на неустанное и соответственное измышление средств, как бы низвести на ничто приспособления своих врагов. Это продолжалось восемнадцать месяцев, пока [осажденные] не пали жертвою голода и метательных снарядов, которыми враги обсыпали их с вершин своих осадных башен.
2. Город пал на одиннадцатый год правления Седекии, на девятый день четвертого месяца. Взяли город те вавилонские военачальники, которым Навуходоносор поручил осаду. Сам он тем временем проживал в городе Реблафе[58]. Если бы кто-либо захотел знать имена тех военачальников, которые взяли и разрушили Иерусалим, то вот они: Ниргелеар, Ареммант, Семегар, Навосар и Ехарампсар[59]. Город был взят около полуночи. Тогда военачальники врагов проникли в храм. Когда об этом узнал царь Седекия, он взял жен и детей своих, а также начальников и приближенных и бежал с ними из города чрез глубокое ущелье и пустырь. Но об этом некоторые перебежчики сообщили вавилонянам; на рассвете те бросились в погоню за царем, захватили его недалеко от Иерихона и окружили его. Приближенные же и знатнейшие, бежавшие вместе с Седекиею, увидя врагов, покинули царя и, думая о своем собственном спасении, рассеялись в разные стороны. И вот когда Седекия был таким образом покинут всеми, враги захватили его и немногих (остававшихся ему верными) друзей с детьми и женами и отправили их всех к царю. Когда Седекия предстал пред Навуходоносором, этот начал упрекать его в нарушении благочестия и называть клятвопреступником, забывшим о своем обещании сохранить страну в его, Навуходоносора, власти. Вместе с тем он упрекал Седекию также в неблагодарности, так как последний от него ведь получил свое царство (которое он, Навуходоносор, отнял у Иоахима и отдал ему); и вот, говорил царь вавилонский, Седекия употребил свою власть против даровавшего ее ему. «Но,- сказал он,- великий Бог, которому ты стал ненавистен по всему своему складу, отдал тебя во власть нам». Сказав это Седекии, Навуходоносор велел немедленно, в присутствии самого Седекии и прочих пленных, перерезать его сыновей и приближенных. Затем, велев выколоть Седекии глаза, он приказал заковать его и отправить в Вавилон.
Итак, Седекию постигло то, что предсказали ему Иеремия и Иезекииль, а именно что он будет взят в плен, отправлен к царю вавилонскому, будет лично говорить с ним и глаза его узреют глаза царя. Так предсказал Иеремия[60]; Иезекииль же[61] предсказал ему, что он будет ослеплен и, будучи приведен в Вавилон, не увидит его.
3. Все это мы привели потому, что на основании его вполне возможно объяснить тем, которые еще не знают сущности Божества, насколько велик и мудр Всевышний, насколько все Его решения исполняются в положенное время и как он предсказывает все, что должно случиться. Равным же образом из этого возможно уяснить себе невежество и неверие людей, вследствие чего никто не хотел предвидеть того, что должно было случиться, и благодаря чему они без удержу ринулись в свою собственную гибель, как будто бы им было невозможно избегнуть всех этих испытаний.
4. Таким образом окончили жизнь свою цари из рода Давидова. Их было двадцать один вместе с названным царем [Седекиею], и процарствовали они всего пятьсот четырнадцать лет, шесть месяцев и одиннадцать дней. Из этого числа в течение двадцати лет власть находилась в руках первого их царя, Саула, происходившего не из одного с ними рода.
5. Царь же вавилонский отправил своего военачальника Навузардана[62] в Иерусалим для разграбления храма, причем поручил ему одновременно сжечь и царский дворец, сровнять город с землею и переселить всех жителей в Вавилонию. Прибыв в Иерусалим на одиннадцатом году правления Седекии, военачальник предал храм разграблению и похитил священную золотую и серебряную утварь, а также сооруженный Соломоном[63] великий сосуд для омовений, равным образом как и медные колонны и их венцы, золотые столы и светильники. Похитив все это, он зажег храм в новолуние пятого месяца одиннадцатого года царствования Седекии, на восемнадцатом году правления Навуходоносора. Вместе с тем он поджег и царский дворец и разрушил город до основания. Пожар храма произошел спустя четыреста семьдесят лет шесть месяцев и десять дней после его сооружения; от исхода [израильтян] из Египта успел к тому времени пройти промежуток в тысячу шестьдесят два года, шесть месяцев и десять дней. Между потопом и разрушением храма прошел период в тысячу пятьсот семь лет, шесть месяцев и десять дней, а от рождения Адама до погибели храма прошло четыре тысячи пятьсот тринадцать лет, шесть месяцев и десять дней. Таковы хронологические данные. А о том, что совершилось в течение всего этого времени, мы уже говорили и притом о каждом событии в отдельности.
Разрушив Иерусалим и переселив народ, полководец вавилонского царя взял в плен первосвященника Сарею и вместе с ним священника Сафонию и тех [трех] начальников, на обязанности которых лежало охранять святилище, а также предводителя тяжеловооруженных, равно как семерых приближенных Седекии, его секретаря и шестьдесят других начальствующих лиц. Всех их, вместе с награбленною утварью, он отправил к царю в сирийский город Реблафу. Тут царь приказал обезглавить первосвященника и начальников, а всех остальных военнопленных и Седекию взял с собою в Вавилон. С ними же он вел в оковах и первосвященника Иосадока, сына первосвященника Сареи, которого, как мы только что указали, царь вавилонский велел убить в сирийском городе Реблафе.
