой философии экзистенции. Непрестанно маня к более глубокой раскрытости,с тем чтобы она пережила искание своей трансценденции как свое подлинное бытие, ее мышление растворяет солипсистское существование, запутывающееся в безмирности(Weltlosigkeit) в плену вещей; она освобождает из лишенности коммуникации к открытости для другой экзистенции и указывает безбожию (Gottlosigkeit) на трансценденцию.

Подразделение философствования

Философия экзистенции есть в сущности метафизика. Она верит в то, из чего она происходит.

Поскольку экзистенция — исток подлинного желания знания -непознаваема, философское мышление, вновь обращенное к ней, изначально должно разделиться (sich spalten) на ней,чтобы косвенно уловить то, чего оно не может достичь прямо. Философствование из возможной экзистенции завладевает в искании всем мыслимым и знаемым, чтобы дать возникнуть в нем экзистенции; но философствование из возможной экзистенции не имеет эту экзистенцию своей конечной целью; оно влечется за пределы экзистенции, чтобы проследить, как она вновь исчезает в трансценденции. Его мышление — это прожектор, который разумеет не только то, на что падает свет, но в то же время и сам этот свет, всвоем отражении извещающий о возможности экзистенции.

Однако направления этого проясняющего философствования отнюдь не произвольны. Чтобы из бездонности снова обрести бытие, на этот раз как подлинное бытие, оно должно разделиться (sich gliedern), чтобы только с разделенных путей возвратиться к единому.

Поэтому, чтобы представить очерк разделяющегося философствования в его подходах, мы снова начнем там, куда мы достигли, когда в многообразности перед нами снова и снова повторялись три имени бытия; кажется, словно они выражают бытие не как обособленное и расколотое, но как «всё» (АН), изначальное и единое: «все» существования есть мир, наша изначальность — экзистенция, единое же — трансценденция.

Мир есть существование, которое предстает мне всякий раз как определенное бытие объектов, и которое я есмь как эмпирическое существование; познание мира предметно, так что вещь как объект стоит перед глазами, однако «всё» мира не есть предмет и не есть целое. О бытии, которое, как оно само, непредметно, я имею только проясняющее удостоверение в неадекватном опредмечивании. Это непредметное бытие есть экзистенция, если оно может стать для меня наличным (gegenw?rtig werden) в собственном истоке благодаря тому, что я сам есмь оно; оно называется трансценденцией, если оно есть бытие в предметном обличье шифра, но объемлемо (erfassbar) только для экзистенции.

То, что всякое существование становится явлением на пограничном понятии в-себе-бытия, то, что экзистенция не может считать себя абсолютным бытием (das Sein schlechthin), что она, скорее, знает себя как соотнесенную с трансценденцией, — все это готовит путь для импульса искания бытия. А потому у этого искания есть три цели, из которых, как бы неопределимы ни оставались они сами, одна порождает другую: оно идет в мир, чтобы ориентироваться, проникает через мир в призыве к себе как возможной экзистенции, и открывается трансценденции. На пути в мир оно овладевает доступным знанию, чтобы оттолкнуться от него, и так оно становится философским ориентированием в мире; выступая из сугубого мирового существования, оно пробуждает активность самоосуществления, и так становится прояснением экзистенции; оно заклинает бытие, и становится метафизикой.

1.Мироориентируещее мышление.

-Бытие, которое для сознания вообще есть бытие как объективная познаваемость, есть, как мир, нечто для нашего познания незавершимое, в котором все, что познается, становится объектом в смысле предметности и объективным в смысле общезначимости. В понятии объективности оба эти значения сплавлены друг с другом.

Знание о сущих предметах называется ориентированием в мире. Оно есть только ориентирование, потому что оно, всегда незавершенное, остается бесконечным процессом, — ориентирование в мире, потому что оно становится знанием о некотором определенном бытии, а именно [бытии] в мире.

