Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:PDFTXT
Философское ориентирование в мире

является судьбой для своего больного в том смысле, что больной отчасти сам собою вызывает эту судьбу, отчасти же преднаходит ее как встречающееся ему бытие врача.

Смысл науки

Ориентирование в мире есть наука, поскольку познанное в нем убедительно по замыслу и по критическому методу. Убедительно правильного как такового существует сколько угодно и нескончаемо много; для науки эта правильность еще безразлична; нет смысла желать узнать это правильное как таковое. Но сам смысл науки, коль скоро этот смысл должен непременно иметься там, где страстно занимаются исследованиями, уже не может быть научно доказан. Кто хочет получить ответ на вопрос о смысле науки, и за отсутствием доказуемого ответа отвергнет этот смысл и не станет более заботиться о науке, — опровергнуть того невозможно. Прояснение смысла в фактически совершаемой науке — это только философская возможность. Как объективный мир не закругляется в самом себе и не имеет понятного бытования через самого себя, так и знание о нем не имеет опоры в самом себе; оно указывает за свои пределы. Правда, наука простирается не дальше, чем само убедительное знание, но в то же время наука есть нечто большее. Выяснение этого «больше» приводит не к доказательствам, но к призыву: постичь смысл науки.

1.Науки связаны друг с другом в единство знания (Dass Wissenschaften zusammengeh?ren zur Einheit des Wissens).

-В древности из целительской практики возникла медицина, из строительства — техника и математика, из мореходства — география. В эпоху перехода от средневековья к Возрождению мастерские и шахты были местом приобретения знаний и открытий. Из общественной жизни античности кристаллизовалось прагматическое знание в виде риторики, политики, юриспруденции. Здесь, как и в задачах современного общества, лежат корни государственных наук нашего времени. Из мировоззренчески обусловленных импульсов возникают особые науки: из гуманизма — филология, из церковной религии — богословие.

Так всякое знание возникло из практики особенного существования. Первично здесь желание знать и определенная цель. То же, что науки связаны друг с другом в единство, не составляет первоначальной мысли; только после того как было накоплено знание, философский вопрос объемлет взаимную связанность всякого знания. Тогда знание становится целым в философском космосе, из которого затем вновь отщепляются одна наука за другой, чтобы, наконец, пойти каждая своим собственным путем, по видимости без помощи философии. Последующие частные науки исторически коренятся как в практике, так и в мыслительном конституировании и обособлении из философского мироздания.

Знание, — там, где оно остается привязанным к цели и тесноте особенного существования, — не имеет причин задавать вопроса о своем смысле, поскольку этот смысл уже получает практическое исполнение. Знание как знание приобретает значение только благодаря философии и дает себе ответ на вопрос о своем собственном смысле, сознаваясвою универсальную взаимную связанность.

Знание в практике ищет надежности, чтобы, полагаясь на объективное, фактическое, суметь устроить деятельность согласно рассчитанным ожиданиям. Знание, как удостоверение моего бытия, бытия вообще, отыскивает себя на пути, ведущем за пределы всего действительного и особенного. Надежность всегда бывает лишь партикулярной, ограниченной; в конце концов она подводит нас; кто верит, что в ней есть бытие, того разочарование повергает в отчаяние. Удостоверение же ищет целокупности (Totalit?t), которая ничего не исключает, но и никогда не может быть с окончательностью охвачена мыслью. Только из подлинного желания удостовериться происходит воля ко всякому знанию, потому что от удостоверения не должна ускользнуть ни одна существенная черта бытия, и из него происходит идея единства наук. Из воли к надежности возникает интерес к знанию, поскольку оно дает эту всегда ограниченную надежность; для философствования надежность есть только ступень.

Таким образом, смысл науки связан с единством наук. Без этого единства смысл может быть получен лишь в отношении к партикулярным и техническим аспектам некоторой цели. Поэтому вопрос о единстве — это основной вопрос философствования о смысле науки. На первый взгляд, это единство получают, указывая общие черты всякого знания. Если знание необходимо связано со своим выражением в суждениях, подчиненных законам формальной логики, то это значит, правда, что эти законы, как логическая форма, составляют неотъемлемое условие всякого знания, но склоняет также к ошибочной мысли, видящей истину в суждении, а наконец, и к тому, чтобы характеризовать единство наук формальными, логическими рассуждениями. Это общее еще не есть единство. Этот могучий импульс, влекущий к знанию как знанию, в отличие от овладения отдельными знаниями для особенных целей, из этого общего постичь в понятии невозможно. Он не может возникать из формальных всеобщностей, но может возникнуть только из субстанциального содержания.

Другая общая черта — это критическое различение факта и сновидения. Но это различение, прежде всего, не относится ко всему знанию, а помимо того, несмотря на свое фундаментальное значение для эмпирического познания, оно все-таки не составляет сущности единства этого знания. Факт, как таковой, еще не имеет значимости для науки. Но он при любых обстоятельствах может оказаться значимым для метафизического удостоверения бытия. Ибо смысл эмпирического знания получает единство только из постановки вопроса, удостоверяющегося в бытии, каждый раз констатируя: это бытие таково, что этот факт возможен и действителен в нем.

