нам жизнь.
Люси. Я не хочу такой жизни.
Франсуа. А я хочу. Я хочу любой жизни. Стыд проходит, когда человек живет долго.
Канорис. Они не пощадят тебя, Франсуа. Даже если ты все им скажешь.
Франсуа (указывая на Жана). По крайней мере я увижу, как он страдает.
Анри (встает и подходит к Люси). Ты думаешь, он выдаст?
Люси (повернувшись к Франсуа, вглядываясь в его лицо). Да!
Анри. Ты уверена?
Смотрят друг на друга.
Люси (после долгого колебания). Да!
Анри подходит к Франсуа. Канорис встает и становится рядом с Анри. Оба смотрят на Франсуа.
Анри. Я не могу судить тебя, Франсуа. Ты мальчик, и все это дело оказалось тебе не по силам. В твои годы, думаю, я тоже заговорил бы.
Канорис. Мы во всем виноваты. Мы не должны были брать тебя с собой: есть риск, которому можно подвергать только взрослых мужчин. Прости нас.
Франсуа (отступая). Что это значит? Что вы хотите со мной сделать?
Анри. Ты не должен говорить, Франсуа. Они тебя все равно убьют, ты понимаешь, и ты умрешь, презирая себя.
Франсуа (испуганно). Хорошо, я буду молчать. Я вам обещаю, что ничего не скажу. Оставьте меня в покое.
Анри. Мы тебе больше не доверяем. Они знают, что ты наше уязвимое место. Они будут истязать тебя до тех пор, пока ты не выдашь. Наша задача — помешать тебе говорить.
Жан. Вы воображаете, что я позволю вам это сделать? Не бойся, малыш. У меня свободны руки, я рядом с тобой.
Люси (преграждая ему дорогу). Почему ты вмешиваешься?
Люси. Ну ж что? Завтра он должен умереть.
Жан. Неужели это ты? Мне страшно.
Люси. Он должен молчать. Средства не имеют значения.
Франсуа. Вы не…
Все молчат.
Я же клянусь вам, что ничего не скажу.
Все молчат.
Люси, на помощь, не позволяй им трогать меня! Я ничего не скажу, клянусь тебе, я буду молчать.
Жан (становясь возле Франсуа). Вы не тронете его.
Анри. Ты что хочешь, чтобы полицейские перестреляли всех наших товарищей, когда они, ни о чем не подозревая я думая, что деревня в наших руках, войдут в нее? Берегись, Жан: если ты помешаешь нам кончить это дело, ты будешь виноват в их смерти.
Жан. Оставьте ему один шанс: может быть, он будет молчать.
Канорис. Мы не имеем права оставлять ему этот шанс.
Смотрят друг на друга, Жан отходит.
Франсуа (смотрит на него, кричит). Люси! На помощь! Я не хочу умирать здесь, в этой темноте. Анри, мне всего пятнадцать лет, я хочу жить. Не убивай меня в темноте.
Анри сжимает ему горло.
Люси!
Люси отворачивается.
Я вас всех ненавижу.
Люси. Мой маленький, мой бедный малыш, моя единственная любовь, прости нас. (Отворачивается. Пауза.) Скорей!
Анри. Я не могу, они мне раздавили руки.
Люси. Готово?
Анри. Он умер.
Люси подходит к Франсуа, обнимает его тело. Голова Франсуа лежит на ее коленях. Очень долгое молчание. Затем Жан начинает негромко говорить. Вся следующая сцена идет вполголоса.
Жан. Что с вами стало? Почему вы не умерли вместе с остальными? Вы внушаете мне ужас.
Анри. Неужели ты думаешь, что я себе нравлюсь?
Жан. Ничего. Через двадцать четыре часа ты освободишься от себя самого. А я всю жизнь, ежедневно буду вспоминать этого малыша, умоляющего о пощаде, и твою рожу, когда твои руки сжимали его горло. (Подходит к Франсуа и смотрит на него.) Пятнадцать лет! Он умер в страхе и ненависти. (Возвращается к Анри.) Он любил тебя, он засыпал, положив голову на твое плечо; он говорил тебе: «Я лучше сплю, когда ты рядом». (Пауза.) Подлец!
