ранее не было.) «В семье не без урода». Не помню, кто это сказал. Трагично, но правильно. А? А мне всегда казалось, что этот урод — я. (Положив руки на плечи Иоганны.) Спасибо, жена; все, что я узнал, полностью освободило меня… (Тянется за бокалом.)

Иоганна его удерживает.

Хорошо, хватит пить! (Подбрасывает бокалы, они падают и разбиваются.) Пусть моего брата снабжают бутылками за мой счет. (Смеется.) А что касается тебя, ты его больше не увидишь: я запрещаю.

Иоганна (все тем же ледяным голосом). Прекрасно. Увези меня отсюда.

Вернер. Я повторяю, ты меня успокоила… мне бог знает что померещилось… теперь все наладится, все будет отлично…

Иоганна. Не для меня.

Вернер. Не для тебя? (Глядит на нее, выражение лица его внезапно меняется; он как-то сразу весь поник.) Даже если я поклянусь, что с сегодняшнего дня я стану другим, я переродился… я поставлю их на место…

Иоганна. Все равно.

Вернер (неожиданно). Вы что же, занимались там любовью? (Неприязненно смеется.) Признайся, я не рассержусь на тебя… ему надо было только свистнуть, и женщины сразу ложились к нему в постель. (Гадко глядит на нее.) Кажется, я задал тебе вопрос?

Иоганна (ожесточенно). Я тебе никогда не прощу, если ты заставишь меня отвечать.

Вернер. Можешь не прощать, но отвечай.

Иоганна. Нет.

Вернер. В таком случае чего же ты боишься?

Иоганна (по-прежнему ледяным тоном). До встречи с тобой безумие и смерть неудержимо манили меня. Там, наверху, все началось сызнова. Я не хочу этого. (Пауза.) Его Крабы… — порой мне кажется, я верю в них больше, чем он сам.

Вернер. Потому что ты любишь его.

Иоганна. Потому что в этом вымысле — правда. Сумасшедшие говорят правду, Вернер.

Вернер. В самом деле? Какую же?

Иоганна. Существует только одна правда: жить невыносимо страшно. (Со свойственным ей пылом.) Мне не вынести этого! Не вынести! Лучше снова обманывать себя! Если ты действительно любишь меня, то спаси… (Указывает на потолок.) Он душит меня, этот потолок… Увези меня отсюда, туда, где люди, как все обычные люди, где все себе лгут… пусть будет какое-то движение воздуха… свежий ветер издалека… Мы еще найдем друг друга… Клянусь тебе, Вернер!

Вернер (внезапно в дикой ярости). Найдем? Ха! А как же я могу потерять тебя, Иоганна, когда ты никогда не была моей? Оставь! Я не сочувствия ждал от тебя… Ты надула меня, Иоганна! Я хотел иметь жену, а получил живой труп… Тем хуже, если ты сойдешь с ума, мы останемся здесь! (Имитируя ее.) «Защити! Спаси!» А как? Бежать, да? Об этом ты просишь? (Овладев собой, со злобной и хитроватой усмешкой.) Я погорячился. Прости. У меня нет сомнений, ты сделаешь все и останешься честной женой. Такова твоя роль в жизни. Но только одной тебе это доставит радость. (Пауза.) Через какие мытарства надо будет пройти, прежде чем ты забудешь моего брата? Куда бежать? Спальные вагоны, самолеты, пароходы… Сколько хлопот, и как утомительно… И ты на все будешь глядеть пустым, невидящим взором трагической женщины… прозябающая богачка… ничто тебя не изменит… А я? Ты спросила себя — каково будет мне, что я буду думать все это время? Признать себя побежденным раньше времени, сдаться без слов, убежать… Трус… да, трус — вот таким ты любишь меня, такого способна утешать по-матерински на своей груди. (С силой.) Мы останемся здесь, покуда один из нас троих не околеет — ты, мой брат или я!

Иоганна. Как ты меня ненавидишь!

Вернер. Я смогу любить, когда завоюю тебя, Иоганна! И я буду сражаться, будь спокойна. (Смеется.) Победа мне обеспечена. Вы признаете только силу, вы — женщины. А сила на моей стороне. (Насильно притягивает ее к себе, бесцеремонно целует с животной страстью.)

Иоганна (сжав кулаки, бьет его, вырывается и смеется. Сквозь смех). Ох, Вернер! Уж не думаешь ли ты, что он кусается?

Вернер. Кто? Франц?

