без тебя, я герой западного мира. А ты… знаешь, кто ты? Жалкий писака. Тебе повезло, что ты напал на великого человека!
Жюль. На великого человека?.. В общем, да. Ты великий человек.
Жорж (удивленно). Значит, ты это признаешь?
Жюль. Пожалуйста! На меня великие люди не производят никакого впечатления. Я их сам изготовляю. Пока «писака» пишет о них, они существуют. Перестанет писать — и нет больше великого человека.
Жорж. Но…
Жюль. Знаешь, сколько в Париже было великих людей в пятидесятом году? Четыреста восемьдесят семь! Четыреста девяносто девять в пятьдесят первом. А в этом году их будет по меньшей мере шестьсот Спрос растет. Не знаю прямо, откуда их достать. Великий человек!.. У нас сегодня пятнадцатое мая, а ты уже двести семьдесят восьмой «великий человек» в этом году.
Жорж. Слушай, Жюль…
Жюль. А что касается твоих протеже, их уволило правление. Можешь поговорить с Нерсья. Его выбрали председателем вместо Барана.
Жорж (подходит к Нерсья и берет его под руку). Дорогой господин Нерсья…
Нерсья. Дорогой господин Некрасов…
Жорж. Могу я вас попросить об одной услуге?
Нерсья. Для вас у меня нет отказа.
Жорж. Вы помните госпожу Кастанье?
Нерсья. Нет.
Жорж. Машинистку, которую вы уволили.
Нерсья. А-а! Конечно, помню. Она коммунистка.
Жорж. Она вдова.
Hepсья. Я вам говорю, что она коммунистка.
Жорж. У нее больная дочь.
Нерсья. Она коммунистка.
Жорж. Но что ей теперь делать? Броситься с дочкой в реку?
Нерсья. Двумя коммунистками будет меньше… Я пошутил. Я не хочу их смерти. Но я не вполне понимаю, о чем вы меня просите.
Жорж. Я хочу, чтобы вы ее восстановили на работе.
Нерсья. Но, дорогой господин Некрасов, это зависит не от меня одного. Я передам вашу просьбу правлению. Это все?
Жорж (он в бешенстве, но сдерживается.) Нет. (Вынимает из кармана номер «Суар-а-Пари»). Что здесь написано?
Нерсья (читает). «Некрасов заявил, что он хорошо знает журналистов Дюваля и Мэтра». Это ведь ваши слова?
Жорж. Нет!
Нерсья. Вы это не говорили?
Жорж. Нет!
Нерсья. Гм… (Жюлю, строго.) Дорогой Палотен, вы меня удивляете! Вы забыли принцип нашей газеты: «Правда, только правда».
Жюль (подозвав проходившего Перигора). Перигор, посмотри, здесь приписывают Некрасову вещи, которых он не говорил.
Перигор (читает заметку). А-а, это, должно быть, сочинил Тавернье.
Жюль. Тавернье? Нехорошо! Перигор, принцип нашей газеты: «Правда, только правда». Придется его уволить.
Жорж. Нет!
Жюль. Мы сейчас же его уволим.
Жорж. Вы достаточно наувольняли и без него.
Жюль. В таком случае ограничимся хорошим нагоняем. Скажи Тавернье, что он остался только потому, что за него заступился Некрасов.
Жорж. Так будет лучше. (Пауза.) Что касается меня, то я удовлетворюсь простым опровержением.
Жюль. Опровержением?
Нерсья. Опровержением?
Пeригор. Опровержением?
Переглядываются.
Жюль. Послушай, Некрасов, это было бы большой глупостью!
Пeригор. Читатели ничего бы не поняли…
Нерсья. Где вы видели, чтобы газета опровергала самое себя?
Жюль. Мы только привлечем внимание читателей к этой коротенькой заметке.
Пeригор. Никто ее не прочитал, я убежден!
Жюль (Нерсья). Скажите, дорогой председатель, вы обратили внимание на эту заметку?
Нерсья. Нет. А я ведь читаю газету от первой строки до последней.
Жюль. Такая игра завела бы нас слишком далеко. В каждом номере придется опровергать то, что было напечатано накануне…
Жорж. Что же вы собираетесь делать?
Жюль. Больше об этом ни слова.
Нерсья. Инцидент можно считать исчерпанным.
Жорж. Нет. Я требую, чтобы вы напечатали опровержение!
Нерсья. Вы требуете?
Жорж. Да! Я оказал вам достаточно услуг.
Нерсья. Мы вам за них заплатили.
Жорж. Моя слава…
Жюль. Твоя слава, Некрасов… Я не хотел тебе говорить, но твоя слава закатывается. В четверг мы продали два миллиона экземпляров. А сегодня — всего миллион семьсот тысяч…
Жорж. Это все-таки много больше вашего обычного тиража.
Жюль. Подожди еще неделю, и тираж упадет до девятисот тысяч. Что тогда останется от тебя? Ничего.
Жорж. Не торопись. У меня еще имеются про запас совершенно исключительные сенсации.
