в течение двух дней, потому что об этом просил его иудей Гиркан ввиду наступления какого-то иудейского праздника, в который иудеям по их закону запрещено путешествовать». И в этом Николай вполне прав: после субботы наступил праздник Пятидесятницы[35], и нам, действительно, запрещено законом путешествовать как по субботам, так и в праздник.
Когда же Антиох впоследствии сразился с парфянином Аршаком[36], он не только потерял большую часть своего войска, но и сам погиб тут. Сирийский престол перешел затем к его брату Деметрию[37], которого Аршак отпустил из плена как раз около того времени, когда Антиох вторгся в страну парфянскую, как нами уже было рассказано в другом месте.
Глава девятая
1. Узнав о смерти Антиоха, Гиркан немедленно отправился походом на сирийские города, потому что, как и оказалось на самом деле, он рассчитывал их застигнуть врасплох и без труда захватить. Действительно, ему удалось на шестой месяц осады завладеть Медавою, причем войско его здесь подверглось многим серьезным лишениям. Затем он взял также Самегу и окрестные местности и, кроме нее, Сихем, Гаризим и подчинил себе племя хуфейцев[38], которые построили себе храм наподобие иерусалимского святилища. Этот храм, как мы уже выше упомянули, Александр разрешил построить своему военачальнику Санаваллету для его зятя Манассии, брата первосвященника Иадуя. Теперь, по прошествии двухсот лет, этот храм был закрыт.
Затем Гиркан взял идумейские города Адару и Мариссу и, подчинив своей власти всех идумеян, позволил им оставаться в стране, но лишь с условием, чтобы они приняли обрезание и стали жить по законам иудейским. Идумеяне действительно из любви к отчизне приняли обряд обрезания и построили вообще всю свою жизнь по иудейскому образцу. С этого самого времени они совершенно стали иудеями.
2. Между прочим Гиркан пожелал возобновить дружественный союз с римлянами и ввиду этого отправил к ним посольство. Сенат принял послание его и следующим образом заключил с Гирканом дружбу:
«За восемь дней до февральских ид претор[39] Фаний, сын Марка, открыл собрание в комициях[40], в присутствии Луция Манлия, Луция Ментины, Гая Семпрония, Гнея Фалерна, и рассмотрел просьбу послов: Симона, сына Досафея, Аполлония, сына Александра, и Диодора, сына Ясона, почтенных мужей, посланных иудейским народом. Они изложили положение дела относительно наличности дружественного союза иудеев с римлянами и познакомили собрание со своими политическими требованиями, а именно чтобы Яффа с ее гаванями, Газара с источниками и вообще все остальные города и области, которые, вопреки сенатскому постановлению, отнял у них на войне Антиох, были возвращены им; затем, чтобы царским войскам не был разрешен проход по владениям иудейским или областям подвластных иудеям племен, чтобы все, Антиохом предпринятое во время той войны и не соответствующее сенатским постановлениям, было признано недействительным; далее, чтобы особое посольство вернуло иудеям все отнятое у них Антиохом и приступило к новой переоценке всех опустошенных этим царем земель и, наконец, чтобы римляне выдали им к царям и неподвластным им народам пропускные грамоты, дабы они, послы, могли беспрепятственно совершить обратное путешествие на родину. И вот сенатом постановлено следующее: возобновить дружественный союз с этими почтенными лицами, послами великого и почтенного народа». Что касается писем [Гиркана], то римляне отвечали, что они об этом будут совещаться между собой, когда сенат несколько освободится от внутренних текущих дел, дали уверение, что на будущее время иудеев более никогда не постигнет такая несправедливость, и распорядились, чтобы претор Фаний отпустил послам денежные средства из казны для возвращения посольства на родину. Ввиду этого Фаний снабдил иудейских послов казенными деньгами на обратный путь и отправил их домой, дав им постановление сената для всех тех, к кому они должны были на обратном пути приехать, дабы эти последние не ставили им никаких препятствий во время их пребывания и путешествия.
3. Сказанного относительно первосвященника Гиркана, однако, достаточно. Между тем царю Деметрию очень хотелось выступить в поход против Гиркана, но это ему не удалось, как вследствие неимения времени, так и по недостатку средств, потому что сирийцы, да и войска, ненавидели его за тяжелый характер. Как те, так и другие отправили к Птолемею Фискону[41] послов с просьбой назначить им какого-нибудь преемника из рода Селевка на царский престол. На это Птолемей отправил к ним с войском Александра, прозванного Зевином. Когда Александр вступил в бой с Деметрием, последний потерпел поражение и бежал к своей жене Клеопатре в Птолемаиду, но так как жена не приняла его к себе, то он отсюда направился к Тиру. Тут он был взят в плен и погиб в страшных мучениях от рук ненавидевших его врагов. После этого Александр, вступив на царство, заключил дружественный союз с первосвященником Гирканом. Затем, однако, когда против него двинулся сын Деметрия, прозванный Грипом[42], он потерпел поражение в битве и сам пал.
Глава десятая
1. Овладев сирийским престолом, Антиох тотчас же приготовился пойти войной на Иудею. Но когда он услышал, что единоутробный брат его (также носивший имя Антиоха) набирает в Кизике[43] войско, чтобы предпринять против него поход, он решил пока остаться в Сирии и готовиться к отражению своего брата. Последний носил также прозвище Кизикийца вследствие того, что воспитывался в том городе, так как отцом его был Антиох Сотер, погибший в стране парфянской. Этот, в свою очередь, доводился братом Деметрию, отцу Грипа; Клеопатра же, как мы упомянули уже, вышла замуж последовательно за обоих братьев.
