навели меня на эту мысль; припрятав ее, вы играли со мной, пока она не захватила меня. Разве неправда?
Отец. Я в самом деле хотел, чтобы вы встретились с Францем по хорошо известным вам причинам.
Иоганна (с жаром). По неизвестным мне причинам. (Пауза.) Когда вы нас столкнули лицом к лицу, мне стало ясно, что он ни о чем не хочет знать, вы даже не предупредили меня, что довольно одного слова, чтобы убить его.
Отец (с достоинством). Иоганна, я ничего не знаю о моем сыне.
Иоганна. Ничего. Кроме того, что он избегает всего и мы нашей ложью помогаем ему. Бросьте! Вы играете наверняка: вы даже в лице не изменились, а я ведь вам говорю, что одно слово может убить его.
Отец (улыбаясь). Какое же слово, дитя мое?
Иоганна (смеясь ему в лицо). Изобилие.
Отец. Что?
Иоганна. Любое слово, которое его убедит, что мы — самое богатое государство в Европе. (Пауза.) Вы не очень удивлены, как я вижу?
Отец. Нет. Вот уже двенадцать лет, как по некоторым фразам Франца мне стало ясно, что страх за судьбу своей страны, некогда охвативший его, прошел бесследно. Тогда он был убежден, что Германию хотят стереть с лица земли, и удалился, дабы не быть свидетелем ее гибели. Будь в ту пору возможно предугадать облик грядущей Германии, он был бы исцелен моментально. Спасти его сейчас труднее: он втянулся в эту жизнь, свыкся с ней; Лени поощряет его; жизнь отшельника в какой-то степени представляет известные удобства. И все же опасения ваши напрасны: против его болезни самое верное лекарство — правда. Когда вы откроете ему глаза, его оскорбленная гордость поначалу будет страдать, но он перенесет, и через неделю первым поблагодарит вас за свое освобождение.
Иоганна (с яростью). Какой вздор! (Резко.) Я видела его вчера — вам этого недостаточно?
Отец. Нет.
Иоганна. Там, наверху, Германия более мертва, чем луна. Воскреси я ее — он пустит себе пулю в лоб.
Отец (смеется). Вы так думаете?
Иоганна. Для меня это очевидно.
Отец. Он не любит своей родины?
Иоганна. Обожает.
Отец. Во всем, что вы говорите, Иоганна, нет здравого смысла.
Иоганна. Ох, кто же говорит о здравом смысле. (Смеется несколько вызывающе.) Здравый смысл в этой голове. (Указывая на его голову.) А передо мной стоят его глаза. (Пауза.) Остановитесь! Ваш адский план погубит его…
Отец. Я ничего не могу остановить.
Иоганна. Тогда я уеду навсегда, не повидавшись с ним. А что касается правды, я ее скажу, будьте спокойны. Но не Францу, а Вернеру.
Отец (поспешно). Нет! (Спохватившись.) Не надо причинять ему зла.
Иоганна. Начиная с воскресенья я только это и делаю.
Издалека слышен гудок автомобиля.
Вот он. Через четверть часа Вернер узнает обо всем.
Отец (повелительно). Подождите!
Она в нерешительности останавливается.
Отец (подойдя к двери, снимает платок, поворачивает ключ, затем круто поворачивается к Иоганне.) У меня к вам новое предложение.
Иоганна стоит молча, точно оцепенев.
Не рассказывайте ничего мужу. Подите к Францу в последний раз и передайте, что я прошу его о встрече. Если он согласится, я освобожу Вернера от клятвы и вы уедете, когда захотите. (Пауза.) Иоганна, я предлагаю вам свободу!
Иоганна. Знаю.
Отец. Ну, так что же?
Иоганна. Я не хочу приобретать ее такой ценой.
Иоганна. Смертью Франца.
Отец. Что с вами творится, дитя мое! Порой мне кажется, что я слышу Лени.
Иоганна. Вы правы. Мы — близнецы. Не удивляйтесь: вы сделали нас близнецами. Если женщины всего мира окажутся в комнате Франца, они все, как Лени, восстанут против вас.
Автомобиль остановился у подъезда дома.
Отец. И все же я вас очень прошу, не решайте пока ничего! Я обещаю…
Иоганна. Бесполезно. Платя за убийство, адресуйтесь к себе подобным.
Отец. И вы расскажете обо всем Вернеру?
Иоганна. Да.
Отец. Ну хорошо. А если я расскажу все Лени?
Иоганна (остолбенев от испуга). Вы — Лени?
Отец. Почему бы нет? Дом взорвется.
