– Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем .
– Вид у вас просто люкс.
– А редактора можно сейчас увидеть? – спросил Дж.Дж.О’Моллой, кивая в сторону другой двери.
– Сколько угодно, – сказал профессор Макхью. – Не только увидеть, но и услышать. Он с Ленеханом[472 — Ленехан – герой рассказа «Два рыцаря», имевший своим прототипом Майкла Харта, одного из приятелей Джона Джойса.] в своем святилище.
Дж.Дж.О’Моллой не спеша подошел к конторке с подшивкой газеты и начал перелистывать розовые страницы.
Практика захирела. Неудачник. Падает духом. Азартные игры. Долги под честное слово. Пожинает бурю. А раньше имел солидные гонорары от Д. и Т.Фицджеральдов. В париках, чтоб показать серое вещество. Мозги выставлены наружу как сердце у той статуи в Гласневине. Кажется, он пописывает какие-то вещицы для «Экспресса» вместе с Габриэлом Конроем[473 — Габриэл Конрой – герой рассказа «Мертвые».]. Неплохо начитан. Майлс Кроуфорд начинал в «Индепенденте». Просто смешно как эти газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону. Флюгера.
И нашим и вашим, не поймешь чему верить. Любая басня хороша, пока не расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и вдруг все лопается как мыльный пузырь. И на другое утро уже друзья-приятели.
– Нет, вы послушайте, послушайте, – взмолился Нед Лэмберт. – Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем …
– Пустозвонит! – вмешался профессор с раздражением. – Довольно нам этого надутого болтуна!
– Строем , – продолжал Нед Лэмберт, – уходящих все выше в небо, дабы словно омыть наши души …
– Лучше омыл бы глотку, – сказал мистер Дедал. – Господи, Твоя воля!
Ну? И за этакое еще платят?
– Души бесподобною панорамой истинных сокровищ Ирландии, непревзойденных, несмотря на множество хваленых подобий в иных шумно превозносимых краях, по красоте своих тенистых рощ, оживляемых холмами долин и сочных пастбищ, полных весеннею зеленью, погруженной в задумчивое мерцание наших мягких таинственных ирландских сумерек …
ЕГО РОДНОЕ НАРЕЧИЕ
– Луна, – сказал профессор Макхью. – Он забыл «Гамлета»[474 — Луна… Он забыл «Гамлета» – понятно, что словеса Дэна требуют и «луны» (которая и появится), но связь с «Гамлетом» неясна, и сначала в рукописи Джойса стояло «Он забыл луну». Со стилем булочника перекликаются разве что пышности Горацио: «Феб в пурпуровой одежде / Идет на холм по жемчугу росы» (1, 1; пер. А.Кронеберга).].
– Застилающих вид вдаль и вширь, покуда мерцающий диск луны не воссияет, расточая повсюду свое лучезарное серебро …
– Ох! – воскликнул мистер Дедал, испустив безнадежный стон. – Ну и дерьмо собачье! С нас уже хватит, Нед. Жизнь и так коротка.
Он снял цилиндр и, раздувая в нетерпении густые усы, причесался по валлийскому способу: растопыренной пятерней.
Нед Лэмберт отложил газету, довольно посмеиваясь. Через мгновение резкий лающий смех сотряс небритое и в темных очках лицо профессора Макхью.
– Сдобный Доу! – воскликнул он.
КАК ГОВАРИВАЛ ВЕЗЕРАП[475 — Везерап – один из сослуживцев Джона Джойса.]
Язвить можно конечно но публика-то это хватает как горячие пирожки.
Кстати он кажется сам из булочников? А то с чего его зовут Сдобный Доу. Но кто бы ни был гнездышко он себе устроил недурно. У дочки жених в налоговом управлении, имеет автомобиль. Ловко подцепила его. Приемы, открытый дом.
Угощение до отвала. Везерап всегда это говорил. Проводи захват через брюхо.
Дверь, ведущая в кабинет, распахнулась резким толчком, и в комнату вдвинулась красноклювая физиономия, увенчанная хохлом торчащих как перья волос. Дерзкие голубые глаза оглядели присутствующих, и резкий голос спросил:
– Что тут происходит?
– И вот он, собственною персоной, самозваный помещик[476 — Самозваный помещик – авантюрист Френсис Хиггинс (1746-1802), мелкий дублинский клерк, который обманом, выдав себя за помещика, женился на состоятельной даме. За это он был посажен, но поздней стал удачливым дельцом, хозяином игорных домов, стукачом и владельцем «Фрименс джорнэл», где чернил ирл. националистов.], – торжественно объявил профессор Макхью.
– Анепошелбыты, жалкий преподавателишка! – выразил редактор свою признательность.
– Пойдемте, Нед, – сказал мистер Дедал, надевая шляпу. – После такого мне надо выпить.
