настойчивым тоном). Послушай, мне нужно семь лет.
Гёц. Зачем?
Насти. Мы будем готовы к священной войне через семь лет, не раньше. Если ты теперь вовлечешь крестьян в бунт, то их изничтожат в неделю — я это знаю. Понадобится более полувека, чтобы восстановить то, что ты разрушишь за неделю.
Карл (входя). Крестьяне пришли, сеньор.
Насти. Отошли их обратно, Гёц.
Гёц не отвечает.
Послушай, ты можешь помочь нам, если захочешь.
Гёц (Карлу). Попроси их подождать, брат мой.
Карл уходит.
Что ты предлагаешь?
Насти. Ты сохранишь свои земли.
Гёц. Это зависит от того, что ты мне предложишь.
Насти. Если ты сохранишь их, они послужат нам убежищем и местом сбора. Я поселюсь в одной из твоих деревень и буду рассылать приказы по всей Германии. Отсюда через семь лет прозвучит сигнал войны. Ты можешь оказать нам услугу, которой нет цены. Согласен?
Гёц. Нет.
Насти. Ты отказываешься?
Гёц. Я не стану откладывать Добро в долгий ящик. Значит, ты не понял меня, Насти. Благодаря мне еще до конца года счастье, любовь и добродетель воцарятся на десяти тысячах акров земли. Я хочу построить Город Солнца в своих владениях, ты же хочешь, чтобы я превратил их в убежище для убийц.
Насти. Гёц, Добру нужно служить, как солдат. Какой же солдат выигрывает войну один? Сначала стань скромнее.
Гёц. Скромным не стану. Униженным — пускай, но скромным — нет. Скромность — добродетель слабых. Зачем я буду помогать тебе готовить войну? Бог запретил проливать кровь, а ты хочешь залить кровью всю Германию. Я не стану твоим сообщником.
Насти. Ты не станешь проливать кровь? Что ж, раздай свои земли, отдай свой замок и увидишь, как захлебнется в крови германская земля.
Гёц. Нет, не захлебнется. Добро не может породить Зло.
Насти. Добро не порождает Зла, пусть так, но раз твое безумное великодушие приведет к побоищу, значит, в нем нет Добра.
Гёц. По-твоему, Добро в том, чтобы увековечить страдания бедняков?
Гёц. А те, кто умрет за эти годы, кто, прожив всю жизнь в ненависти и страхе, умрет в отчаянии?
Насти. Об их душах позаботится господь.
Гёц. Семь лет! А через семь лет наступят семь лет войны, а потом семь лет покаяния, придется восстанавливать разрушенное, и кто знает, что наступит затем. Быть может, новая война, новое покаяние и новые пророки снова потребуют семи лет терпения. Неужели ты заставишь терпеть до самого страшного суда, ты, шарлатан? Я же говорю, что делать Добро можно повседневно, повсечасно, даже сию минуту. Я стану тем, кто сотворит Добро тотчас же. Генрих говорил: «Достаточно одному человеку возненавидеть другого, чтобы ненависть охватила все человечество». Истинно говорю тебе: если один человек безраздельно полюбит всех людей, эта любовь, переходя от человека к человеку, распространится на все человечество.
Насти. И ты будешь этим человеком?
Гёц. Да, стану им с помощью господа. Я знаю, что Добро труднее Зла. Злом был только я, а Добро — это все и вся. Но мне не страшно. Землю нужно согреть, и я ее согрею. Господь повелел мне сиять, и я буду сиять, кровью сердца источать сияние. Я — пылающий уголь, а дыхание господа раздувает пламя. Я сгораю заживо, я болен Добром и хочу, чтобы эта болезнь стала заразной. Буду свидетелем, мучеником, искусителем!
Насти. Самозванец!
Гёц. Тебе не смутить меня. Вижу, знаю, занимается заря; я стану пророком.
Насти. Только лжепророк, приспешник дьявола скажет: совершу то, что считаю Добром, даже если принесу погибель миру.
Гёц. Только лжепророк и приспешник дьявола скажет: пусть мир вначале погибнет, а потом я увижу, возможно ли Добро.
Насти. Гёц, если ты встанешь на моем пути, я убью тебя!
Гёц. Неужели ты смог бы убить меня, Насти?