Жюль. Слишком поздно! Читатель объелся твоими сенсациями. Можешь завтра рассказать все что угодно — ни на кого больше это не подействует.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Те же, Баран и Демидов.
Баран (громким голосом). Господа! (Все замолкают и поворачиваются к нему.) Вас обманули!
Возгласы, движение.
Нерсья. Что вы здесь делаете, Баран?
Баран. Я пришел разоблачить мошенника. (Показывает на Демидова.) Вот Демидов. Знаменитый советский экономист. (Демидову, указывая на Жоржа.) Посмотрите на человека, который выдает себя за Некрасова. Вы его узнаете?
Демидов. Я вам сказал, что я хочу домой.
Жорж (бросается к Демидову и обнимает его). Наконец-то! (Всем.) Прошу всех выйти. У меня к Демидову секретное поручение.
Баран. Мы не уйдем, пока вас не выведут на чистую воду!
Между Бараном и Жоржем возникают Бодуэн и Шапюи.
Бодуэн. Нет, вам придется уйти!
Баран. Но я…
Бодуэн. Политическая полиция. Приказ!
Шапюи (остальным). Прошу всех удалиться!
Вытесняют гостей, остаются Жорж и Демидов.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Жорж, Демидов.
Демидов. Ты не Некрасов.
Жорж. Не кричи! Какое это имеет значение?!..
Демидов (упрямо). Ты не Некрасов. Ты француз.
Жорж. Не старайся, мы одни. Демидов, я давно хотел с тобой поговорить!
Демидов. Я тебя не знаю!
Жорж. Но я тебя знаю. Я собрал о тебе кое-какие сведения. Ты был в Мюнхене диктором у американцев. У тебя голос старого пропойцы. Тебя прогнали. В пятидесятом году ты приехал во Францию и записался в партию «Освобождение России». Тебе доверили партийную кассу. В бухгалтерии оказались недочеты, и тебя исключили по идеологическим мотивам. Тогда ты образовал свою собственную партию, «МРН». Ты единственный член этой партии. Ты живешь в паршивой конуре. Американской визы тебе не видать. Ты сдохнешь под мостом.
Демидов (бросается на Жоржа). Гад!
Жорж. Не кричи! Ты напрасно на меня сердишься. Я могу тебя спасти. У меня есть идея. Мы должны вместе работать.
Демидов. Я? Вместе работать? Никогда! Я тебя разоблачу. Я это обещал Барану.
Жорж. Ты сам знаешь, что Баран — старый скряга. У тебя только один выход: мы должны вместе работать. Скажи, почему ты назвал свою партию «МРН»?
Демидов. «Многомиллионный русский народ».
Жорж. «Многомиллионный русский народ»! И в этой партии ты один?
Демидов. Многомиллионный русский народ спасет Россию и меня.
Жорж. Нет, Демидов, это я тебя спасу. Мы должны вместе работать. Я согласен сейчас же вступить в твою партию.
Демидов. Ты?
Жорж. Да. Я, Некрасов. Ты понимаешь, какой гигантский шаг ты сделаешь? Если в партии есть всего один член, у нее очень мало шансов, чтобы их стало когда-нибудь два. Но когда их два, — завтра их может быть миллион.
Демидов (потрясен). В «МРН» будут два члена?
Жорж. Да!
Демидов (подозрительно). Ты знаешь мой принцип — строжайшая партийная дисциплина? Глава партии — это я.
Жорж. Согласен.
Демидов. Я даю директивы!
Жорж. Я их выполняю.
Демидов. Малейший уклон — я тебя исключу!
Жорж. Я тебе обещаю: никаких уклонов. Но надо торопиться. Сегодня я знаменит. Завтра меня, может быть, забудут! Пользуйся случаем. Мои статьи печатаются во всем мире. Я буду писать под твою диктовку.
Демидов. Ты можешь покрыть Орлова? На всю Европу?
Жорж. Кто это — Орлов?
Демидов. Мой бывший начальник. Директор базы Нефтесбыта.
Жорж. Завтра он будет посмешищем всей Европы.
Демидов. Идет! (Протягивает Жоржу руку.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Гости робко заглядывают в аванзал. Входят Баран, Бунуми, Нерсья, Жюль, Пердриeр, Перигор, Бодуэн, Шапюи, гости.
Баран. Ну, Демидов, кто этот человек?
Демидов. Некрасов.
Одобрительные возгласы.
Баран. Вы лжете! Вы с ним сговорились.
Жорж. Мы с ним старые друзья. Я часто обращался к нему за советом, когда был министром…
Жорж (всем). Беру вас в свидетели, господа: этот субъект работает на коммунистов.
Гости (Барану). Убирайтесь в Москву! В Москву!
Баран. Я покончу с собой, но я тебя перед этим застрелю! (Выхватывает револьвер.) Благодарите меня, господа: я избавил мир от мерзавца (показывая на Жоржа) и скрытого коммуниста! (Показывая на себя.)
Бодуэн и Шапюи обезоруживают Барана и передают его телохранителям.