– Выпить! – вскричал редактор. – Перед мессой спиртного не подают.
– Что верно, то верно, – отвечал мистер Дедал, уже выходя. – Пойдемте, Нед.
Нед Лэмберт боком соскользнул со стола. Голубые глаза редактора, блуждая, остановились на лице мистера Блума, осененном улыбкой.
– А вы не присоединитесь, Майлс? – спросил Нед Лэмберт.
ВОСПОМИНАНИЯ О ДОСТОПАМЯТНЫХ БИТВАХ
– Ополчение Северного Корка[477 — Ополчение Северного Корка – отряды, известные, прежде всего, участием в подавлении восстания 1798 г., отнюдь не победоносные и снискавшие себе славу жестокости и трусости. Вопли редактора по содержанию – бессмыслица («Начало белой горячки»). Никакой связи между Северным Корком и испанскими офицерами нет. В Огайо в 1755 г. происходили неудачные бои англичан с французами, причем англ. части прежде стояли в Корке и пополнялись, в частности, из ополчения Северного Корка.]! – вскричал редактор, устремляясь к камину.
– Мы всегда побеждали! Северный Корк и испанские офицеры!
– А где это было, Майлс? – спросил Нед Лэмберт, задумчиво разглядывая носки своих башмаков.
– В Огайо! – крикнул редактор.
– Там все и было, готов божиться, – согласился Нед Лэмберт.
По пути к выходу он шепнул О’Моллою:
– Начало белой горячки. Печальный случай.
– Огайо! – кричал редактор петушиным дискантом задрав багровое лицо вверх. – Мой край Огайо!
– Образцовый кретик[478 — Кретик – критский (греч.), в античной метрике стопа из одного краткого слога между двумя долгими, что отвечает англ. произношению: О-гай-о.]! – заметил профессор. – Долгий, краткий и долгий.
О, ЭОЛОВА АРФА
Он достал из жилетного кармана катушку нитки для зубов и, оторвав кусок, ловко натянул его как струну между двумя парами своих нечищеных звучных зубов.
– Бинг-бэнг. Бэнг-бэнг.
Мистер Блум, увидав берег чистым, направился к двери кабинета.
– Я на минуту, мистер Кроуфорд, – сказал он. – Мне только позвонить насчет одного объявления.
Он вошел.
– А как с передовицей для вечернего выпуска? – спросил профессор Макхью, подойдя к редактору и веско положив руку ему на плечо.
– Все будет в порядке, – сказал Майлс Кроуфорд уже несколько спокойней.
– Можешь не волноваться. Привет, Джек. Тут все в порядке.
– Здравствуйте, Майлс, – произнес Дж.Дж.О’Моллой, выпуская из рук страницы, мягко скользнувшие к остальной подшивке. – Скажите, это дело о канадском мошенничестве – сегодня[479 — Дело о канадском мошенничестве – слушалось в дублинском суде 17 июня 1904 г. Аферист, известный под именами Шапиро, Спаркс и Воут, сулил своим жертвам (в числе коих был некто Зарецкий) проезд в Канаду за полцены См. также эп. 12.]?
В кабинете зажужжал телефон.
– Двадцать восемь… Нет, двадцать… Сорок четыре… Да.
УГАДАЙТЕ ПОБЕДИТЕЛЯ
Ленехан появился из внутренних помещений с листками бюллетеней «Спорта» о скачках.
– Кто хочет верняка на Золотой Кубок? – спросил он. – Корона, жокей О’Мэдден.
Он бросил листки на стол.
Крики и топот босоногих мальчишек-газетчиков, доносившиеся из вестибюля, внезапно приблизились, и дверь распахнулась настежь.
– Тсс, – произнес Ленехан. – Слышится чья-то пустопь.
Профессор Макхью пересек комнату и ухватил съежившегося мальчишку за шиворот, а остальные врассыпную бросились наутек из вестибюля и вниз по лестнице. Сквозняк с мягким шелестом подхватил листки, и они, описав голубые закорючки в воздухе, приземлились под столом.
– Я не виноват, сэр. Это тот длинный меня впихнул, сэр.
– Да вышвырни его и закрой ту дверь, – сказал редактор. – А то целый ураган поднялся.
Ленехан, нагибаясь и покряхтывая, начал подбирать листки с пола.
– Мы ждали специального о скачках, сэр, – сказал мальчишка. – Это Пэт Фаррел меня впихнул, сэр.
Он указал на две рожицы, заглядывающие в дверную щель.
– Вон тот, сэр.
– Ладно, проваливай, – сердито скомандовал профессор Макхью.
Он вытолкал мальчишку и крепко захлопнул дверь.
Дж.Дж.О’Моллой шелестел подшивкой, что-то отыскивая и бормоча:
– Продолжение на шестой странице, четвертый столбец.