Иоганна. Старый солдафон, на которого ты хочешь походить. (Пауза.) Если мы останемся, я буду навещать твоего брата каждый день.

Вернер. Я на это рассчитываю. И каждую ночь будешь проводить в моей постели. (Смеется.) Волей-неволей придется сравнивать.

Иоганна (медленно, с грустью) Бедный Вернер. (Идет к дверям.)

Вернер (внезапно сломлен). Куда ты идешь?

Иоганна (язвительно смеется). Иду сравнивать. (Открывает дверь и уходит, прежде чем Вернер успевает остановить ее.)

Занавес

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

Комната Франца. Та же декорация, что во втором акте. Все плакаты исчезли со стены. Остался только один портрет Гитлера. Устричные раковины прибраны. На столе — настольная лампа.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Франц, один.

Франц. Незримые обитатели потолка, слушайте меня! Внимание! Незримые обитатели потолка! Внимание! (Пауза. Подняв голову кверху.) Что? (Сквозь зубы.) Я не ощущаю их! (С силой.) Друзья! Друзья! Говорит Германия, страдающая Германия! (После паузы. Уныло.) Они все там вымерли! (Поднимается, шагает по комнате.) Любопытное ощущение, но непостижимое: сегодня вечером История остановилась. Стоп! Взрыв планеты, ученые держат палец на кнопке. Прощай! (Пауза.) Но ведь захотят же узнать, что произошло с человечеством, если оно переживет? (Раздраженно, почти яростно.) Я как шлюха изгиляюсь перед ними, соблазняю их, а они не хотят даже слушать меня. (С пылом.) Дорогие слушатели, я умоляю вас, внемлите же мне! Если лжесвидетели ввели вас в заблуждение… (Резко.) Обождите! (Роясь в карманах.) Виновник найден! Вот он! (Вынимает из кармана часы, держит их за кожаный ремешок, с отвращением.) Мне подарили это животное, я совершил ошибку, приняв этот подарок. (Смотрит на циферблат.) Пятнадцать минут! Опоздать на пятнадцать минут! Непростительно! Я их уничтожу, эти часы! (Сжимает часы в кулаке.) Пятнадцать минут! Уже шестнадцать! (Взрываясь.) Как сохранить мое неиссякаемое терпение, если я весь исколот булавками? Все кончится очень плохо. (Пауза.) Я не открою; очень просто: заставлю ее простоять два часа на площадке.

В дверь стучат три раза.

(Подбегает к двери.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Франц, Иоганна.

Франц (отступая, пропускает Иоганну. Указывая на часы). Семнадцать!

Иоганна. Простите?..

Франц (подражая автоматическим часам). Четыре часа семнадцать минут тридцать две секунды. Вы принесли фотографию моего брата? (Пауза.)

Иоганна (недружелюбно). Да.

Франц. Покажите.

Иоганна (тем же тоном). На что она вам нужна?

Франц (вызывающе смеется). На что бывает нужна фотография?

Иоганна (немного колеблясь). Прошу.

Франц (разглядывая снимок). Никогда бы не узнал его. Да ведь он атлет! Поздравляю! (Прячет фотографию в карман.) Как себя чувствуют наши сироты?

Иоганна (в замешательстве). Какие сироты?

Франц. Вы забыли? Дюссельдорфские сироты.

Иоганна. Ах, да… (Неожиданно.) Они умерли.

Франц (устремив взгляд на потолок). Вы слышите, Крабы? Семьсот несчастных малюток без крова… (Останавливается.) Мой добрый друг, они мне надоели… пусть предадут их земле как можно скорее. К чему нам они… (Пауза.) Вот видите, по вашей вине я стал дурным немцем.

Иоганна. По моей вине?

Франц. Я должен был предвидеть, что эти стрелки перевернут все вверх дном. Чтобы изгнать время из этой комнаты, мне понадобилось пять лет; вам хватило одного мгновения, чтобы водворить его на место. (Показывает на часы.) Этот зверек, что так ласково мурлычет вокруг моего запястья, есть Время Вселенной, говорящие часы — верный страж времени; я прячу их в карман, как только слышу стук Лени. К чему они мне, по-вашему? Разве я связан с вселенной? (Поглядев на часы.) Я весьма скептически отношусь к вашему подарку.

Иоганна. Ну раз так, то верните его.

Франц. Не подумаю. Оставлю у себя. Мне только хочется знать, для чего вы их мне подарили?