Шапюи (телохранителям). Уведите его!
Баран (вырываясь). Пустите! Пустите!
Гости. В Москву! В Москву!
Телохранители поднимают и выносят Барана.
Бодуэн (гостям). Мы предвидели это покушение. Господа, опасность миновала. Будьте добры, возвратитесь в зал. Мы на несколько минут похитим у вас господина Некрасова, чтобы договориться с ним о дальнейших мерах по его охране. Не бойтесь: мы его задержим ненадолго.
Гости уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Жорж, Бодуэн, Шапюи и в течение минуты Гобле и Сибило.
Бодуэн. Признайтесь, что мы ваши ангелы-хранители.
Шапюи. Без нас вы были бы уже убиты.
Жорж. Благодарю вас, господа.
Бодуэн. Мы только выполнили наш долг!
Шапюи. Мы счастливы, что спасли вас!
Жорж делает легкий поклон, идет к выходу. Входит Гобле.
Гобле (Жоржу). Простите, вы не видели господина Шарля Барана?
Жорж (повернувшись к нему спиной). Нет!
Гобле. Он сказал, что будет здесь ждать меня. Получилось неудобно…
Сибило (появляется внезапно, сильно пьяный). Идем, Гобле, идем, золото мое! Кухарки по тебе соскучились! (Уводит Гобле.)
Бодуэн. Вы знаете этого человека?
Жорж. Нет.
Шапюи. Это инспектор уголовной полиции.
Жорж. А!..
Бодуэн. Будьте добры присесть.
Жорж. Но…
Шапюи. Нам очень нужна ваша помощь.
Жорж (сел). Чем могу быть полезен?
Шапюи. Мы раскрыли крупный заговор. Его цель — разложить Францию.
Жорж. Франция разлагается?
Шапюи. Нет еще: мы на страже.
Бодуэн. По злоумышленники хотят, чтобы Франция разложилась.
Жорж. Бедная Франция! Кто же на нее покушается?..
Шапюи. Два журналиста.
Жорж. На сорок миллионов французов? Если это так, вашу страну очень легко разложить.
Бодуэн. Эти два человека — только ширма. В их лице мы хотим покарать отвратительные газеты, которые усыпляют бдительность читателей…
Шапюи. …уверяя их, будто ослабление международной напряженности возможно…
Бодуэн. Мало того! Желательно!
Бодуэн. Правительство хочет действовать быстро и решительно.
Шапюи. Их предадут суду…
Бодуэн. Военному трибуналу…
Шапюи. Трибуналу нужны неопровержимые доказательства…
Бодуэн. На этот раз нам повезло.
Шапюи. Вы здесь.
Жорж. Я?
Шапюи. Вы.
Жорж. Я здесь?
Бодуэн. А разве вы не здесь?
Жорж. Здесь…
Шапюи. Вы будете нашим свидетелем.
Жорж. Ага…
Бодуэн. Вы, как советский министр, конечно, пользовались услугами этих двух журналистов…
Шапюи. И вы нас очень обяжете, подтвердив это в письменной форме.
Жорж. Как их зовут?
Шапюи. Пьер Дюваль и Шарль Мэтр.
Жорж. Мэтр и Дюваль… Дюваль и Мэтр… Нет, я их не знаю.
Жорж. Почему?
Шапюи. Вы сами заявили вчера в «Суар-а-Пари», что вы их хорошо знаете.
Жорж. Я этого никогда не говорил.
Бодуэн. Возможно. Но это напечатано.
Жорж. Завтра будет опровержение.
Бодуэн. Опровержение?
Шапюи. «Суар-а-Пари» никогда не делает опровержений.
Бодуэн. Вы знаете имена двадцати тысяч будущих жертв, вы не могли не знать этих советских агентов.
Жорж. Иностранная пресса не входила в компетенцию моего министерства.
Шапюи. В конце концов, это не важно.
Бодуэн. Дело не в том, знаете вы их или нет.
Шапюи. Вы можете судить по их поступкам.
Бодуэн. Раз они ведут себя как советские агенты…
Шапюи. …говорят то же самое, что сторонники мира…
Бодуэн. …то у вас есть моральная уверенность…
Шапюи. …в том, что они изменники.
Бодуэн (достает бумажку из портфеля). Вот короткое, но веское заявление: «Я признаю, что пользовался услугами журналистов Дюваля и Мэтра и оплачивал их работу по разложению Франции». Вам остается только подписать.
Жорж. Весьма сожалею, но я этого не подпишу.
Бодуэн. Очень хорошо!
Шапюи. Прекрасно!
Бодуэн. Франция — страна свободы.
Шапюи. Во Франции ни на кого не оказывают никакого давления.
Бодуэн. Но беда в том, что у господина Некрасова много врагов.
Шапюи. Эти враги уверяют, что вас прислала к нам Москва.
Жорж. Москва?
Бодуэн. Да. С особым поручением.
Жорж. С каким поручением?
Шапюи. Подготовить будущую оккупацию Франции.
Жорж.
