работать руками, но вкалывать ему придется. (С раздражением.) Ладно, хватит об этом.
Слик(решившись). Договорились. (Уго.) Ты мне не нравишься, приятель. Ничего не поделаешь, нам друг к другу не притереться. Но я не желаю тебе зла, и потом мы и вправду погорячились. Постараемся не усложнять тебе жизнь. Порядок?
Уго(вяло). Ладно уж…
Слик. Согласен, Жорж?
Жорж. Приходится соглашаться.
Хёдерер(спокойно). Остается решить вопрос с обыском.
Слик. Да, этот обыск… Ну, теперь…
Жорж. Мы говорили, не подумав.
Слик. Сказанули просто…
Хёдерер(другим тоном). Вас никто не спрашивает. Обыщете его, если я прикажу. (Уго, обычным тоном.) Я тебе доверяю, малыш, но надо быть реалистом. Если я сделаю для тебя исключение, назавтра потребуется сделать еще одно, а затем всех нас перережут, потому что они махнут рукой на обыск и забудут вывернуть кому- нибудь карманы. Теперь, когда вы помирились, что, если они вежливо попросят тебя не противиться обыску?
Уго. Боюсь, что я не соглашусь.
Хёдерер. Ах, так! (Смотрит на него.) А если я тебя попрошу? (Пауза.) Вижу, у тебя есть принципы. Я тоже могу встать на принцип. Но мои принципы… (Пауза.) Посмотри на меня: у тебя есть оружие?
Уго. Нет.
Хёдерер. A у твоей жены?
Уго. Нет.
Хёдерер. Ладно. Я тебе верю. Вы, двое, свободны.
Жессика. Погодите. (Все оборачиваются.) Уго, на доверие нужно отвечать доверием.
Уго. Что ты сказала?
Жессика. Вы можете нас обыскать.
Уго. Но, Жессика…
Жессика. Что ты хочешь сказать? Они наверняка думают, что ты прячешь револьвер.
Уго. Безумная!
Жессика. Пусть они делают свое дело. Твоего достоинства никто не ущемляет, ведь мы их сами просим.
Жорж и Слик мнутся на пороге, сомневаясь.
Хёдерер. Чего же вы ждете? Вам ясно?
Слик. Мы думали…
Хёдерер. Думать ни к чему, делайте, что велено.
Слик. Ладно. Хорошо.
Жорж. Нечего было огород городить.
Пока они вяло роются в вещах, Уго с изумлением неотрывно смотрит на Жессику.
Хёдерер(Слику и Жоржу). Это вас научит доверять людям. Я сам всегда всем верю. Всем без исключения. (Обыск продолжается.) Пошевеливайтесь. Обыск должен быть серьезным, ведь вам не шутя предложили его сделать. Слик, загляни под шкаф. Вот так. Вынь костюм. Пощупай его.
Слик. Уже прощупал.
Хёдерер. Еще раз. Поищи под матрасом. Хорошо, Слик, продолжай. А ты, Жорж, поди сюда. (Показывая на Уго.) Обыщи его. Пощупай карманы пиджака. Вот здесь. И брюки тоже. Так. Револьверный кармашек не пропусти. Прекрасно.
Жессика. А меня?
Хёдерер. Если хочешь. Жорж! (Жорж не двигается.) Ты что, боишься?
Жорж. Да нет, не боюсь.
Подходит к Жессике, краснея, прикасается к ней кончиками пальцев. Жессика смеется.
Жессика. У него руки как у камеристки.
Слик подходит к чемодану, в котором был револьвер.
Слик. Чемоданы пустые?
Уго(напряженно). Да.
Хёдерер внимательно на него смотрит.
Уго. Да.
Слик приподнимает чемодан.
Слик. Нет.
Уго. Я не про этот говорю. Этот я как раз собирался разобрать, когда вы пришли.
Хёдерер. Открывай.
Слик открывает чемодан и шарит в нем.
Слик. Ничего нет.
Хёдерер. Достаточно. Убирайтесь.
Слик(Уго). Без обид.
Уго. Без обид.
Жессика(вдогонку). Я навещу вас в вестибюле.
СЦЕНА IV
Жесcuка, Хёдерер, Уго.
Хёдерер. На твоем месте я бы не увлекался визитами к ним.
Жессика. Почему же? Они такие милашки, особенно Жорж, прямо как девушка.
Хёдерер. Хм! (Идет к ней.) Ты недурна собой, это факт. Жаль, но ничего не поделаешь. При настоящем положении вещей я вижу два возможных выхода. Во-первых, если ты достаточно великодушна, можешь составить наше общее счастье.
Жессика. Я совсем не великодушна.
Хёдерер. Я так и думал. Впрочем, они все равно передерутся. Тогда второй выход: когда твой муж уходит, запирайся и никому не открывай, даже мне.