6. Так как мы указали на родословную царей и привели не только их имена, но и время их правления, то я счел необходимым упомянуть здесь также имена первосвященников и привести последовательный список их при царях. Итак, первым при сооруженном Соломоном храме был первосвященник Садок. После него звание это перешло к его сыну Ахиме, а после Ахимы к Азарии, потом к сыну его Иораму, и далее постоянно от отца к сыну в следующем порядке: к Исе, Аксиофалу, Фидее, Судее, Иуилу, Иофаму, Урии, Нирии, одее, Саллуму, Елкии, Сарее. Сыном же последнего был приведенный в Вавилон в качестве военнопленного Иосадок.
7. Прибыв в Вавилон, царь стал содержать Седекию, вплоть до его смерти, в плену. Затем он велел похоронить его с царскими почестями. Награбленную в Иерусалиме утварь он принес в жертвенный дар своим собственным богам; народ он расселил в стране вавилонской, а первосвященника освободил из заключения [64].
Глава девятая
1. Взяв еврейский народ в плен, военачальник Навузардан оставил бедных и лиц, добровольно покорившихся [вавилонянам], на месте и поставил старшим над ними некоего Годолию, сына Айкама, человека, происходившего из хорошей семьи, доступного и справедливого. Вместе с тем он поручил им обрабатывать землю и платить царю определенную подать. Пророка Иеремию он взял из темницы[65] и предложил ему отправиться вместе с ним в Вавилон. При этом он сказал ему, что царь приказал ему исполнять все желания его; если бы Иеремия этого не захотел, то он позволил бы ему указать такое место, где бы Иеремия желал остаться, для того чтобы сообщить об этом царю. Однако пророк не пожелал ни последовать за военачальником, ни поселиться в другом месте, но предпочел прожить остаток дней своих среди развалин родного своего города и печальных руин его. Узнав о таком его желании, военачальник приказал Годолии, которого он оставил [за себя в Иерусалиме], немедленно исполнять все пожелания Иеремии, заботиться о нем и доставлять ему все нужное к существованию; сам же он одарил пророка богатыми подарками и затем отпустил его. Иеремия затем стал жить в городе Масфафе и убедил Навузардана отпустить к нему его ученика Варуха, сына Нира, который происходил из знатного рода и был особенно глубоким знатоком родного языка.
2. Сделав все эти распоряжения, Навузардан направился обратно в Вавилон.
Когда же лица, бежавшие во время осады Иерусалима и рассеявшиеся по стране, узнали, что вавилоняне ушли и оставили горсть людей в области иерусалимской для обработки земли, то стали опять отовсюду собираться и приходить к Годолии в Масфафу. Во главе их стояли: Иоанн, сын Карея, Иезания, Сарей и, кроме того, еще некоторые другие. Тут находился также некий человек из царского рода, по имени Измаил, человек скверный и плутоватый, который во время осады Иерусалима бежал к аммонитскому царю Ваалиму и до сих пор проживал у него.
Итак, когда эти люди явились к нему, Годолия убедил их остаться тут, успокоив их насчет вавилонян и говоря, что, если только они станут обрабатывать землю, им нечего опасаться вавилонян. Это свое уверение он им скрепил еще клятвой и указал им на себя, как на их заступника, на поддержку которого они могут, в случае затруднения, рассчитывать. При этом Годолия посоветовал каждому выбрать по личному усмотрению какой-нибудь город для местожительства, захватить с собою свое имущество, вновь приняться за обработку земли и жить себе спокойно. В то же время он обещал им, пока еще есть возможность, снабдить их хлебом, вином и маслом, чтобы у них была готовая пища на всю зиму. Переговорив с ними таким образом, он отпустил каждого в ту местность, куда кто захотел.
3. Когда среди народностей, населявших Иудею, разнеслась молва о том, что Годолия дружелюбно принял вернувшихся к нему беглецов и дал им землю для жительства и для занятия земледельческим трудом при условии уплаты [известной] подати вавилонскому царю, многие стали стекаться к Годолии и поселились в стране.
Между тем Иоанн и другие предводители, ознакомившись с условиями [нового] быта страны и узнав честность и человеколюбие Годолии, дошли в своей любви к последнему до крайних пределов; так, например, они стали уверять его, будто аммонитский царь Ваалим подослал Измаила, чтобы он коварным образом и тайно убил Годолию и затем сам мог бы стать во главе израильтян, тем более, что он сам царского происхождения. Кроме того, говорили они, Годолия, наверно, избегнет такого покушения, если позволить им убить Измаила таким образом, чтобы никто об этом не узнал. При этом они высказывали свои опасения в том смысле, что если бы он, Годолия, пал от руки его, то наступила бы окончательная гибель остатка израильской мощи. Но Годолия выразил им свое негодование по поводу того, будто такой коварный замысел, на который указывается ими, может исходить от человека, которого он (Годолия) облагодетельствовал. Совершенно невозможно, говорил он, чтобы человек, который столь продолжительное время, в течение коего он его знает, не навлекал на себя никакого упрека, чтобы именно такой человек оказался настолько гнусным и безбожным по отношению к своему благодетелю, что старался бы умертвить его, тогда как было бы уже большою несправедливостью, если бы такой человек не оградил его, Годолию, от других злоумышленников. Нет, этого быть не может; но уж если даже