Анри (Люси и Канорису). Ну скажите же что-нибудь, не оставляйте меня одного. Люси! Канорис! Вы убили его моими руками!
Молчание.
(Поворачивается к Жану.) А ты, ты, который судишь меня, что ты сделал, чтобы защитить его?
Жан (с яростью). А что я мог сделать? Что бы вы позволили мне сделать?
Анри. На тебе нет наручников, ты должен был меня ударить. (Страстно.) Если бы ты ударил, если бы ты бил меня до тех пор, пока я не свалюсь…
Жан. Нет наручников? Но вы же меня сами сковали. Стоит мне сказать слово, сделать одно движение, как я слышу: «А товарищи?» Вы отстранили меня, вы приговорили меня к жизни, как его — к смерти: совершенно хладнокровно. Не пытайтесь теперь доказать, что я ваш сообщник, это было бы, конечно, очень удобно. Я свидетель, и только. И я свидетельствую, что вы убийцы. (Пауза.) Ты убил его, чтобы доказать свою силу.
Анри. Ты лжешь!
Жан. Из гордости! Они заставили тебя кричать, да? И тебе стыдно. Ты хочешь их поразить, чтобы искупить свою слабость; ты хочешь умереть красиво? Не правда ли? Ты сказал, что хочешь выиграть. Сказал, что хочешь выиграть?
Анри. Неправда! Неправда! Люси, скажи ему, что это неправда!
Люси молчит.
(Делает шаг к ней.) Отвечай: неужели ты думаешь, что я убил его из гордости?
Люси. Не знаю. (Пауза, затем с трудом.) Нельзя было допустить, чтобы он им сказал.
Анри. Ты меня ненавидишь? Он был твой брат: только ты одна имеешь право судить меня.
Люси. Я не чувствую ненависти к тебе.
Анри подходит к телу Франсуа, которое она держит в объятиях.
(Поспешно.) Не прикасайся к нему.
Анри (медленно отворачивается и возвращается к Канорису). Канорис! Ты не кричал там, внизу: и все-таки ты хотел, чтобы он умер. Разве мы убили его из гордости?
Канорис. Во мне нет гордости.
Анри. Но во мне она есть! Это правда, что во мне она есть. Неужели я убил его из гордости?
Анри. Я… Нет, я не знаю. Все произошло так быстро, а теперь он лежит мертвый. (Неожиданно.) Не оставляйте меня! Вы не имеете права отворачиваться от меня. Когда мои руки сжимали его шею, мне казалось, что это руки всех нас, иначе я никогда бы не смог…
Канорис. Он должен был умереть: если бы он стоял ближе ко мне, то я бы его задушил. Что же касается того, о чем ты думал…
Анри. Да?
Канорис. Это не имеет значения. Ничто не имеет больше значения здесь, среди этих стен. Он должен был умереть, вот и все.
Анри. Да, это так. (Подходит к телу Франсуа. Люси.) Не бойся, я его не трону. (Наклоняется и долго смотрит на него, потом выпрямляется.) Жан, когда мы бросили нашу первую гранату, сколько заложников они расстреляли?
Жан молчит.
Двенадцать. Среди них был мальчик; его звали Детреше. Помнишь: мы увидели афиши на улицах Минима. Шарбонель хотел пойти и сознаться, но ты ему помешал.
Жан. Ну и что?
Анри. Ты никогда не задумывался, почему ты помешал ему?
Жан. Это не имеет ничего общего.
Анри. Возможно. Тем лучше для тебя, если твои основания были достаточно вескими и совесть у тебя останется чистой. Но Детреше все-таки умер. У меня больше никогда не будет чистой совести, никогда, до той минуты, пока они меня не поставят к стенке с завязанными глазами. Но почему я думаю о совести? Ведь малыш должен был умереть.
Жан. Я не хотел бы быть на твоем месте.