Иоганна. Потому что я живу, живите так же и вы.

Франц. Жить? Что это значит? Ждать вас? Я уже ничего но ждал для себя на ближайшее тысячелетие. Лампа эта не зажигается; Лени приходит, когда ей вздумается; иногда мне удается заснуть на часок, когда сон милостив ко мне; короче говоря, я потерял ощущение времени. (Шутливо.) Сумятица дней и ночей. (Покосившись на часы.) Четыре часа двадцать пять минут — тени удлиняются, день угасает; как я ненавижу полдень. Когда вы уйдете, здесь настанет ночь, несмотря на дневной свет! И мне станет страшно. (Внезапно.) Несчастные малыши, когда их предадут земле?

Иоганна. Кажется, в понедельник.

Франц. Да воздадут им пламенную молитву среди развалин церкви. Семьсот маленьких деревянных гробов, окруженных толпой в рубищах. (Поглядев на нее.) Вы не нарумянены?

Иоганна. Как видите.

Франц. Забыли?

Иоганна. Нет. Просто не собиралась к вам.

Франц (в негодовании). Что?

Иоганна. Это день Вернера. (Пауза.) Ведь сегодня суббота.

Франц. Зачем ему день, когда по ночам он с вами. Суббота? Ну да… английская суббота… (Пауза.) И, разумеется, также и воскресенье…

Иоганна. Разумеется.

Франц. Если я правильно понял вас, сегодня у нас суббота. Ах, сударыня, часы об этом молчат, придется вам подарить мне календарь. (Шутливо улыбается. Внезапно.) Два дня без вас? Немыслимо!

Иоганна. Мы обычно проводим эти дни вместе; уж не думаете ли вы, что я отменю из-за вас?

Франц. Почему бы и нет?

Вместо ответа она смеется.

Он имеет права на вас? Весьма сожалею, но и у меня они есть.

Иоганна (возмущенно). У вас? Никаких!

Франц. Я не звал вас — вы сами пришли ко мне. (Кричит.) Когда же вы наконец поймете — эти бессмысленные ожидания отрывают меня от главного моего дела. Крабы в сомнении, они не доверяют мне: лжесвидетели торжествуют. (Желая обидеть ее.) Далила!

Иоганна (зло смеется). Уф! (Подходит к нему; вызывающе и надменно.) А вы Самсон? (Звонко хохочет.) Самсон! Самсон! (Обрывает смех). Я представляла его иным.

Франц (строго). Да, это я. Я возложил бремя века на свои плечи, если я выпрямлюсь — тогда все рухнет. (Просто, с горькой иронией.) Кроме того, Самсон всего-навсего несчастный человек; я в том уверен. (Шагает по комнате.) Какая зависимость! (Молчание. Садится.) Вы мешаете мне, сударыня. (Пауза.)

Иоганна. Я не буду вам больше мешать.

Франц. На что же вы решились?

Иоганна. Я все рассказала Вернеру.

Франц. Вот оно что! Зачем?

Иоганна (горько). Сама не знаю.

Франц. Как он это принял? Надеюсь, хорошо?

Иоганна. Очень плохо.

Франц (встревожен; нервно). Он уедет и увезет вас?

Иоганна. Он останется здесь.

Франц (облегченно). Тогда все хорошо (Потирает руки.) Очень хорошо.

Иоганна (с горькой иронией). Вы так пристально смотрите на меня! И что же вы видите? (Приближается к нему, берет его голову и почти насильно заставляет его взглянуть на себя.) Поглядите мне в глаза. Вот так. А теперь посмейте еще раз сказать, что все хорошо.

Франц (взглянув на нее, освобождается). Вижу… вижу! Вы тоскуете о Гамбурге. Легкая жизнь, вами восхищаются… вас желают. (Подергивает плечами.) Ваше дело, как знаете.

Иоганна (с грустью). Самсон всего-навсего несчастный человек.

Франц. Да. Да. Да. Несчастный человек. (Топчется на месте, делая шаг то вправо, то влево.)

Иоганна. Что с вами?

Франц (скрипучим, глухим голосом). Изображаю Краба. (Приходит в ужас от своих слов.) А? Что?.. (Возвращаясь к Иоганне, обычным голосом.) Почему я несчастный человек?

Иоганна. Потому что вы ничего не понимаете. (Пауза.) Мы будем страдать как в аду.

Франц. Кто?

Иоганна. Вернер, вы и я. (Короткая пауза.) Он остается здесь