ключ). Спасибо. (Смотрит на Вернера.) Что мне делать, Вернер?
Вернер. Что хочешь. Так или иначе ты убедишься — это ловушка.
Иоганна колеблется, потом медленно поднимается по лестнице. Стучит в дверь. Один раз, другой. Ею овладевает нервная ярость: удары сыплются градом. Она оборачивается лицом к залу и собирается спускаться.
Лени (хладнокровно). У вас ключ.
Какую-то секунду Иоганна колеблется — ей страшно. Вернер испуган и встревожен. Иоганна, ваяв себя в руки. вставляет ключ в замок и тщетно пытается открыть дверь, хотя ключ поворачивается в скважине.
Ну, что?
Иоганна. Заперто изнутри. Очевидно, на засов. (Начинает спускаться с лестницы.)
Лени. Кто же задвинул засов? Я?
Иоганна. Возможно, есть другая дверь.
Лени. Вы отлично знаете, что нет. Это крыло изолировано. Если дверь на засове, то задвинуть его мог только сам Франц.
Иоганна спустилась с лестницы.
Итак? Мы его, несчастного, держим в неволе?
Иоганна. По-разному можно держать человека в неводе. Можно добиться и того, чтобы он сам избегал всех.
Лени. Как это делают?
Иоганна. Лгут. (Глядит на Лени.)
Та кажется растерянной.
Отец (поспешно, Вернеру). Тебе приходилось выступать в делах подобного рода?
Вернер. В каких делах?
Отец. Затворничества.
Вернер (сдавленным голосом). Однажды.
Отец. Отлично. Допустим, что здесь произойдет обыск; прокуратура немедленно займется делом, не так ли?
Вернер (защищаясь). С какой стати произойдет обыск? В течение тринадцати лет его не было.
Лени (Иоганне). К тому же я слишком быстро вожу машину, вы не раз мне об этом говорили. Могу налететь на дерево. Что станет с Францем?
Иоганна. Если он не сошел с ума, позовет слуг.
Лени. Он не сошел с ума, но он их не позовет. (Пауза.) О смерти брата мы узнаем по запаху! (Пауза.) Сломают дверь и найдут его на полу среди ракушек.
Иоганна. Каких ракушек?
Лени. Он любит крабы.
Отец. (Иоганне, дружелюбно). Послушайте, невестка. Смерть Франца будет величайшей сенсацией нашего века.
Иоганна не отвечает.
Величайшей сенсацией, Иоганна…
Иоганна (жестко). Какое это для вас будет иметь значение. Вы будете лежать в земле.
Отец (улыбаясь). Я — да. Но не вы. Вернемся, однако, к этой истории сорок шестого года. Разве срок давности истек? Отвечай! Это по твоей части, Вернер.
Вeрнeр. Я не знаю состава преступления.
Отец. В лучшем случае — избиение, увечье; в худшем — попытка убийства.
Вернер (сдавленно). Нет, срок давности не истек.
Отeц. Тебе известно, что нас ждет: соучастие в попытке убийства, фальсификация документов, заключение.
Вернер. Фальшивые документы? Какие?
Отец (смеясь). А свидетельство о смерти? Я за него достаточно дорого заплатил. (Помолчав.) Что ты скажешь, адвокат? Это дело для суда присяжных?
Вернер молчит.
Иоганна. Все ясно. Надо выбирать, Вернер: либо мы станем слугами безумца, которого они предпочитают тебе, либо сядем на скамью подсудимых. Каков твой выбор? Мой сделан: я выбираю суд присяжных. Лучше тюремное заключение, чем бессрочная каторга. (Пауза.) Итак?
Вернер молчит. Иоганна растеряна.
Отец (с жаром). Дети мои, я не могу прийти в себя. Шантаж! Ловушка! Все это фальшиво звучит! Все придумано. Сын мой, прошу тебя, пожалей хоть немного брата. Поймите, целый ряд обстоятельств не дает вам права оставлять Лени одну. Во всем остальном вы будете свободны как ветер. Вы увидите: все кончится прекрасно. Франц не проживет долго: однажды ночью вы закопаете его в парке; с ним исчезнет последний истинный фон Герлах… (Жест в сторону Вернера.) …Я хотел сказать — последнее чудовище. Вы оба здоровые и нормальные. У вас будут нормальные дети, и они будут жить, где захотят. Останьтесь здесь, Иоганна, ради сыновей Вернера. Они станут наследниками сказочного имущества. Вы не имеете права лишать их его.
Вернер (вскакивает, взгляд его мрачен, глава лихорадочно блестят). Ах, вот вы о чем!