Иоганна (на грани истерики). Пусть взорвется весь дом! Вся планета! Мы наконец успокоимся. (Не в силах сдерживаться.) Успокоимся! Успокоимся! Успокоимся!
В коридоре раздаются шаги. Отец стремительно подходит к Иоганне, глядит на нее в упор, взяв за плечи, встряхивает ее несколько раз. Иоганна приходит в себя, затихает. Отец отходит от нее в ту самую минуту, когда открывается дверь.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Вернер.
Вернер (торопливо входит и видит отца). Какая встреча.
Вернер. Добрый день, отец. Довольны своей поездкой?
Отец. Еще бы! (Машинально потирая руки.) Разумеется, доволен; очень даже доволен.
Вернер. Вы хотели поговорить со мной.
Отец. С тобой? Нет, совсем не хочу. Я покидаю вас, дорогие дети. (В дверях, Иоганне.) Подумайте о моем предложении, Иоганна. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Иоганна, Вернер.
Вернер. Что за предложение?
Иоганна. Сейчас узнаешь.
Вернер. Не нравится мне, что он приходит сюда выслеживать… (Достает из шкафа бутылку шампанского и два бокала, ставит их на бюро, начинает раскупоривать бутылку.) Шампанского?
Иоганна. Нет, не хочу.
Вернер. Отлично. Выпью один.
Иоганна (отодвигает бокалы). Не пей сейчас. Ты мне нужен сегодня вечером.
Вернер. Весьма удивлен. (Поглядев на нее, резко.) Во всяком случае, это не помешает мне выпить.
Пробка выскакивает; Иоганна, вскрикнув, отшатывается.
(Смеясь, наполняет бокалы, не сводя глаз с Иоганны.)
Честное слово, ты что-то очень пуглива!
Иоганна. Я нервничаю.
Вернер (удовлетворенно). Вот я и говорю, что ты боишься. (Пауза.) Кого? Отца?
Иоганна. И его также.
Вернер. Ждешь моей защиты? (Усмехаясь, с легкой издевкой.) Роли переменились. (Выпивает бокал залпом.) Чем ты встревожена? Поделись со мной твоими огорчениями. (Пауза.) Неужто так трудно? (Почти с силой притягивает ее к себе; глухо.) Положи голову ко мне на плечо!
Она не двигается.
(Насильно принуждает Иоганну склонить голову к себе на плечо.) Вот так! (После паузы, глядя на свое отражение в зеркале; усмехаясь.) Все в порядке. (Помолчав.) Ну, так говори же, дорогая!
Иоганна (поднимая голову, чтобы увидеть его лицо). Я видела Франца.
Вернер (отталкивает ее; в ярости). Франца! (Круто поворачивается к ней спиной, подходит к бюро, наливает бокал, отпивает глоток, ставит на место, затем поворачивается к Иоганне; спокойно, улыбаясь.) Тем лучше! Теперь ты познакомилась со всей семьей.
Она с недоверием смотрит ему в глаза.
Как ты нашла моего старшего брата? Настоящий рыцарь? Что ты скажешь?
Все еще в оцепенении, Иоганна отрицательно качает головой.
Вот оно что! (С издевкой.) Смотри-ка! Разве он так захирел?
Ей трудно говорить.
Ну, что же ты молчишь?
Иоганна. Ты гораздо выше его…
Вернер (та же игра). Ха… ха… ха… (Пауза.) А офицерский мундир? Его роскошный мундир все еще на нем?
Иоганна. Нет на нем роскошного мундира.
Вернер. В заплатах? Значит, бедняга Франц совсем опустился.
Напряженное молчание Иоганны.
(Берет бокал.) За его выздоровление. (Поднимает бокал, увидев, что у Иоганны его нет, разыскивает бокал и протягивает ей.) Выпьем!
Она колеблется.
(Повелительно.) Бери бокал.
Иоганна (раздраженно принимая бокал, вызывающе). За Франца! (Протягивает бокал, чтобы чокнуться с Вернером, тот быстро отдергивает руку.)
Они растерянно глядят друг другу в глаза, затем Вернер с громким смехом выливает вино на пол.
Вернер (неистово и весело). Все неправда! Неправда!
Иоганна по-прежнему в оцепенении.
(Приближаясь к ней.) Ты не видела его. Ни разу; меня не так легко разыграть. (Смеясь ей в лицо.) А замки, девочка? А железный засов? У них имеется сигнал, будь спокойна.
Иоганна (приняв надменный вид). Есть сигнал, и я его знаю.