Жессика. Понятно. Я, если позволите, изберу третий.
Хёдерер. Как хочешь. (Наклоняется над ней и глубоко вдыхает ее запах.) От тебя хорошо пахнет. Не душись этими духами, когда пойдешь их навещать.
Жессика. Я вовсе не душилась.
Хёдерер. Тем хуже. (Идет на середину комнаты и оста навливается. На протяжении всей сцены постоянно осматривается. Похоже, он что-то ищет. Иногда его взгляд останавливается на Уго и он испытывающее на него смотрит.) Ладно. Ну, вот. (Пауза.) Вот так. (Пауза.) Уго, я жду тебя завтра в десять утра.
Уго. Знаю.
Хёдерер(рассеянно, осматриваясь по сторонам). Ладно. Все хорошо. Все хорошо, что хорошо кончается. Странный у вас вид, дети мои, ведь все хорошо. Все помирились, все друг друга любят… (Внезапно.) Ты устал, малыш.
Уго. Это неважно.
Хёдерер внимательно на него смотрит. Уго чувствует себя неловко, говорит с усилием.
Я прошу меня простить за… за то, что произошло только что.
Хёдерер(продолжая на него смотреть). Я уже забыл.
Уго. В дальнейшем вам…
Хёдерер. Я тебе сказал называть меня на ты.
Уго. В дальнейшем тебе не придется на меня жаловаться. Я не нарушу дисциплины.
Хёдерер. Слыхали уже. Ты уверен, что со здоровьем у тебя в порядке? (Уго не отвечает.) Если нет, еще не поздно сказать, и я тогда попрошу Комитет кем-нибудь тебя заменить.
Уго. Я здоров.
Хёдерер. Прекрасно. Ну, я вас покидаю. Думаю, вы не прочь остаться вдвоем. (Идет к столу и смотрит книги.) Гегель, Маркс, хорошо. Лорка, Элиот, не знаю.
Перелистывает книги.
Уго. Это поэты.
Хёдерер(смотрит другие книги). Поэзия… поэзия… Много у тебя поэзии. Ты сам сочиняешь стихи?
Уго. Н-нет.
Хёдерер. Ну, значит, раньше сочинял. (Отходит от стола, останавливается перед кроватью.) Халат привез, ничего себе. Ты его прихватил, уходя от отца?
Уго. Да.
Хёдерер. И два костюма тоже, полагаю?
Предлагает ему сигарету.
Уго(отказывается). Спасибо.
Хёдерер. Не куришь? (Отрицательный жест Уго.) Хорошо. В Комитете мне сообщили, что ты никогда не принимал участия в прямой акции. Это правда?
Уго. Правда.
Хёдерер. Тебя, наверное, это терзает. Все интеллигенты мечтают действовать.
Уго. Я занимался газетой.
Хёдерер. Мне сообщили об этом. Я уже два месяца ее не получаю. Предыдущие номера ты подготовил?
Уго. Да.
Хёдерер. Добросовестно сделано. И они решились ради меня пожертвовать таким хорошим редактором?
Уго. Подумали, что тебе я нужнее.
Хёдерер. Очень мило с их стороны. А ты как же? Тебе хотелось поменять работу?
Уго. Да.
Хёдерер. Журнал был твоим делом: ты и рисковал, и брал ответственность на себя,— в каком-то смысле это могло сойти за акцию. (Смотрит на него.) А теперь ты секретарь. (Пауза.) Почему ты ушел из газеты? Почему?
Уго. Я подчиняюсь дисциплине.
Хёдерер. Что ты заладил о дисциплине? Мне подозрительны люди, у которых это слово всегда на языке.
Уго. Мне необходима дисциплина.
Хёдерер. Для чего?
Уго(устало). Я слишком много думаю. Мысли нужно прогнать.
Хёдерер. Какие мысли?
Уго. «Что я здесь делаю? Прав ли я, когда хочу того, чего я хочу? Не комедию ли я ломаю?» В таком роде.
Хёдерер(медленно). В таком вот роде. Итак, сейчас твоя голова полна мыслей?
Уго(смущенно). Нет, сейчас нет. (Пауза.) Но они могут вернуться в любой момент. Я должен защищаться. Заполнить голову другими мыслями. Предписаниями. «Делай так-то. Иди. Стой. Скажи то- то». Мне необходимо повиноваться. Повиноваться, и все тут. Есть, спать, повиноваться.
Хёдерер. Ладно. Если тебе приспичило подчиняться, мы поладим. (Кладет руку ему на плечо.) Послушай… (Уго высвобождается и отскакивает. Хёдерер смотрит на него с возрастающим интересом. Голос его становится резким.) Что? (Пауза.) Ха-ха!
Уго. Я… я не люблю, чтобы меня трогали.
Хёдерер(быстро и резко). Когда они шарили в том чемодане, ты струсил,— почему?