Если во всем особенном имеется в виду бытие, если я хочу все знать не из любопытства знать многое, но ради удостоверения бытия в постижении единого, то науки подлинно связаны друг с другом в единстве. В них я желаю знать существование, таким путем, что я совершаю универсальное ориентирование в мире, чтобы приблизиться к бытию. Это означает, что ориентирование в мире имеет свой смысл в единстве наук вследствие того, что приготовляет путь для метафизики. Только метафизика дает знанию, как знанию, опору в некотором объемлющем его смысле.

Нельзя отрицать, что отдельные науки процветают именно в технических аспектах, и что некоторые из них конституировались как ограниченный мир науки. В таком случаеединство этой науки ошибочно ставится на место единства наук, как, например, в утверждении изолирующихся естественных наук, будто науки о духе -это, собственно, не науки вообще. Здесь абсолютизация ограниченного метода и отдельных предметов совершает узурпацию прав; ибо с такой абсолютизацией негласно и некритически сопряжена наивная метафизика, как мнимое знание о подлинном бытии.

Жизнь наук всегда подвижна. Она может сосредоточиться на тех особенностях, которые в данное время считаются существенными; в этом случае оформляются господствующие науки известной эпохи. Она может распасться на бессвязную сумму многих наук. Она может, наконец, слиться и сплавиться в философии, которая отныне одна лишь считается важной. Но науки имеют действительность лишь там, где они стоят автономно в напряженном отношении к философствованию, от которого получают импульс движения. Они живы сознанием смысла, которое может быть подлинным только в отношении к целому знания; иначе это сознание было бы лишь внешним образом соотнесено с целью, и должно бы было рассыпаться.

2.Наука и метафизика.

-Исторически метафизика, как набросок бытия, неоднократно становилась повитухой при рождении мироориентирующей науки. Атомизм Демокрита стал теоретическим орудием для новейшего естествознания, диалектика Гегеля — для исторической науки; представления Кеплера о космически-метафизической гармонии послужили истоком для его астрономических открытий; метафизика Фехнера заложила основу постановки проблем в его психофизике23.Всякий раз научная мысль отделялась от своего метафизического корня. То, что в качестве объективной метафизики было наброском подлинного бытия и во что верили какв подобный набросок, падает затем на уровень простой гипотезы, как мыслительной возможности, и при растущей опытной верификации возвышается, будучи очищено от всякой метафизики, до степени плодотворной теории. Из метафизического побуждения были созданы категории и мыслительные средства, которые поначалу звучали как словно бы метафизическая музыка понятий (metaphysische Musik der Begriffe), но которые затем были секуляризированы до метафизически бессодержательных мыслей в мире, и испробовали применить их как эффективное средство научного исследования.

Это исторически ограниченное и предметно случайное отношение метафизики к науке не составляет подлинного и потому постоянного движения научного исследования под воздействием метафизических побуждений. Именно преодоление этой зависимости в чистоте научного ориентирования в мире сделало по-новому очевидной неизменную и подлинную обоснованность (Fundierung) смысла науки в метафизике.

Вот уже несколько веков, как настало время (die Zeit ist reif geworden) для сознательного и строгого отделения убедительного знания как объективного состава ориентирования в мире от метафизических аспектов. Содержание теоретических представлений эмпирического исследователя имеет методическую функцию разве что в качестве гипотезы и отделяется от своего метафизического смысла. Психологически может случиться так, что исследователь верит в объективную реальность этих представлений не в относительном, а в абсолютном смысле, но предметно это безразлично или даже оказывается помехой. Метафизическое побуждение отделилось от предметных содержаний, которые с чистой теорией сделали также возможными чистую технику, освобожденную теперь от всякой недействительной магии. Если первоначальная практика (например, в медицине) составляла целое из технически-целесообразных и магических действий, достигавшее понимания себя в мифических представлениях, — причем объективный успех так часто должен был оставаться недоступным для практики, а метафизика в то же самое время оставалась в плену самого внешнего и конечного, — сегодня достоинство человека как разумного существа видят в способности, во всем, что доступно знанию и планомерному умению человека, вплоть до повседневной жизни, ясно и целесообразно постигать, каково оно само по себе (sachgem?ss). Впрочем, и сегодня индивид только благодаря усваиваемому процессу образования делается способным чисто постигать убедительное и фактическое, обладая критическим знанием о способах и границах этого знания. То, что и современная жизнь пронизана суевериями, нервозными страхами, политическими утопиями, слепотой к действительному и нецелесообразным поведением, — показывает нам только, с каким трудом осуществляется научная объективность в личной практике каждого человека.

Но там, где осуществилось чистое, научное ориентирование в мире, там выступают следствия, находящие свою истину в том, что они делают возможной экзистенцию, взирающую к трансценденции (Existenz im Blick auf Transzendenz), и без нее оказывающиеся поддельными. Эти следствия таковы:

а) Целость (Totalit?t) картины мира разрушилась. Нет более целого, в котором всему находилось бы свое место, — ни онтологического целого схоластики, ни абсолютизированного целого механистических, органологических и иных особенных категорий и методов, ни гегелева диалектического целого;

б) Вместо системы целого остается истинной только лишь систематика, относительные категориальные и методологические порядки. В этом заключается истина как идея. Но есть много идей, и нигде нет идеи вообще, как идеи идей. Идеи есть в нашем мироориентирующем существовании, но нет никакой идеи существования вообще.

Скачать:PDFTXT

Философское ориентирование в мире Ясперс читать, Философское ориентирование в мире Ясперс читать бесплатно, Философское ориентирование в мире Ясперс читать онлайн