И вот, когда Кизикиец Антиох прибыл в Сирию, он в течение многих лет вел войну со своим братом. Гиркан же все это время пользовался полным миром. Еще со времени смерти Антиоха он совершенно устранился от македонян и не доставлял им ничего, ни в качестве подданного, ни в качестве союзника. Вследствие этого во времена правления Александра Зевина, а еще более при названных братьях, он всецело занимался своими делами, которые стали поправляться и вскоре достигли значительного процветания. Междоусобная же война двух братьев дала Гиркану полную возможность спокойно пользоваться плодами земли своей, так что ему за этот период удалось скопить значительные богатства. Когда же однажды Кизикиец вздумал опустошать его область, Гиркан открыто оказал ему отпор, и так как он видел, что Антиох лишился поддержки со стороны египтян, и отлично понимал, что оба брата ратуют за неправое дело, то он не обращал внимания ни на того, ни на другого.
2. Впрочем, он предпринял поход на весьма укрепленный город Самарию, о котором, так как он теперь носит название Себасты и вновь был отстроен Иродом, мы скажем в своем месте. Он приступил к этому городу и обложил его осадой, потому что самаряне, повинуясь сирийским царям, жестоко обидели жителей Мариссы, которые были колонистами и союзниками иудеев. Вокруг всего города, на расстоянии около восьмидесяти стадий, Гиркан обвел ров и двойную стену и поручил ее надзору своих обоих сыновей, Антигона и Аристобула. Так как последние стали налегать на город, то он довел самарян до такого отчаянного положения, что они с голода стали есть всякую мерзость и в конце концов обратились за помощью к Антиоху Кизикенскому. Последний немедленно явился на этот зов, но потерпел поражение от войск Аристобула, а затем бежал, преследуемый вплоть до Скифополиса обоими братьями. Затем братья вернулись назад к Самарии и вновь замкнули ее жителей за их стенами, так что они вторично обратились за помощью, теперь уже к [другому] Антиоху. Последний обратился к Птолемею Лафуру[44] и получил от него около шести тысяч войска, к величайшему прискорбию матери фараона, которая, узнав об этой посылке солдат, чуть было не свергла сына своего с престола. Антиох первоначально стал с этими египтянами разорять страну Гиркана разбойными набегами, но не решался вступать с ним в открытый бой, потому что для этого у него не было достаточно сильного войска. Такими разорительными набегами на страну он рассчитывал принудить Гиркана прекратить осаду Самарии. Однако ему пришлось попасть в засаду, и при этом он потерял значительную часть своего войска, почему и отступил к Триполису, поручив ведение войны с иудеями [своим военачальникам} Каллимандру и Эпикрату.
3. Каллимандр стал смелее действовать против врагов, но был обращен в бегство и немедленно погиб. Эпикрат, в свою очередь, побуждаемый сребролюбием, открыто передал иудеям Скифополис и прочие прилегавшие к нему местности и не был в состоянии освободить Самарию от осады. Поэтому после годичной осады Гиркан взял город и при этом не только не удовольствовался этим, но и разрушил его дотла, предоставив его действию бурных горных потоков. Дело в том, что он совершенно подрыл его, так что город провалился в пропасть, и могло казаться, что у него навсегда отнята была возможность когда-либо снова принять вид настоящего города.
При этом случае рассказывается о совершенно исключительном явлении, имевшем место по отношению к первосвященнику Гиркану, именно каким образом с ним говорил Предвечный. Дело в том, что в тот самый день, в который сыновья его сразились с Кизикийцем, сам первосвященник приносил в храме жертву Богу. Тут он услышал голос, возвестивший ему, что его сыновья только что одержали победу над Антиохом. Выйдя из храма, Гиркан сообщил об этом народу, и известие это вполне оправдалось.
4. Таковы данные о Гиркане. В это же самое время дела не только иерусалимских и вообще палестинских евреев шли хорошо, но также удачно складывалась и жизнь иудейских жителей Александрии, Египта и острова Кипра. Дело в том, что египетская царица Клеопатра восстала против своего сына Птолемея Лафура и назначила правителями страны Хелкию и Ананию, сыновей того самого Хония, который, как мы рассказали выше, построил в гелиополитанском номе храм наподобие Иерусалимского. Поручив им войско, Клеопатра ничего не предпринимала без их одобрения, как о том свидетельствует и каппадокиец Страбон[45], выражаясь по этому поводу следующим образом: «Большинство солдат, явившихся вместе с ними и впоследствии отправленных на Кипр, немедленно передались Птолемею; верность сохранили ей одни только так называемые онийские евреи, потому что их сограждане, Хелкия и Анания, пользовались величайшим влиянием у царицы». Так повествует Страбон.
Между тем удачи Гиркана и его сыновей возбудили к нему зависть со стороны иудеев. Особенно нерасположены были к нему фарисеи, иудейская секта, о которой мы упоминали уже выше. Эти фарисеи пользуются таким авторитетом в глазах народа, что им безусловно верят, хотя бы они говорили против царя или первосвященника. Учеником их был некогда и Гиркан и пользовался с их стороны большим расположением.
5. Однажды Гиркан пригласил их к себе на пир и принял их весьма радушно. Когда же увидел, как они довольны, то стал говорить им, что они знают, насколько он старается