Все оборачиваются к нему.
О сыновьях Вернера?..
Отец изумлен, утвердительно кивает.
(Торжествующе.) Вот он, Иоганна, вот его маневр. Плевать вы хотели на Вернера и на его сыновей, плевать вы на них хотели, отец!
Иоганна приближается к нему.
Проживи вы достаточно долго, чтобы увидеть моего первого сына, он стал бы вам противен, потому что он плоть от плоти моей, а я всем существом своим был вам противен с самого дня моего рождения! (Иоганне.) Бедняга отец! Какая незадача! Вот детей Франца он бы обожал.
Иоганна (повелительно). Замолчи! Не разжигай себя. Если ты начнешь себя жалеть, мы погибли!
Вернер. Напротив! Я хочу освободиться. Ты что, хочешь, чтобы я послал их к черту?
Иоганна. Да.
Вернер (смеясь). Отлично.
Иоганна. Скажи им — нет! Не кричи, не смейся. Одно лишь слово — нет.
Вернер оборачивается к отцу и к Лени. Они молча глядят на него.
Вернер. Они не сводят с меня глаз.
Иоганна. Ну и пусть!
Вернер, пожав плечами, бессильно опускается в кресло.
Вернер!
Вернер избегает ее взгляда. Долгая пауза.
Отец (со сдержанным торжеством). Итак, дорогая невестка?
Иоганна. Он не поклялся.
Отец. Сейчас поклянется. Слабые подчиняются сильным: таков закон.
Иоганна (уязвленная). Кто же, по-вашему, сильный? Тот полоумный наверху, беспомощный как грудной младенец, или мой муж, Вернер, который всего достиг сам, хотя вы его покинули?
Отец. Вернер слаб, а Франц силен: никто этого не сможет отрицать.
Иоганна. А чем занимаются сильные на земле?
Отец. Обычно ничем.
Иоганна. Понимаю.
Отец. Это люди, которые по природе своей властвуют над всеми, подобно смерти. Они держат в своих руках судьбы людей.
Иоганна. И Франц таков?
Отец. Да.
Иоганна. Откуда вы это знаете, не видя его тринадцать лет?
Отец. Нас здесь четверо. Он даже не подозревает, что является нашей судьбой.
Иоганна. О чем же он думает?
Лени (грубо, с иронией, но искренне). О крабах.
Иоганна (насмешливо). Целый день?
Лени. Он поглощен ими.
Иоганна. Какое старье! Как ваша мебель. Да полноте, вы не верите в это.
Отец (улыбаясь). Мне осталось жить всего полгода, невестка: это слишком мало, чтобы поверить во что-нибудь. (После паузы.) А вот Вернер верит.
Вернер. Ошибаетесь, отец. То были ваши мысли, и вы внушили их мне, а сами растеряли их на своем пути. Так не осуждайте меня за то, что и я освободился от них. Я такой же человек, как все люди. Не сильный, не слабый; совсем обыкновенный. Стараюсь не отставать от жизни. А Франц, не знаю, узнал бы я его при встрече, но я совершенно уверен, что он самый обыкновенный человек. (Указывая Иоганне на фотографию Франца.) Чем он примечательнее меня? (Как зачарованный глядит на портрет.) Он даже некрасив!
Лени (насмешливо). Еще бы! Даже некрасив!
Вернер (все еще под гипнозом, но уже менее настойчиво). И разве я рожден, чтобы служить ему? Ведь и рабы бунтуют. Мой брат не станет моей судьбой.
Лени. Предпочитаешь, чтобы ею была твоя жена?
Иоганна. Вы причисляете меня к сильным?
Лени. Да.
Иоганна. Что за странная мысль! С чего это?
Лени. Вы были актрисой, не так ли? Знаменитостью.
Иоганна. Допустим. А потом испортила себе карьеру. Дальше что?
Лени. Дальше? Вы вышли замуж за Вернера. И с тех пор ничего не делаете и думаете о смерти.
Иоганна. Если вы хотите унизить его — зря стараетесь. Когда он встретил меня, я только что покинула сцену, навсегда, и была как безумная. Он может гордиться тем, что спас меня.
Лени. Уверена, что он так не думает.
Иоганна (Вернеру). Слово за тобой.
Молчание. Вернер не отвечает.
Лени. Как вы его смутили, беднягу. (Помолчав.) Иоганна, если бы не ваша неудача, вы бы выбрали его? Некоторые браки подобны похоронам.
Иоганна собирается ответить.
