жертвенник, в приятное благоухание. Все приношения на жертвенник должны были включать и соль, видимо, символизировавшую отношения Израиля с Богом на основе Завета (соль завета Бога твоего), на каковых отношениях и зиждилась вся левитская система. Поскольку на Ближнем Востоке считалось в древности, что соль не может быть уничтожена огнем, словосочетание „соли завета“, по-видимому, выражает вечность Завета.
Необходимы особые пояснения в отношении приношения хлебного из первых плодов, предлагавшегося в дни сбора урожая. Оно состояло из первых плодов – колосьев, растолченных и высушенных на огне, с добавлением елея и Ливана. Часть, предназначенная в память, сжигалась на жертвеннике, остальное шло в пищу священнику.
Особенностью хлебного приношения являлось то, что оно не было связано с ритуалом пролития крови, хотя это приношение и сопутствовало обычно приношениям всесожжения или мирным, предполагавшим пролитие крови.
Поскольку хлебное приношение соответствовало обычной пище израильтян и приготовлялось теми же методами, оно символизировало посвященность повседневной жизни народа Богу и осознание евреями Его забот об их насущных нуждах и благодарность за это. В ритуале принесения первых плодов особенно заметны признательность Богу за Его милости на основании Завета и подтверждение народом его лояльности по отношению к Господу.
Закон о приношениях мирной жертвы толкует о третьем виде так называемых приношений благоухания приятного. Мирная жертва во многом параллельна всесожжению: не только в отборе жертвенных животных, но также и в характере ритуала. Хотя об искупительной функции мирной жертвы не упоминается, ее можно подразумевать, исходя из особенностей ритуала: возложение рук, заклание животного, священнодействия с кровью и предание огню на жертвеннике жира („тука“). Ритуал этот был фактически идентичен ритуалу приношения за грех, искупительный характер которого выражен наиболее четко. Во всяком случае, приходящий к Богу не мог принести Ему мирной жертвы, предварительно не очистившись
через принесение жертвы за грех или за вину.
Мирная жертва и ее виды должны быть отнесены к категории общинных приношений, потому что в этих случаях завершением ритуала была общинная трапеза, в процессе которой большая часть жертвы съедалась. Такие трапезы были для народа временем веселья, когда приходившие поклониться Богу, члены их семей и левит их общины делили между собой большую часть жертвенного приношения.
Правила, касавшиеся принятия жертвенной пищи, даны не в наставление народу, а в воспомоществование священникам.
Поначалу мирные жертвы не были обязательными. Единственным ежегодным праздником, когда они предписывались, был Праздник седмиц (Пятидесятницы). Но их, кроме того, полагалось приносить при совершении нескольких особых обрядов: освящения завета или обновления его; рукоположения священников; по исполнении назорейского обета. Мирные приношения предписывались также в случае успешного завершения военной кампании, прекращения голода и болезней, помазания кандидата в цари на царство, в знак духовного обновления народа, при семейном годичном жертвоприношении и при сборе первых плодов. Добровольное приношение было той минимальной жертвой, которую можно было принести в дни трех ежегодных священных праздников.
Каждый из трех подвидов мирной жертвы приносился по соответствующему случаю или причине. Чаще всего приносилась жертва благодарности или благодарения, иногда – хвалы. Она представляла собой почти то же, что и мирная жертва, и приносилась в знак признания, подтверждения перед другими Божьего избавления или благословения, посланных в ответ на молитву.
Приношение по обету служило ритуальной формой выражения его, либо оно делалось по исполнении такого обета как назорейский. Хотя обычно в таких случаях приносилась мирная жертва, вместо нее могло быть принесено и всесожжение.
Приношения по обету не следует путать с приношением благодарения, которое делалось в признательность за Божье избавление в ответ на просьбу или произнесение псалма плача и сокрушения с молитвой хвалы. Добровольное приношение предназначалось для выражения преданности или благодарности Богу за какое-то неожиданное благословение. В качестве добровольной жертвы могло быть принесено и всесожжение.
Официальные предписания закона о мирной жертве так же, как и закона о всесожжении, определялись типом жертвенного животного. То, что птицы в мирную жертву не приносились, наверное, объяснялось их малым размером, не позволявшим так разделить их, чтобы хоть что-то осталось в пищу общине после сожжения на жертвеннике. (Даже в случаях, когда птица приносилась в жертву за грех, священник не получал ничего.)
В отличие от жертвы всесожжения, животное из крупного скота, приносимое в качестве мирной жертвы, могло быть мужеского или женского пола. Животное это должно было быть без порока.
Ритуал принесения мирной жертвы по характеру своему совпадал с таковым при принесении всесожжения, и совпадение это наблюдается вплоть до момента распределения частей рассеченной туши. Идентичных действий и в том и в другом случаях было четыре: приведение животного тем, кто пришел поклониться Богу; возложение им руки на животное; заклание им животного у дверей скинии собрания, т. е. в передней части двора, примыкавшей к северной стороне жертвенника для всесожжений; священнодействие с кровью, совершавшееся священником, который кропил ею жертвенник со всех сторон.
В случае принесения мирной жертвы возложение руки сопровождалось объяснением, которое давал пришедший поклониться Богу, по какой причине приносит он эту жертву, – в знак ли признательности и хвалы за полученное им по молитве, или во свидетельство исполнения им того или иного обета, либо как добровольное приношение благодарения по случаю сбора урожая и т. д.
