Себастою. Итак, он решил укрепить это место, находившееся на расстоянии одного дня пути от Иерусалима и представлявшее то удобство, что оно могло служить отличным средством для обуздания не только города, но и всей страны. Для ограждения себя от всенародного восстания Ирод приступил к перестройке города, носившего название Стратоновой Башни и теперь прозванного Иродом Цезареею. На широкой равнине он воздвиг укрепление и поместил в нем отряд всадников, выбранный для того по жребию; в Галилее он построил Гаву, в Перее Есевон. Ирод воздвиг все эти крепости в разных местностях, постоянно заботясь о том, чтобы укрепить и обезопасить свое положение, и стараясь держать в своих руках весь народ, чтобы он менее думал о возмущении (впрочем, некоторое небольшое брожение замечалось всегда) и чтобы ни малейшее движение не оставалось незамеченным, так как всегда имелись налицо силы, бывшие в состоянии немедленно все узнать и подавить всякую такую попытку. Когда он отправился, чтобы укреплять Самарию, он пригласил поселиться там многих из своих прежних солдат, равно как и многих пограничных жителей, причем соблазнил их перспективою постройки нового храма. Вместе с этим он также желал поднять таким образом значение этого города, который раньше не принадлежал к числу особенно блестящих. Главною побудительною для этих иноземцев причиною было то, что Ирод в видах своей личной безопасности не скупился на деньги. При этом Ирод переименовал город в Себасту и распределил между жителями ближайшую, лучшую во всей стране землю, дабы они при своем поселении сейчас же пользовались известным благосостоянием. Он окружил город крепкою стеною и воспользовался покатостью местности, причем дал городу такие размеры, что он не уступал в этом отношении даже наиболее знаменитым городам. Он обнимал двадцать стадий. Внутри города он оставил красивую открытую площадь в полторы стадии и воздвиг здесь храм, принадлежавший по величине и красоте к числу самых выдающихся. Отдельные части города также были им постоянно украшаемы, причем это вызывалось соображениями личной безопасности, стремлением воспользоваться крепкими стенами для обращения всего города в огромную крепость, а также желанием оставить после себя достойный памятник своего вкуса и человеколюбия.
Глава девятая
1. В этот же самый год, именно в тринадцатый год царствования Ирода, великие бедствия постигли страну вследствие ли гнева Господня или потому, что несчастия повторяются периодично. Сперва наступила продолжительная засуха, так что земля стала совершенно бесплодною и не принесла даже того, что она обыкновенно дает в необработанном виде. Затем, так как вследствие недостатка хлеба пришлось изменить весь образ жизни, явились болезни и род чумы, причем одно бедствие сменяло другое. Ввиду отсутствия должного ухода и пищи чума уносила все больше и больше жертв, а гибель последних уменьшала бодрость остальных, тем более, что они не были в состоянии противопоставить этому бедствию что бы то ни было. Так как посевы текущего года погибли и запасы прежних лет истощились, то не было уже никакой надежды на благоприятное будущее, тем более, что чума, против ожидания, затягивалась все дольше и дольше. Итак, теперь уже ничего не оставалось; были уничтожены также и семена для будущего посева, так что можно было ожидать вторичной голодовки. Нужда заставляла людей прибегать в этой крайности к многоразличным средствам. В не меньшей мере ощущал ее и сам царь, так как он теперь лишился обычных земельных податей и в своей щедрости успел израсходовать все свои деньги на тех, чьи города он восстановил. Он не видел тут никакой возможности помочь беде, а последняя между тем росла, и с ней росла также ненависть его подданных: в неудаче обыкновенно обвиняются лица начальствующие.
2. Находясь в таком положении, Ирод стал всячески измышлять средства помочь беде. Его положение затруднялось тем, что и у соседей, которых постигло то же бедствие, нельзя было получить хлеба, и что у него не хватило бы денег, если бы даже они нашлись, помочь такой массе страждущих. Но так как царь считал обязанностью всеми возможными средствами помочь беде, то он собрал все ценности своего дворца и велел сплавить все золото и серебро, не щадя ни драгоценной, ни художественной утвари. Затем он послал эти деньги в Египет, где наместником Цезаря [тогда] был Петроний. Несмотря на то что многие искали у последнего помощи в этой беде, он все-таки, будучи очень расположен к Ироду и желая помочь его подданным, дал ему первому право вывезти [из Египта] хлеб, причем всячески содействовал покупке этого хлеба и его вывозу. Таким образом, Ирод был главным виновником этой помощи. И вот Ирод по прибытии хлебных запасов легко заставил народ приписать именно его заботливости эту помощь и тем самым не только изменить мнение своих прежних недоброжелателей, но и постарался высказать народу свою особенную о нем заботливость и свое попечение. Классифицировав население точнейшим образом, он сперва роздал часть хлеба всем тем, которые были в состоянии сами озаботиться приготовлением себе пищи; потом он направил к пекарям и доставил готовую пищу всем тем многочисленным лицам, которые по старости или другой какой-либо причине не могли сами испечь себе хлеб. Вместе с тем царь позаботился также оградить от бедствий зимы многих, которые не имели теплой одежды, потому что в этой беде погиб также весь скот, так