Уго. Я не струсил.
Хёдерер. Нет, струсил. Что там внутри?
Уго. Они ведь посмотрели и ничего не нашли.
Хёдерер. Ничего? Посмотрим. (Идет к чемодану и открывает его.) Они искали оружие. В чемодане можно спрятать оружие и бумаги тоже.
Уго. Или же предметы личного пользования.
Хёдерер. С того момента, как ты поступил ко мне на службу, у тебя нет предметов личного пользования, заруби себе на носу. (Шарит в чемодане.) Рубашки, белье, все новенькое. У тебя, значит, деньги водятся?
Хёдерер. Это что за фотографии? (Разглядывает их. Пауза.) Вот оно что! Вот в чем дело! (Рассматривает одну из фотографий.) Бархатный костюмчик. (Рассматривает другую.) Матросский воротник и берет. Какой господинчик!
Уго. Верните фотографии!
Хёдерер. Молчи! (Отталкивает его.) Вот, значит, какие это предметы личного пользования. Ты боялся, как бы они на них не наткнулись.
Уго. Если бы они притронулись своими грязными лапами, если бы разглядывали и ржали…
Хёдерер. Ну вот, все и разъяснилось. У тебя все на лице написано; я бы поклялся, что ты по меньшей мере гранату прячешь. (Рассматривает фотографии.) Ты не изменился. Ножки тоненькие… Конечно, аппетита у тебя не было. Такой крошечный, что тебя на стул поставили; ты скрестил руки и смотришь на всех как наполеончик. Не очень-то тебе весело. Да уж… не позавидуешь богатеньким деткам, изо дня в день все одно. Не годится так начинать жизнь. Зачем тебе повсюду таскать за собой свое прошлое, если ты хочешь с ним покончить? (Уго делает неопределенный жест.) По всему видать, ты часто задумываешься о себе.
Уго. Я вступил в партию, чтобы забыться.
Хёдерер. И ежеминутно напоминаешь себе о том, что нужно забыться. Каждый сам себе хозяин. (Возвращает ему фотографии.) Спрячь хорошенько. (Уго берет их и кладет во внутренний карман пиджака.) До завтра, Уго.
Уго. До завтра.
Хёдерер. До свиданья, Жессика.
Жессика. До свиданья.
На пороге Хёдерер оборачивается.
Хёдерер. Закройте ставни на засов. Неизвестно, кто там бродит по саду. Это приказ. (Уходит.)
СЦЕНА V
Уго, Жессика.
Уго идет к двери и дважды поворачивает ключ в замке.
Жессика. Он, правда, вульгарный. Но галстука в горошек не носит.
Уго. Где револьвер?
Жессика. Как мне было интересно, пчелка. Я впервые видела, как ты сцепился с настоящими мужчинами.
Уго. Жессика, где мой револьвер?
Жессика. Уго, ты не знаешь правил игры — а окно? За нами могут наблюдать снаружи.
Уго закрывает ставни и возвращается к ней.
Уго. Так где он?
Жессика(вынимая револьвер из-за пазухи). Хёдереру следовало бы нанять еще и женщину для обысков. Я предложу свою кандидатуру.
Уго. Когда ты его спрятала?
Жессика. Когда ты пошел открывать этим охотничьим псам.
Уго. Ты нас всех провела. Я было подумал, что ты попалась в его западню.
Жессика. Я? Я чуть было не рассмеялась ему в лицо. «Я вам доверяю. Я всем доверяю. Это научит вас доверять людям…» Что он вообразил? Игры в доверие проходят только с настоящими мужчинами.
Жессика. А ты молчи, пчелка. Ты растрогался.
Уго. Я? Когда?
Жессика. Когда он сказал, что доверяет тебе.
Уго. Ничего я не растрогался.
Жессика. Нет, растрогался.
Уго. Нет, не растрогался.
Жессика. Во всяком случае, если ты когда-нибудь оставишь меня наедине с красивым парнем, не говори, что ты мне доверяешь. Предупреждаю, это мне не помешает изменить тебе, если захочется. Совсем наоборот.
Уго. Я совершенно спокоен на этот счет,уйду, не оглядываясь.
Жессика. Думаешь, я такая чувствительная?
Уго. Нет, моя снежная статуя, я верю в твою леденящую холодность. Самый пылкий соблазнитель перед тобой остынет. Он примется ласкать тебя, пытаясь воспламенить, а ты растаешь у него в руках.
Жессика. Дурак! Я больше не играю. (Очень короткая пауза.) Ты сильно испугался?
Уго. Вот сейчас? Нет. Я до конца не поверил. Я смотрел, как они обшаривают все вокруг, и говорил себе: «Мы ломаем комедию». Ничто и никогда мне не кажется настоящим.
Жессика. Даже я?