– Да, это из редакции «Ивнинг телеграф», – говорил мистер Блум по телефону из кабинета. – А хозяин?… Да, «Телеграф»… Куда? Ага! На каком аукционе?… Ага! Ясно. Хорошо. Я найду его.
ПРОИСХОДИТ СТОЛКНОВЕНИЕ
Когда он положил трубку, телефон снова зажужжал. Он быстро вошел и натолкнулся прямо на Ленехана, боровшегося со вторым листочком.
– Пардон, месье, – сказал Ленехан, на миг ухватившись за него и скорчив гримасу.
– Это я виноват, – отвечал мистер Блум, покорно перенося цепкий зажим.
– Я не ушиб вас? Я очень спешу.
– Колено, – пожаловался Ленехан.
Он сделал смешную мину и захныкал, потирая колено:
– Ох, набирается годиков нашей эры.
– Прошу прощения, – сказал мистер Блум.
Он подошел к двери и, взявшись уже за ручку, немного помедлил.
Дж.Дж.О’Моллой захлопнул тяжелую подшивку. В пустом вестибюле эхом отдавались звуки губной гармошки и двух пронзительных голосов мальчишек, усевшихся на ступеньках:
Мы вексфордские парни
В сраженье храбрецы[480 — Мы вексфордские парни – из баллады о восстании 1798 г. «Вексфордские парни» ирл. врача и поэта Р.Дуайера Джонсона (1830-1883).].
БЛУМ УХОДИТ
– Я должен бежать на Бэйчлорз-уок, – объяснил мистер Блум, – насчет этой рекламы для Ключчи. Надо договориться окончательно. Мне сказали, что он там рядом, у Диллона.
Какой– то миг он смотрел на них в нерешительности. Редактор, который облокотился на каминную полку, подперев голову рукой, внезапно широким жестом простер руку вперед.
– Гряди! – возгласил он. – Перед тобою весь мир[481 — Перед тобою весь мир – хотя фраза довольно обычна, комментаторы склонны видеть здесь аллюзию на последние строки «Потерянного рая» Мильтона, об Адаме и Еве после изгнания из Эдема.].
Дж.Дж.О’Моллой взял листки у Ленехана из рук и начал читать, осторожными дуновениями отделяя их друг от друга, не говоря ни слова.
– Он устроит эту рекламу, – сказал профессор, глядя через очки в черной оправе поверх занавески. – Полюбуйтесь, как эти юные бездельники за ним увязались.
– Где? Покажите! – закричал Ленехан, подбегая к окну.
УЛИЧНОЕ ШЕСТВИЕ
Оба посмеялись, глядя поверх занавески на мальчишек, которые выплясывали гуськом за мистером Блумом, а у последнего белыми зигзагами мотался под ветром шутовской змей с белыми бантиками по хвосту.
– Поглядеть на свистопляску этих разбойников, – объявил Ленехан, – и тут же загнешься. Ох, пуп с потехи вспотел! Подхватили, как тот вышагивает своими плоскостопыми лапищами. Мелкие бесенята. Подметки на ходу режут.
Вдруг с резвостью он принялся карикатурить мазурку, через всю комнату, мимо камина скольженьями устремляясь к О’Моллою, который опустил листки в готовно протянутые его руки.
– Что это здесь? – спросил Майлс Кроуфорд, словно очнувшись. – А где остальные двое?
– Кто? – обернулся профессор. – Они отправились в Овал малость выпить.
Там Падди Хупер, а с ним Джек Холл[482 — Падди Хупер, Джек Холл – дублинские журналисты.]. Приехали вчера вечером.
– Пошли, раз так, – решил Майлс Кроуфорд. – Где моя шляпа?
Дергающейся походкой он прошел в кабинет, отводя полы пиджака и звеня ключами в заднем кармане. Потом ключи звякнули на весу, потом об дерево, когда он запирал свой стол.
– А он явно уже хорош, – сказал вполголоса профессор Макхью.
– Кажется, да, – раздумчиво пробормотал Дж.Дж.О’Моллой, вынимая свой портсигар. – Но знаете, то, что кажется, не всегда верно. Кто самый богатый спичками?
ТРУБКА МИРА
Он предложил сигареты профессору, взял сам одну. Ленехан чиркнул проворно спичкой и дал им по очереди прикурить. Дж.Дж.О’Моллой снова раскрыл портсигар и протянул ему.
– Мерсибо, – сказал Ленехан, беря сигарету.
Редактор вышел из кабинета в соломенной шляпе, криво надвинутой на лоб.
Продекламировал нараспев, тыча сурово пальцем в профессора Макхью:
Да, мощь и слава завлекли тебя,
Империя твое пленила сердце[483 — Да, мощь и слава… – из арии кастильского короля