Ориентирование в мире, как знание о вещах в мире, следует отличать от анализа существования. Этот последний хотел бы заключить в себе существование вообще, как объемлющее (das ?bergreifende), включающее в себя еще и ориентирование в мире. Он есть попытка всеобщего представления (Vergegenw?rtigung) структур того, в чем не только совершается ориентирование в мире, но в чем есть все, что имеет бытие для меня. Ориентирование в мире совершается исследователями в науках; анализ же существования есть шаг философствования в его искании бытия.

Ориентирование в мире нужно разделить на исследующее и философское ориентирование в мире. Исследующее ориентирование в мире есть познавание, рождающееся силой самовоспитания ищущего объективности мышления. Хотя это мышление действительно только в эмпирических индивидуальностях, фактические миры которых поначалу отнюдь не составляют одного мира, для него возможно иметь познанное совместно с каждым, как сознанием вообще. Хотя есть столько миров, сколько есть индивидов с мыслящим сознанием (Zwar sind soviel Welten, wie es Individuen denkenden Bewusstseins gibt); но эта множественность (Vielfachheit) сама, в свою очередь, становится предметом ориентирования в мире.

Здесь совершается расширяющееся круговое движение. Эмпирический индивидуум, вначале связанный в своей субъективности, хотел бы постичь в объективности действительный мир, который есть для него поначалу в своей множественности, и в который он должен был бы включить также и собственную индивидуальность, как один из несчетного множества случаев. Он получил бы некоторое бытие, которое, как общезначимое, было бы избавлено от индивидуальной связанности. Субъект, который, входя в это бытие как кажимость, должен был бы также познать себя как этот фактор заблуждения и уничтожить себя в пользу подобной объективности, в качестве своей особенной действительности вновь и вновь существует для себя, однако, в своей связанности. Он знает прыжок во всеобщее мира, как возможное освобождение от границ, как знает он и возвращение к действительности самого себя. Он остается для себя самого чудом, поскольку может, пусть не фактически, но все же в намерении, из своей ничтожной особенности овладевать целокупностью мира как тем, что всеобще и значимо.

Объективное познание, как ориентирование в мире, мы находим исключительно только в науках, какими они стали к нынешнему дню. Без них невозможно никакое философское ориентирование в мире. Без неустанного усвоения научного ориентирования в мире и без собственных изысканий философствование становится пустым, потому что лишается материала. Оно должно столкнуться с твердым, принудительным способом существования, чтобы пробиться к подлинному бытию, как возможности по ту сторону знания (um zum eigentlichen Sein als M?glichkeit ?ber das Wissen hinaus vorzudringen). Только тот, кто страстно двигался в фактическом ориентировании в мире, по-настоящему может найти в нем философское ориентирование в мире.

Философское ориентирование в мире не сводит последние результаты наук в единую картину мира (Weltbild), но показывает невозможность подобной имеющей силу картины мира, как единой и абсолютной; оно ищет сомнительные моменты (die Fragw?rdigkeiten) в фактическом ориентировании в мире.

Считается чем-то вроде самоочевидной предпосылки рассудка в его ориентировании в мире утверждение, что мироздание (Weltall) существует (da ist). Мыслит ли рассудок, переходя за границы ориентирования в мире, метафизический процесс сотворения мира, или же начертывает позитивистскую картину механического миропроцесса (mechanisches Weltgeschehen), или социологическую картину необходимостей в течении истории, — каждый раз завоевывающее свои предметы познание мнимо завладевает также и некоторым целым (wird ein Ganzes vermeintlich selbst in den Griff des seine Gegenst?nde erobernden Erkenntnis genommen). Чтобы победить эту фиксацию к целому, особенно к целому мироздания в картине мира, нужно самостоятельно произвести известные рассуждения: редукцию к фактическому подтверждению мнимого знания в моей ситуации, и мысли, указывающие на трещины, противоречия и границы во всякоммышлении о мироздании. Философское ориентирование в мире обращается к принципам и смыслу проявляющихся в науках познавательных процедур (Erkenntnisvollz?ge).

Вторая предпосылка рассудка гласит, что все, что есть, также предметно и доступно