подражание древним в их собственном духе. Предпочтению французского придворного искусства к римским образцам Винкельманпротивопоставил столь же определенное предпочтение греческого мира, творения которого он считал более живыми и оригинальными, недосягаемо превосходящими римские копии и подражания. История греческого искусства Винкельмана, анализирующая греческое искусство систематически, с выявлением типов и форм идеально-прекрасного, вывела археологию из антикварной книжной учености на степень науки. «Классицизм» Винкельмана оказал большое влияние на литературный путь Лессинга, Гете и Шиллера,на немецкую литературу в целом. (Прим. перев.).

39

Эдисон Томас Алва (1847-1931) — американский изобретатель, ученый и предприниматель, изобретатель фонографа (1877), лампы накаливания (1879-1880; лампа Эдисона имела сначала платиновое, а затем (как и более ранняя модель А.Н. Лодыгина) угольное волокно), системы распределения электричества (1880), тикерного телеграфного аппарата, кинетографа (прибора для демонстрации движущихся картинок под записанную фонограмму; 1891). (Прим. перев.).

40

Фрейд Зигмунд (1856-1939) — австрийский врач, психолог и психиатр, основатель психоанализа. Основные сочинения: «Толкование сновидений» (1899), «К психопатологии обыденной жизни» (1904), «Тотем и табу» (1913), «Лекции по введению в психоанализ» (1917), «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), «Психология масс и анализ Я» (1921), «Я и Оно» (1923), «Будущее одной иллюзии» (1927). (Прим. перев.).

41

Гэгель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.2. Философия природы. М.: Мысль, 1975. § 247. С. 28. (Прим. перев.).

42

«Непосредственно конкретное есть именно множество свойств, внеположных и более или менее безразличных друг к другу, вследствие чего именно простая для себя сущаясубъективность также равнодушна к этому множеству свойств и предоставляет его внешнему, следовательно, случайному определению. В том-то и состоит бессилие природы, что она оставляет определения понятия лишь абстрактными и отдает разработку особенного внешним определяющим моментам» (Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. М.: Мысль, 1974. § 250. С. 37). «Это бессилие природы сохранить понятие в его конкретных осуществлениях является причиной трудности, а во многих областях прямо невозможности найти путем опытного рассмотрения твердые отличительные признаки классов и порядков». (Там же. С.38). (Прим. перев.).

43

«Так положительное… вступает в свои права как нечто случайное и произвольное» (Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М.: Мысль, 1977. С. 345. § 529). «Но положительное, взятое отдельно, лишено смысла, а оно непременно соотнесено с отрицательным». (Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Ч. 1. Логика. М.; Л.: ГИЗ, 1929. С. 190. § 111). (Прим. перев.).

44

Так, в завершении «Энциклопедии философских наук» дух и природа в их целом предстают как формы обнаружения разума, на которые саморазделяется в суждении идея. В философии же как моменте умозаключения происходит соединение моментов идеи таким образом, «что природа предмета — понятие — есть именно то, что движется вперед и развивается, и что это движение есть в такой же мере и деятельность познания — вечная в себе и для себя сущая идея, вечно себя проявляющая в действии, себя порождающая и собой наслаждающаяся как абсолютный дух» (Гегель Г.Б.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М.: Мысль, 1977. С. 407. § 577). Идея у Гегеля есть, таким образом, во всяком случае нечто конститутивное, и даже: единственная подлинная конститутивность существования. (Прим. перев.).

45

«Итак, я утверждаю, что трансцендентальные идеи никогда не имеют конститутивного применения, благодаря которому были бы даны понятия известных предметов… Но зато они имеют превосходное и неизбежно регулятивное применение, состоящее в том, что они устремляют рассудок к известной цели, ввиду которой линии направления (Richtungslinien) всех его правил сходятся в одной точке, и, хотя эта точка есть только идея (focus imaginarius), т.е. точка, из которой понятия рассудка в действительности вовсе не исходят (wirklich nicht ausgehen), так как она находится совершенно вне границ возможного опыта, тем не менее она служит для того, чтобы сообщить им величайшее единство наряду с величайшим расширением» (Кант И. Критика чистого разума. М.: Наука, 1998. С. 496 (В672)). Ср.: «Понятия разума … суть только идеи, и, конечно, для них нет предмета ни в каком опыте, однако это не значит, что они обозначают предмет, вымышленный [воображением] и в то же время считаемый возможным. Они мыслятся только проблематически, для того чтобы можно было обосновать в отношении к ним (как эвристическим фикциям) регулятивные принципы систематического применения рассудка в области опыта» (Там же. С. 573 (В799)). (Прим. перев.).

46

Идея практического разума, по Канту, может быть «дана в конкретной действительности, хотя, правда, лишь отчасти; … она есть необходимое условие всякого практического применения разума», поскольку «в практическом применении рассудка задача всегда состоит в деятельности согласно правилам» (Кант И. Критика чистого разума. М.: Наука, 1998. С. 305 (В384-385)). Практическая идея есть, таким образом, верховное правило употребления разума в области деятельности, как основания определения воли. В идее практического разума, как доброй воли, «чистый разум обнаруживает даже свою причинность», и мудрость есть «идея необходимого единства всех возможных целей» (Там же.). (Прим. перев.).