Анри (мягко). Ты не участвуешь, Жан, ты не можешь ни понять, ни судить.
Долгое молчание, затем раздается голос Люси.
Люси (гладит волосы Франсуа, не глядя на него. Впервые с начала сцены она говорит громко). Ты умер, а у меня сухие глаза; прости, но у меня больше нет слез и смерть не имеет больше значения. Там, в траве, лежат триста человек, и я сама завтра буду лежать холодная и обнаженная, и не будет руки, которая погладит мои волосы. Ты знаешь, жалеть не о чем: жизнь тоже не имеет большого значения. Прощай, ты сделал все, что мог. Если ты оступился на минуту, это оттого, что у тебя не было еще достаточно сил. Никто не имеет права осуждать тебя.
Жан. Никто.
Долгое молчание.
(Подходит и садится рядом с Люси.) Люси!
Она делает движение.
Не прогоняй меня, я так хочу тебе помочь.
Люси (удивленно). Помочь мне? Но мне не нужна помощь.
Жан. Нет, нужна. Я уверен, что нужна: я боюсь, что ты не выдержишь.
Люси. Я как-нибудь продержусь до завтрашнего вечера.
Жан. Ты слишком напряжена, ты не выдержишь. Твое мужество покинет тебя сразу.
Люси. Почему ты беспокоишься обо мне? (Смотрит на него.) Тебе тяжело. Хорошо, я успокою тебя, а потом ты уйдешь. Все стало так просто после смерти малыша; я должна теперь заботиться о себе одной, и мне не нужно мужества, чтобы умереть, я же не могу надолго пережить его. А теперь уходи; я попрощаюсь с тобой потом, когда они придут за мной.
Жан. Позволь мне остаться возле тебя — если хочешь, я буду молчать, но буду рядом, и ты не почувствуешь одиночества.
Люси. Не почувствую одиночества? С тобой? О Жан, ты, значит, еще не понял? У нас больше нет ничего общего.
Жан. Ты забыла, что я люблю тебя?
Люси. Ты любил другую.
Жан. Но это тоже ты.
Люси. Я стала другой. Я сама себя не узнаю. Должно быть, что-то случилось с моей головой.
Жан. Может быть. Может быть, ты и стала другой. Значит, я люблю эту другую, а завтра я буду любить тебя мертвую. Я люблю тебя, Люси, тебя, счастливую или несчастную, живую или мертвую, но тебя.
Люси. Хорошо. Ты любишь меня. А что дальше?
Жан. Ты тоже меня любила.
Люси. Да. И я любила брата, которого позволила убить. Наша любовь так далека, почему ты говоришь мне о ней? Она не имела никакого значения.
Жан. Ты лжешь! Ты сама прекрасно знаешь, что лжешь! Она была нашей жизнью, не больше и не меньше, чем всей нашей жизнью. Все, что мы пережили вдвоем.
Люси. Нашей жизнью. Да. Нашим будущим. Я жила ожиданием, я любила тебя, и любовь была ожиданием. Я ждала конца войны, я ждала дня, когда мы сможем пожениться на глазах у всех, я ждала тебя каждый вечер: у меня больше нет будущего, я жду только смерти, и я умру одна. (Пауза.) Оставь меня. Нам нечего сказать друг другу; я не страдаю, и мне не нужны утешения.
Жан. Неужели ты думаешь, что я пытаюсь утешить тебя? Я смотрю в твои сухие глаза и знаю, что в душе у тебя ад: там нет и следа страдания, нет ни одной слезы, все сожжено и раскалено добела. Как ты страдаешь оттого, что не можешь страдать! Ах! Я сотни раз думал о пытках, я все пережил заранее, но я не представлял, что пытка наносит такую ужасную рану гордости. Люси, я хотел бы вернуть тебе немного жалости к себе самой. Если бы ты могла смягчиться, склонить голову ко мне на плечо. Не отвечай мне! Взгляни на меня!
Люси. Не прикасайся ко мне.
Жан. Люси, что бы ты ни говорила, мы с тобой связаны навеки. Все, что они сделали с тобой,