Отец (прерывая ее). Лени! (Гладит ее по голове.)
Лени с гневом вырывается.
Ты превосходишь себя, дочь моя. Будь я тщеславен, то решил бы, что моя смерть приводит тебя в исступление.
Лени (живо). Не сомневайтесь, отец. Разве вы не видите: ваша близкая кончина усложняет все дело.
Отец (смеется, Иоганне). Не сердитесь на Лени, дитя мое. Она хотела сказать, что мы одной породы: мы, Франц и я. (Пауза.) Вы мне очень симпатичны, Иоганна. Порой мне даже казалось, что вы будете оплакивать меня. Вы единственная.
(Улыбается ей.)
Иоганна (резко). Если все земное еще не чуждо вам и если мне повезло вам понравиться, то как же вы осмеливаетесь унижать передо мной моего мужа?
Отец, не отвечая, качает головой.
Или вы уже по ту сторону жизни?
Отец. По ту или по эту, все уже не важно. Осталось шесть месяцев. Я не из тех, кому дано прожить старость. (Глядит в пространство. Как бы самому себе.) Дело будет расти беспрестанно, частных капиталов не хватит, государство протянет свои щупальцы; может статься, что Франц проживет десять, двадцать лет. Как он будет страдать…
Лени (безапелляционно). Он не страдает.
Отец (будто не слышал). По существу, моя жизнь после моей смерти продолжится, только без моего участия. (Замолкает, сгорбившись, глядит в пространство.) Он поседеет… обрюзгнет, как все заключенные…
Лени (яростно). Замолчите!
Отец (будто не слыша ее. Со страдальческим, видом). Это невыносимо, невыносимо.
Вернер (медленно). А если мы останемся здесь, вы будете менее несчастны?
Иоганна. Берегись!
Вернер. Чего? Это мой отец, я не хочу, чтобы он страдал.
Иоганна. Он страдает за другого.
Вернер. Пусть. (Берет Библию и относит ее на прежнее место.)
Иоганна (поспешно). Он разыгрывает перед тобой комедию.
Вернер (зло, тоном, полным намеков). А ты? Разве ты меня не разыгрываешь? (Отцу.) Ответьте… Вы будете менее несчастны?..
Отец. Не знаю.
Вернер (отцу). Посмотрим.
Пауза. Отец и Лени неподвижны. Они напряженно ждут.
Иоганна. Один вопрос. Только один вопрос, а затем поступай как знаешь.
Вернер глядит на нее с мрачным и упрямым видом.
Отец. Подожди, Вернер.
Вернер отстраняется от Библии. Его нечленораздельное ворчание можно принять за согласие.
Что за вопрос, Иоганна?
Иоганна. Почему Франц избрал затворничество?
Отец. В этом вопросе много других вопросов.
Иоганна. Расскажите, что произошло.
Отец (с легкой иронией). Во-первых, война.
Иоганна. Да, но война была для всех. Разве остальные прячутся?
Отец. Тех, кто попрятались, вы не видите.
Иоганна. Значит, он воевал?
Отец. До конца.
Иоганна. На каком фронте?
Отец. В России.
Иоганна. Когда он вернулся?
Иоганна. Так поздно? Почему?
Отец. Он один уцелел из всего полка. Крадучись, прошел пешком через всю Польшу и оккупированную Германию. Однажды раздался звонок.
Раздается отдаленный и приглушенный звонок.
И вошел Франц.
В глубине, за спиной отца, в полумраке, появляется Франц. Он в штатском, еще очень молод, ему не более двадцати трех, двадцати четырех лет. Иоганна, Вернер и Лени в этих кадрах-воспоминаниях не видят персонажа, который возникает перед ними. Лишь тот, кто непосредственно вспоминает — отец, в первых двух кадрах-воспоминаниях, и Лени с отцом в третьем кадре, — повернутся к тому, с с кем будут говорить. Интонации актеров в кадрах-воспоминаниях приглушены, жесты как бы нереальны, все должно звучать словно издалека, даже в бурных сценах, для того чтобы подчеркнуть время, отдаляющее прошлое от настоящего. В данный момент отец не видит Франца.
В правой руке Франца раскупоренная бутылка шампанского; зритель увидит ее только в тот момент, когда он будет пить. Бокал на столе заставлен каким-либо предметом.
Иоганна. Он сразу заперся?
Отец. С первого дня не выходил из дому. А год спустя поднялся наверх и заперся.
Иоганна. Весь тот год вы виделись каждый день?
Иоганна. И что он делал?
Отец. Пил.
Иоганна. А что говорил?
Франц