47

«Хотя с помощью их, — говорит Кант, — и нельзя определить ни одного объекта, тем не менее в основе они незаметно служат рассудку каноном

его широкого и согласного с собой применения; правда, он не познает с помощью идей никаких предметов, кроме тех, которые он познал бы согласно своим понятиям, но всеже благодаря им он лучше и дальше направляется в своем знании. Не говоря уже о том, что, быть может, идеи делают возможным переход от естественнонаучных понятий к практическим понятиям, и таким образом могут доставить самим моральным идеям опору и связь со спекулятивными знаниями разума» (Кант И. Критика чистого разума. М.: Наука, 1998. С. 305-306 (В385-386)). (Прим. перев.).

48

«Мене текел упарсин» — в книге пророка Даниила слова, написанные таинственной рукой на стене палаты Вавилонского царя Навуходоносора во время пира. Пророк Даниил объяснил значение слов так: «Вот и значение слов: мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел -ты взвешен на весах и найден очень легким; перес — разделено царство твое и дано мидянам и персам» (Дан. 5, 26-28). В ту же ночь царь был убит, и Вавилон захвачен персами. Буквальное значение слов: «мина (мера веса), шекель (мелкаямера веса), полмины». Выражение получило переносное значение: пророчество о бедствиях, предсказание смерти важного лица. Здесь именно в смысле: фатальная угроза. (Прим. перев.).

49

Адитон (древнегреч. аботоу — недоступный) — в древней Греции комната в храме, куда могут входить только жрецы и некоторые другие лица, причем только в определенное время. В таком помещении в храме Аполлона в Дельфах помещалась знаменитая Пифия. Здесь в смысле — сокровенное, таинственное место, святая святых. (Прим. перев.).

50

Чарвака (локаята) — школа в индийской философии, считающаяся скептической, материалистической и атеистической. Название восходит к философу Чарваке, автору «Брихаспати-сутры», текст которой, однако, не дошел до нас, и содержание его известно только по отзывам его индуистских и буддистских противников (например, трактата философа XIII—XIV вв. Мадхавачарьи «Сарвадаршанасамграха»). (Прим. перев.).

Книга Екклесиаста, или Проповедника. Ясперс, чтобы представить общий свод миросозерцания Екклесиаста, как он его понимает, цитирует

ветхозаветную книгу не только выборочно, но и вразбивку: 2,22 — 2,10 -2,8 — 2,11 — 2,11 — 1,18 — 1,9 — 1,11 — 2,16-17 — 3,19 — 6,12 — 7,16 — 7,17 -8,15 — 9, 4. Мы приводим текст соответствующих фрагментов Екклесиаста по русскому переводу Ветхого Завета, кроме случаев смыслового расхождения русского перевода с немецким. (Прим. перев.).

51

Гедонизм — этическое учение, признающее высшей ценностью жизни или высшим благом наслаждение. Гедонизм признает стремление к максимуму наслаждения единственным действенным мотивом человеческого поведения. Основоположник этого учения — греческий философ Аристипп (435-355 г. до н.э.). Гедонизм был доведен до логической последовательности уже в античности (Гегесием (320-280 г. до н. э.), утверждавшим, что удовольствие недостижимо или обманывает человека и перевешивается страданием, и что разумный расчет удовольствий также не помогает делу ввиду недоступности истинного познания вещей; вместо стремления к счастью или наслаждению Гегесий призывал поэтому стремиться только к свободе от страданий). Рационализированная и умеренная форма этики удовольствия известна в истории под именем эвдемонизма (этики счастья).

Материальную этику удовольствия, получившую известное распространение в философии и культуре Возрождения, а затем в кругах «просветителей», подверг критике Кантв своем «Основоположении к метафизике нравов» (1785). (Прим. перев.).

52

Атараксия (греч. «невозмутимость») — душевная безмятежность мудреца, достигаемая им, по учению греческих философов. Демокрит и Эпикур признавали ее условием счастья. Но если для них путь к атараксии ведет через познание мира, освобождающее мудреца от ложных страхов, то для скептиков к атараксии ведет как раз воздержание от оценочных суждений, совершающихся в противоположностях, отказ признавать что бы то ни было безусловной истиной. Атараксия следует, как тень, за этим воздержанием от суждения (эпохе). Поэтому поздние скептики (Секст Эмпирик) считали, что прямо стремиться к атараксии невозможно, она достигается случайно. (Прим. перев.).

53

Гёте И.В. Израиль в пустыне // Гёте И.В. Западно-восточный диван. М.: Наука, 1988. С.259. (пер. A.B. Михайлова). (Прим. перев.).

54

готов к обоим исходам (лат.)

55

Познание разумом Спиноза отождествляет с познанием через «общие понятия и адекватные идеи о свойствах вещей» (Спиноза. Этика. Ч. 2, теорема 40, схолия 2. Москва — Ленинград: Соцэкгиз, 1932. С. 67), и тот «род познания», который «ведет от адекватной идеи о формальной сущности каких-либо атрибутов Бога к адекватному познанию сущности вещей» (Там же. С. 68), который необходимо истинен (Теорема 41. Там же), служит основанием «учения, из которого можно вывести много прекрасного, весьма полезного и необходимого для знания» (Ч. 2, теорема 49, схолия. Там же. С. 80) — то есть теории знания и этики самого Спинозы. Этот род познания, прежде всего, есть основание свободы и действенности души, коль скоро «всего более страдает та душа, наибольшую часть которой составляют идеи неадекватные», и «всего более действует та, наибольшую часть которой составляют идеи адекватные» (Ч. 5, теорема 20, схолия. Там же. С. 210). Поэтому, полагает Спиноза, «ясное и отчетливое познание, и в особенности … третий род его