Процедура подготовки мирной жертвы (снятие шкуры, рассечение туши, омовение ее) была такой же, как при принесении жертвы всесожжения, однако существовало и различие между этими двумя ритуалами, оно касалось частей жертвенного животного, которые сжигались священником на алтаре. В случае мирной жертвы это был лишь тук (жир), покрывавший внутренности животного, обе почки и тук, который на них, и сальник, который на печени. Поскольку тук в представлении древних был, по-видимому, синонимом всего самого лучшего, ритуал, возможно, символизировал глубочайшие чувства человека по отношению к Богу, его готовность отдать Ему лучшее из того, что имеет.
Жир мирной жертвы сжигался священником на жертвеннике вместе со всесожжением, то есть на пепле всесожжения, оставшемся от утренней жертвы, либо, может быть, на тлеющих остатках всесожжения, которое тот же человек принес перед тем, как принести мирную жертву. Жир, как и все приношение всесожжения, как и часть, предназначенная „в память“ от хлебного приношения, был благоуханием, приятным Господу, и служил символом того, что Бог принимает жертву.
Мирная жертва из мелкого скота принималась также – животные мужеского или женского пола без порока. Ритуал совершался такой же, как при принесении тельца или коровы, с той разницей, что вместе с жиром на жертвеннике сжигался весь курдюк. Наиболее распространенной породой овец в Палестине была так называемая восточная курдючная овца, у которой в хвостовой части есть несколько лишних позвонков для поддержания жира. У взрослых особей жира накапливалось до 33 кг.
Жир мирной жертвы сжигался на жертвеннике как пища огня, это не значит, что приносившие жертвы делили пищу с Господом. Когда Господь получал жир на алтаре при принесении жертвы за грех и за вину, никакого разделения пищи между членами общества не происходило.
Если мирная жертва приносилась из коз, не имело разницы мужского или женского пола животное. Следовала такая же процедура.
Высшей смысловой точкой закона являются слова: весь тук Господу. В этих словах выражено и важное правило, ставшее основой постановления вечного для всех израильтян, – никакого тука и никакой крови не ешьте. Это постановление подтверждено и в 7:23–27, с указанием на неизбежность наказания свыше, которое постигнет нарушившего его.
Отличительная особенность мирного приношения состояла в том, что его следовало употреблять в пищу перед лицом Господа, как предлагавшему его, так и членам его семьи. Мирное приношение было добровольным актом, в процессе которого поклонявшийся Богу принимал мясо от Него в знак Божьей верности заключенному завету. Кроме того, этот акт давал человеку возможность выразить Богу признательность или хвалу благодарности за Его благословения в прошлом будь то в ответ на молитву или как неожиданный дар, либо как привычные благословения, позволившие людям собрать хороший урожай.
Жертвоприношения за грех (4:1–5:13) и жертвоприношения за вину (5:14—6:7) явно отличаются друг от друга, хотя имеют между собой сходство. Лучше всего было бы определить жертвоприношения за грех и за вину как очистительные.
При совершении особых ритуалов по случаю посвящения (освящения), окончания назорейского обета и очищения, когда требовалось принести всесожжение, прежде надо было принести жертву за грех. Кроме того, в каждый из ежегодных праздников требовалось ежедневно приносить козла – в жертву за грех всего народа. Это правило не распространялось, однако, на ежедневные, еженедельные или ежемесячные всесожжения.
Когда надлежит приносить жертву за грех? Если какая душа согрешит по ошибке против каких-либо заповедей Господних и сделает что-нибудь, чего не должно делать.
В целом акт согрешения, который требовал жертвоприношения за грех, имел две определяющие характеристики: согрешение совершалось ненамеренно (по ошибке) и оно было совершено против каких-либо заповедей Господних (это могла быть оплошность, мог быть и проступок). О каких бы специфических деяниях ни шла здесь речь и какими бы примерами они ни иллюстрировались, очевидно, что за грех, совершенный намеренно, т. е. за умышленное неповиновение Богу, согрешивший лишался права приносить жертву. Таким образом, Давиду, к примеру, совершившему грех с Вирсавией, который он сам признал „беззаконием“ и мятежом против Бога, не оставалось ничего иного, как отдаться на милость Божию.
Итак, приношение за грех предлагалось за такие грехи, которые совершались ненамеренно (по неведению). Хотя чаще термин этот употреблялся по отношению к грехам, явно совершенным в неведении или по оплошности, употребим он был и применительно к убийству, если оно совершилось без умысла. Границы термина „бисгагах“ широко раздвинуты – до включения в них всех грехов, были ли они совершены по неведению, без умысла или сознательно, однако, не в порядке мятежа против Господа и условий Его завета. В очищение от них и предписывалось принесение жертвы за грех.
Закон о приношении за грех (основная ритуальная часть его) подразделялся соответственно статусу жертвователя (священник, член совета старейшин, вождь или обычный человек). Приемлемые жертвы перечисляются в нисходящем по их ценности порядке: телец для священника или за народ в целом, козел – для племенного вождя; обычному человеку разрешалось принести козу или овцу, а бедному члену общества – двух птиц; даже хлебное приношение допускалось для очень бедного человека. Разница в приносимых жертвах зависела не от характера греха, но от социального и материального положения согрешившего.
Дополнительная информация касается конкретных прегрешений, во искупление которых требовалось совершить приношение за грех (5:1–6), а также уступок для бедных (5:7-13).
Рассмотрим приношение за грех, полагавшееся священнику (4:3-12). Священник помазанный был фактически первосвященником, единственным, кому возливали елей на голову, чтобы помазать его. Если он, представитель народа перед Богом, совершал грех, то его грех делался виной всего народа. В таком случае ему предписывалось представить из крупного скота тельца без порока в жертву о
