Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:PDFTXT
Просветление экзистенции

должен участвовать там, где желает вступить в мир, испытывает стремление отойти прочь. Он делает попытку замкнуться в себе как субъективность. Но неограниченное бытие для себя невозможно. В изолированности субъект сделался бы неуверенным в себе. Все сместилось бы для него. Он не мог бы быть с вещами дельным, не мог бы быть с самим собою правдивым. Своеволие фактического существования вынуждено было бы фактически обратиться против себя самого и, в вихре сплошных ничтожеств, остаться без содержания и без свободы. Страх как сознание лишенности экзистенции, был бы последним отрицательным остатком экзистенции перед переходом субъекта в безнапряженность сугубо витального существования.

Своеволие существования может уясняться сознанию как злая воля в ее отрицательности. Тогда вещи снова начинают видеть правильно, в отношении их к цели — пусть дажепустой — отстоять свое-существование. Эта отрицательность всякого воления в его эгоцентричности, избегающей идеи и своей собственной возможной экзистенции, способна, однако, будучи осознана, стать дельной и успешной лишь внешним образом; близости к вещам и лицам установить невозможно; сознательное своеволие падает, в принципе, от неустранимого в решающем пункте бессилия, вследствие слепоты, присущей ему от истока замыкающегося в самом себе своего-существования. Подобная возможность выяснена в шекспировском Ричарде ill, внятность сознания которого: «я — это только я»64 -никто превзойти не может.

От этого, отрывающегося от объективности, своеволия сущей субъективности по самой сущности своей отличается своеволие возможной экзистенции, которое в упрямом достоинстве (trotzige W?rde) отворачивается от объективного, как от чего-то всегда несовершенного. Поскольку оно видит недостаток во всякой реальной объективности, оно рискует бороться за осуществление того, что для него есть единственно истинное, держится в своей безусловности, ни в чем не уступая, за абсолютные мерила оценки, которых, однако, не может осуществить даже для себя самого, сколько бы ни казалось ему, что собственное существо его вырастает до сверхчеловеческой высоты. Здесь отрыв отобъективности происходит силою экзистенциальной страсти субъективной идеи, и возникает опасность, что возможное содержание экзистенции будет предано ради исчезающей в точечном бытии недвижности субъективности. Это — героическое величие индивида, уничтожающего себя в некоторой абсолютности, которая лишена объективности. Оно достигает ясности сознания в словах Кориолана:

«Но до конца таким останусь, словно

Сам человек лишь был творцом себя…»65.

2.Предательство экзистенции ради объективности (изолирующаяся вещь).

-Экзистенция видит себя в существовании, как субъективность, противостоящей независимым объективностям (налично существующей природе, убедительно значимой истине, преднайденным ею институтам в государстве и церкви). Она существует в открытости этим объективностям и в соотнесенности с трансценденцией. Но специфическое удовлетворение, испытываемое экзистенцией в ее преданности объективностям, находит свою границу в самой экзистенции. Ибо истоком, из которого мы приступаем к объективности и тем самым поддерживаем ее в движении и превращениях, остается экзистенция. В то время как уклонение к насильственной объективности подчиняется в слепом повиновении, экзистенцию охватывает ужас там, где люди, почти механически притягиваясь повиновением как таковым, отрекаются от самих себя. Затвердевание объективности — это уничтожение экзистенции (Das Festwerden der Objektivit?t ist die Vernichtung der Existenz).

Предательство экзистенции ради объективностей происходит в формах, посредством которых оно полагает для себя всеобщее абсолютным. То, что объективно в смысле всеобщезначим ости, существует как таковое для универсального сознания вообще. Но уже идея имеет принципом своего существования многообразие ее личного исполнения; она зовет экзистенцию, которая несет ее на себе. Но если историчная объективность, опустошенная от идеи, унижается до «всеобщего интереса (Interesse der Allgemeinheit)», то и требование равенства людей унижается с нею вместе до некоторой бесспорной самоочевидности. Тогда получает силу положение: великий человек — это несчастье общества (ein grosser Mann ist ein ?ffentliches Ungl?ck)66.

Предательство самобытия ради объективностей извращает сами объективности. В науке, например, всеобщезначимое обременяют мнимым стремлением служить средой для требований масс в их всеобщности. В таком случае наука показывает нам то значимое, во что верит масса, хотя она и не могла бы постичь его в частности силами собственного разумения. Наука превращается в пристройку к интересам. Всюду, где заходит речь об этих интересах, выяснялась двусмысленность науки в ее применении на пользу общему интересу: наука познает и знает то, что нам желательно и так, как нам желательно Она должна будто бы отдать форму своих убедительных всеобщезначимых истин, чтобы служить каждому; кажется, будто наука доказывает все что угодно, если только не пожелает, с аристократической самодисциплиной, твердо держаться того или иного своего метода в смысле знания. Поэтому наука в качестве массового феномена не может остаться тем, чем подлинно является там, где экзистенциальная правдивость полагает ей границы. Если экзистенция предала себя ради абсолютности мнимо объективно значимого, то даже то, что действительно значимо в науке, уже не может быть вполне чисто постигнуто. Тогда беспорядочно смешивается то, разделение чего составляет условие ясного знания: поистине убедительное для сознания вообще, — убеждения, обоснованные идеями, — вера, — и все это смешивается с общественными зависимостями мнения (des Meinens).