что не было ни шерсти, ни другой возможности сделать одежду. Когда и эти лица были удовлетворены, он оказал помощь соседним городам и послал в Сирию семян для посевов. Тем самым он оказал не в меньшей мере и самому себе услугу, потому что вернул стране ее плодородие и дал всем возможность впредь иметь обилие хлеба. Когда же вновь наступило время жатвы, он разослал по стране пятьдесят тысяч человек, которых он сам кормил за это время и которым помог оправиться, и таким образом вернул себе расположение всего своего столь сильно пострадавшего царства, причем немало оказывал поддержки и окрестным племенам, очутившимся в столь же бедственном положении. Не было такого лица, постигнутого нуждою, которому он не помог бы сообразно средствам; при этом он оказал поддержку даже целым народам и городам, не говоря уже о тех частных лицах, которые впали в нужду вследствие многочисленности своих семей. Все, кто обращался к нему, получали просимое, так что, по точному подсчету, оказалось, что царь роздал иностранцам десять тысяч коров хлеба (кор равняется десяти аттическим медимнам), а своим подданным около восьмидесяти тысяч. Эта заботливость и своевременная помощь царя настолько упрочили его положение среди иудеев и так прославили его у других народов, что возникшая прежде к нему ненависть из-за введения новых порядков в царстве теперь прекратилась у всего народа, потому что царь своею щедрою помощью в столь опасную минуту примирил с собою всех. Слава его росла за пределами его владений, и казалось, что все это постигшее страну горе было предназначено лишь для того, чтобы увеличить его популярность. Так как Ирод во время бедствия выказал столь неожиданное великодушие, то отношение простонародья к нему совершенно изменилось: народ смотрел теперь на него не так, как привык судить о нем по его прежним деяниям, а видел в нем своего заступника в беде.
3. Около этого же времени царь послал также Цезарю пятьсот избранных телохранителей своих для войны. Галл Элий повел их к Красному морю[15], и здесь они оказали ему весьма ценную поддержку. Когда же у Ирода вновь накопились в достаточном количестве деньги, он приступил к постройке дворца в верхней части города, причем устроил в нем обширные помещения, которые богато изукрасил золотом, камнями и диванами; в каждом из них имелось много кроватей, чтобы принять большое количество людей. Сообразно с объемами этих помещений царь дал им и названия, наименовав, например, одно из них в честь Цезаря, другое в честь Агриппы[16].
В это же время Ирод вновь вступил в брак. Его побудили к тому его эротические наклонности, причем он вообще никогда не упускал случая пользоваться обстоятельствами для своего удовольствия. Мысль о браке явилась у него следующим образом: живший в Иерусалиме некий Симон, сын александрийца Воэта, выдающийся священнослужитель, обладал дочерью, считавшейся тогда первою красавицею. О ней говорили в городе, и слухи о ней дошли до Ирода. Когда же он увидел эту девушку, красота ее поразила его[17]. Но царь отказался от мысли прибегнуть в данном случае к насилию, справедливо боясь навлечь на себя обвинение в тирании. Поэтому он предпочел вступить с девушкою в [законный] брак. Но так как Симон занимал слишком незначительное место, чтобы быть в состоянии породниться с царем, с другой же стороны, был слишком известен, чтобы не считаться с ним, то Ирод нашел удобное средство исполнить свое желание, решив поднять общественное положение всей семьи и дать ей более почетное место. Поэтому он немедленно сместил первосвященника Иисуса, сына Фавита, и назначил на его место Симона. Затем он вступил с ним в родственные отношения.
4. По окончании брачных празднеств он соорудил укрепление в той местности, где когда-то одержал победу над иудеями, когда он сам утратил власть и она была в руках Антигона. Эта крепость отстоит от Иерусалима на расстоянии около шестидесяти стадий и самою природою предназначалась быть удобным укреплением, так как поблизости находился довольно значительный холм, искусственно увеличенный человеческими руками и наверху срезанный и выровненный. На нем возвышались круглые башни, к которым вела крутая лестница из двухсот отесанных камней. Внутри этих башен находятся красивые царские покои, сооруженные не только в целях безопасности, но и для красоты. Около подножия холма возвышались грандиозные здания, служившие, между прочим, водопроводами (в этой местности воды нет), причем вода течет сюда издалека. Здания эти сооружены с огромными издержками. Равнина покрыта домами наподобие целого города, а на холме возвышается крепость, господствующая над всей этой местностью[18].
5. Так как Ироду все удалось сообразно его надеждам, то он более уже не боялся возникновения смут в государстве: подданных он держал вполне в руках, отчасти нагоняя на них страх, будучи неумолим в случае необходимости наказания, отчасти же выказывая к ним великодушную заботливость в беде. Вместе с тем, однако, он прибег к помощи иностранцев для укрепления своей личной безопасности, как будто бы ему нужен был такого рода оплот против своих собственных подданных. С иностранными государствами он поддерживал отличные отношения и при случае оказывал им услуги, чем еще более располагал их в свою пользу, причем выказывал всю свою истинно царскую щедрость. Благодаря этому и постоянной удаче влияние его росло. Такое ревностное его отношение и такая услужливость