Насти. Да, если ты станешь мне мешать.
Гёц. А я не мог бы. Мой удел — любовь. Я отдам им свои земли.
КАРТИНА ПЯТАЯ.
Перед входом в деревенскую церковь. У входа стоят два стула. На одном из них — барабан, на другом — флейта.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гёц, Насти, потом крестьяне.
Гёц (входит и зовет). Эй! Эй! Ни души на тридцать миль Вокруг: они уползли в нору. Моя доброта обрушилась на них, как бедствие. Глупцы! (Резко оборачивается к Насти.) Зачем ты следуешь за мной?
Насти. Чтобы быть при твоем провале.
Гёц. Провала не будет. Сегодня я закладываю первый камень моего города. А они, должно быть, забрались в погреба. Терпение! Если удастся вытащить оттуда хоть десяток, ты увидишь, как сумею их убедить.
Слышны крики и звуки флейты.
Что это?
Появляется процессия полупьяных крестьян. Они несут на носилках гипсовую статую святой.
Ишь, какие вы веселые! Решили отпраздновать милостивый
дар своего бывшего сеньора?
Крестьянин. Нет, добрый монах. Храни нас бог!
Гёц. Я не монах. (Сбрасывает капюшон.)
Крестьянин. Гёц!
Крестьянин отступает в испуге. Кто-то крестится.
Гёц. Да, я Гёц! Пугало Гёц! Аттила Гёц, который роздал свои земли из христианского милосердия. Неужто я кажусь таким страшным? Подойдите ближе, я хочу говорить с вами. (Пауза.) Ну что же? Чего вы ждете? Подходите!
Упорное молчание крестьян. В голосе Гёца появляются повелительные нотки.
Старик (неохотно). Я.
Гёц. Подойди!
Старик отделяется от толпы и подходит к Гёцу. Крестьяне молча глядят на него.
Объясни мне. Я видел мешки с зерном в господских амбарах. Значит, вы меня не поняли. Больше не будет оброка с десятины, больше не будет повинностей.
Старик. Мы еще немного погодим Пока оставим все как есть.
Гёц. Зачем?
Старик. Чтобы поглядеть, что будет дальше.
Гёц. Отлично! Зерно сгниет. (Пауза.) А какие идут толки о новых порядках?
Старик. Мы об этом не толкуем, господин.
Гёц. Я больше не твой господин. Зови меня братом. Понимаешь?
Старик. Нет. Вот уж нет!
Гёц. Я тебе прика… я прошу тебя.
Старик. Будьте моим братом, сколько вам угодно, но я-то вашим братом никогда не стану. У каждого свое место, господин мой.
Гёц. Глупости, привыкнешь. (Указывая на флейту и барабан.) Что это?
Гёц. Кто играет на этих инструментах?
Старик. Монахи.
Гёц. Здесь монахи?
Старик. Брат Тетцель прибыл из Вормса с двумя послушниками. Он тут будет торговать отпущением грехов.
Гёц (с горечью). Вот отчего вы так развеселились. (Резко.) К черту! Не допущу!
Старик молчит.
Индульгенциям грош цена. Неужели ты веришь, что господь станет торговать своим прощением, как барышник? (Пауза.) Будь я еще твоим господином и прикажи я прогнать этих трех жуликов, ты бы меня послушался?
Старик. Да, послушался.
Гёц. Хорошо же, в последний раз твой господин тебе велит…
Старик. Вы больше мне не господин.
Гёц. Ступай! Ты слишком стар. (Отталкивает его. Вскакивает на ступеньку лестницы, ведущей в церковь, и обращается ко всем.) Да вы хоть раз спросили себя, зачем я отдал вам свои земли? (Указывает на одного из крестьян.) Отвечай, ты!
Крестьянин. Не знаю.
Гёц (обращаясь к женщине). А ты?
Женщина (колеблясь). Может быть… вы хотели нас осчастливить.
Гёц. Хорошо сказано! Да, я именно этого хотел. Но счастье всего лишь средство. Что вы с ним станете делать?
Женщина (испуганно). Со счастьем? Сначала надо, чтобы оно к нам пришло.
Гёц. Не бойтесь, вы будете счастливы. Но что вы сделаете со своим счастьем?
Женщина. Об этом мы не думали. Ведь мы не знаем, что это такое.