Вернер (по-прежнему смеясь). Откуда? Ты обратилась с этой просьбой к Лени?
Иоганна. Я спросила у отца.
Вернер (остолбенев от неожиданности). А!.. (Долгая пауза. Направляется к бюро, ставит бокал, стоит в раздумье, затем круто поворачивается к Иоганне, все так же бодро и самоуверенно, но чувствуется, что он с трудом сдерживается.) Этого следовало ожидать! (Пауза.) Отец никогда ничего не делает зря, — каковы же его интересы в данном случае?
Иоганна. Я бы сама хотела понять.
Вернер. Что он тебе предлагал сейчас?
Иоганна. Что освободит тебя от клятвы, если Франц согласится на встречу с ним.
Вернер (хмуро и подозрительно, его подозрительность возрастает в последующих репликах). На встречу с ним? А Франц согласится?
Иоганна (убежденно). Да.
Вeрнeр. А потом?
Иоганна. Ничего. Мы будем свободны.
Вернер. Свободны? Что это значит?
Иоганна. Сможем уехать.
Вернер (со злобным смешком). В Гамбург?
Иоганна. Куда нам угодно.
Вернер (та же игра). Отлично! (Злобно посмеиваясь.) Ну, жена, более отменного удара я еще не получал за всю свою жизнь.
Иоганна (ошеломлена). Вернер, ни одной секунды отец не думает…
Вернер. О своем младшем сыне? Бесспорно, нет. Франц займет мой кабинет, развалится в моем кресле, будет распивать мое шампанское, кидать устриц под мою кровать. Кому в это время взбредет в голову вспомнить обо мне? Разве со мной считаются? (Пауза.) Старик переменил свое намерение, вот и все.
Иоганна. Ты что, ничего не понимаешь?
Вернер. Понимаю, он мечтает снова увидеть Франца во главе предприятия, понимаю также, что ты, превосходный посредник, оказала им услугу; у тебя одна цель: вырвать меня отсюда, тебе наплевать, что я получил коленом под зад…
Иоганна холодно глядит на него, дает ему возможность высказаться, не пытаясь возражать.
Мне испортили мою карьеру адвоката, переселили в эту резиденцию в качестве надзирателя этой страшной крепости, памятной мне хорошо по дорогим воспоминаниям детства; а в один прекрасный день, когда блудный сын дает согласие покинуть комнату, закалывают жирного тельца, и меня выбрасывают вон; и все счастливы и довольны заодно с моей женой! Великолепная история, не правда ли? Тебе будет о чем рассказать в Гамбурге. (Подходит к бюро, наливает бокал шампанского, пьет; он уже явно опьянел, к концу сцены его опьянение возрастает.) Так вот что я скажу. Не торопись, знаешь ли, укладывать чемоданы… я не допущу, не позволю им распоряжаться собой. (Задыхаясь от ярости.) Я — глава предприятия и право это сохраню за собой. Они еще увидят, чего я стою. (Подходит к письменному столу, садится; спокойным голосом, злобно и отчетливо.) А теперь оставь меня, я должен обдумать ситуацию.
Иоганна (неторопливо, спокойным и невозмутимым голосом). Все, что происходит, не имеет никакого отношения к предприятию. Никто не посягает на твои права.
Вернер. Никто, кроме отца и его сына.
Иоганна. Франц не намерен управлять предприятием.
Вернер. Потому что…
Иоганна. Потому что не хочет.
Вернер. Не хочет или не может?
Иоганна (против воли). И то и другое. (Пауза.) Отцу это известно.
Вернер. Тогда что же?..
Иоганна. Перед смертью отец хочет увидеть Франца.
Вернер (с облегчением). Сплошное лицемерие!
Иоганна. Лицемерие. Но не по отношению к тебе.
Вернер встает, направляется к ней, не сводя с нее глаз; она выдерживает его взгляд.
Вернер. Я верю тебе. (Пьет.)
Иоганна с отвращением отворачивается от него.
Ничтожество. (Смеется.) Вдобавок ко всему высохший скелет… а в воскресенье отец еще беспокоился, как бы он не ожирел…
Иоганна (торопливо). У Франца только кожа да кости.
Вернер. И брюшко, как у всех заключенных. (Бросив на себя взгляд в зеркало, бессознательно выпрямляет торс.) Ничтожество! Отребье! Мазохист! (Поворачиваясь к Иоганне.) Ты часто… навещала его?
Иоганна. Ежедневно.
Вернер. Небезынтересно знать, о чем же вы толковали… (Расхаживает по комнате уверенной поступью, которой у него