В отдельном лице задача психологии — понять, каким образом фиксация объективной всеобщезначимости становится предательством экзистенции. Подчеркивание объективности коррелирует с фактически солипсистским своеволием. Я выступаю как представитель «дела» (Sache) и принуждаю свое окружение войти в него, с тем чтобы я как самостьостался в неприкосновенности, но как существование обладал авторитетом. Солипсизм преодолевается не подобным насильственным скачком по ту сторону объективности(hinter die Objektivit?t), но коммуникацией от экзистенции к экзистенции. Мотивация изолирующейся дельностью (Sachlichkeit) не имеет сил держаться долго; она уже в самом начале становится софистической, если не опирается на волю к коммуникации. Ложная дельность есть лишь самозащита своего-существования, ее мнимая объективность превращается в радикальную субъективность.Незавершимость существования экзистенции

Экзистенция, хотя и обладает достоверностью себя самой, находит себя как существование во времени в разбитости (Zerbrochenheit), как если бы прежде было, и было потеряно, нечто завершенное, что нужно снова искать, и чего, однако, никогда не достичь.

Поскольку экзистенция в существовании остается в раздвоении на субъективность и объективность, а в этом раздвоении, при частичном совпадении, непреодолима все женеадекватность между ее субъективностью и объективностью, она не в силах достичь завершенности ни в какой форме. Из-за этого во всякую экзистенцию неизбежно вступает невозможность ее существования: самобытный исток экзистенции обнаруживает себя в некотором объективно историчном положении, которое в одно и то же время есть ее — и не ее положение. Крайности титанического самовластия и миропорядочной самопотерянности (titanischer Selbstmacht und weitl?ufiger Selbstverlorenheit) охватывают как предельные возможности действительные экзистенциальные явления, которые все — если мы обращаем внимание на целокупность их во времени — терпят неудачу. В существовании есть только выбор между безнапряженным потоплением экзистенции и исполненным напряжения, никогда не окончательным осуществлением экзистенции в субъективности и объективности.

Экзистенциальная действительность никогда не может в достаточной мере понять себя в своем предельном содержании из своего влияния и успеха в мире или из окончательного состава обретенного в ней, но может понять себя только в отношении к своей трансценденции.

Если, таким образом, экзистенция должна искать своего осуществления в субъективности и объективности, пронизывая ту и другую, то в диалектическом не поддающемся замкнутому завершению целом она всякий раз избирает некоторое воссоединение обеих и находит в нем себя самое; будучи незавершенной как существование во времени, она знает завершенность лишь как исполнение мгновения. Или же она недиалектически шатается от объективного к субъективному, не давая их взаимной связанности стать в ней самой силой движения жизни — и теряет себя самое.

Рассмотрение, просветляющее экзистенцию, обратится, прежде всего, к формам объективности. Эти формы определяют, побуждают, передают экзистенции то, что может, выходя навстречу, явиться из нее самой. Субъективность, в свою очередь, принимает вид объективности, в котором она не есть уже только сугубая субъективность, ибо как таковая она ускользнула бы от всякой возможности сообщения.

Однако никакая форма объективности не становится бытием как таковым (Sein schlechthin). Движение обращения объективности в субъективность и наоборот сохраняется. И тогда, в преодолении вопроса о субъективности и объективности, возможность решения положительно исполняется для философствования через просветление исконного бытия экзистенции к экзистенциям, из которого никто уже не может выступить прочь, чтобы объективно окинуть его единым взглядом.ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Формы объективности

Требование долженствования

1.Объективное и экзистенциальное долженствование. -2. Пример: «не лги». — 3. Этические положения и правовые положения. — 4. Долженствование и трансценденция. -5 Смысл требования. — 6. Возможность философской этики.

Требование действительности существования в государстве и обществе

А. Экзистенциальная существенность государства и общества

1.Элементы заботы о существовании (господство, собственность, порядок). — 2. Идеал мирового государства благосостояния. — 3. Экзистенция как граница мирового благосостояния. — 4. Общество и государство. — 5. Служба, организация, деятельность. — 6. Исток философии государства и права.

Б. Напряжение между индивидом и объективностью общества

1.Милосердие (Caritas) и любовь. — 2. Общественное мнение и экзистенция. — 3. Объективный институт и индивид как еретик.

Требование возможности знания о человеке в его истории и личном величии

A.Исток исторического и форма его значимости

1.Универсальная историчность. — 2. Традиция. — 3. Документы традиции. -А. Образование.

Б. Значимость историографии

1.Историография. — 2. Философия истории. — 3. Экзистенция в борьбе против целостности истории и против воли к неисторичности.

B.Значимость образов человеческого величия

1.Сущность личного величия. — 2. Абсолютизация личного величия. — 3. Объективное величие и экзистенция. -4. Возможная экзистенция и бытие философа

Формы объективности как таковые представляют собою неисчерпаемый предмет для ориентирования в мире в отдельных науках. Философский вопрос устремлен к экзистенциальной существенности этих форм.

Поскольку существование действительно для субъекта только как знаемая в светлой ясности объективность и только в целостях, оно называется духом. Дух есть воссоединение субъективности и объективности, но в форме объективности (Geist ist Einswerden von Subjektivit?t und Objektivit?t, aber in Gestalt der Objektivit?t). Он не есть завершенное или же незавершимое единство, а потому в разрыве (im Bruch).

В то время как для ориентирования в мире дух становится доступен для знания в сферах своего существования через посредство его самосознания, вопрос о его экзистенциальной существенности обращен к истокам, где для экзистенции находятся решения в этой объективности. С этой точки зрения, вместо множества сфер духа есть три силы (Якоб Буркхардт):

Скачать:PDFTXT

Просветление экзистенции Ясперс читать, Просветление экзистенции Ясперс читать бесплатно, Просветление экзистенции Ясперс читать онлайн