Гёц. Но я подумал за вас. (Пауза.) Вы знаете, господь велит нам любить. Только вот что: до сих пор это было невозможно. Еще вчера, братья мои, вы были слишком несчастны, чтобы можно было требовать от вас любви. Я хочу, чтобы у вас не было отговорок. Я сделаю вас богатыми, жирными, вы станете любить, черт возьми! Я потребую, чтобы вы любили всех людей. Я отказываюсь повелевать вашими телами, но лишь затем, чтобы вести за собой ваши души, потому что бог просветил меня. Я — архитектор, вы — рабочие, все принадлежит всем. И земли общие, не будет больше бедняков и богачей, не будет никаких законов, кроме закона любви. Мы станем примером для всей Германии. Что ж, братцы, попробуем?
Молчание.
Не важно, что я вас поначалу пугаю: нет ничего лучше доброго черта, от ангелов, братцы, добра не ждут.
В толпе улыбки, вздохи, волнение.
Наконец! Наконец вы мне улыбаетесь.
Толпа. Вот они! Вот они!
Гёц, оборачиваясь, с неудовольствием замечает Тeтцeля.
А, черт бы побрал этих монахов.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Тeтцeль, два послушника и священник. Послушники берут в руки барабан и флейту, приносят стол и ставят его на верхнюю ступеньку лестницы. Тетцель кладет на стол пергаментные свитки.
Тетцель. Отцы семейств! Подходите! Подходите! Подходите ближе. Я чеснока не ел.
В толпе смех.
Как здесь у вас дела? Земля у вас хорошая?
Крестьяне. Да, неплохая.
Тетцель. А женушки по-прежнему покою не дают?
Крестьяне. Черт возьми, как везде.
Тетцель. Не жалуйтесь, они вас защищают от дьявола, потому что сами хитрее дьявола.
В толпе смех.
Ну, ладно, братцы! Об этом довольно: сейчас пойдет разговор о делах посерьезнев. Музыка!
Всю жизнь работать — это хорошо. Но порой обопрешься о заступ, взглянешь на небеса и скажешь самому себе: «Что со мной станет после смерти? Хорошая могилка в цветах — это еще не все: душа в ней не поселится. Куда же отправится душа? В ад?
Или в рай?»
Люди добрые, само собой — господь уже подумал об этом. Боженька так ради вас хлопочет, ему и поспать не удается. Вот ты, например, как тебя звать?
Крестьянин. Петер.
Тетцель. Отлично, так вот, Петер, скажи. Ты порой выпиваешь лишнюю чарку? Ну, только не врать!
Крестьянин. Бывает.
Тетцель. И жену свою колотишь?
Крестьянин. Когда пьян.
Тетцель. Ну а бога ты боишься?
Крестьянин. А как же, брат мой!
Тетцель. Святую деву Марию любишь?
Крестьянин. Больше родной матери.
Тетцель. Вот господь бог и придет в смущение. «Этот человек не так плох, как кажется, — скажет он себе. — Не хочу, чтобы ему худо пришлось. Но он согрешил, значит, я должен его покарать».
Крестьянин (удрученно). Ах ты беда!
Тетцель. Погоди! На твое счастье, есть святые! Каждый из них заслужил право сто тысяч раз попасть на небеса, но это им ни к чему — войти-то можно всего разочек. «Что ж,— говорит господь. — Зачем пропадать неиспользованным билетам в рай? Лучше уж я их раздам тем, кто сам не заслужил… Если добрый Петер купит у брата Тетцеля индульгенцию, я впущу его в свой рай по одному из пригласительных билетов святого Мартина». А что? Недурно придумано?
Одобрительные возгласы.
Давай, Петер, вытаскивай кошелек! Братья, бог предлагает ему завидную сделку: рай за два гроша. Найдется ли такой скряга, найдется ли такой скопидом, который не отдал бы двух грошей за вечное блаженство? (Берет монету у Петера.) Спасибо. Теперь отправляйся к себе и больше не греши! Ну, кому еще? Смотрите, вот очень выгодный товар: если покажете этот свиток своему священнику, он по вашему выбору обязан будет отпустить вам один из смертных грехов. Не правда ли, священник?
Священник. Правда, отпущу смертный грех.
Тетцель. А это?
