грехе.

Следовавший затем ритуал был в целом таким же, как ритуалы при других жертвоприношениях, но в деталях его прослеживаются и явные отличительные особенности, которые касались священнодействия с кровью, а также того, как поступали с различными частями туши.

Жертвенное животное приводилось к дверям скинии собрания и после возложения на него рук подлежало закланию пред Господа.

В зависимости от теократического статуса жертвователя, с кровью при совершении ритуала жертвоприношения за грех производилась одна из трех главных процедур. Процедура, установленная для первосвященника или израильского общества в целом, была более сложной, чем вторая, упрощенная, процедура, установленная для вождя племени (начальника) или простого члена общества. Самой сложной была третья процедура, которой следовали при совершении особого ритуала в День искупления. В поразительном контрасте с ними находилась простая процедура, установленная для бедного человека, приносившего в жертву за грех птиц.

В случае принесения жертвы за грех первосвященника священник вносил кровь в скинию собрания, опускал перст в чашу с кровью и кропил ею семь раз пред Господом пред завесою святилища, т. е. завесой, отделявшей святое место от самого святого. Потом он наносил немного крови на рот жертвенника благовонных курений, а затем выходил во двор скинии, где выливал остатки крови тельца у подножия жертвенника всесожжений. Этот последний акт не имел никакого ритуального смысла и означал лишь то, что остатки крови выливались.

Сожжение внутренностей, покрытых жиром, на жертвеннике всесожжения происходило так же, как при принесении мирной жертвы.

Части туши распределялись в соответствии с одним из двух принципов, и характер ритуала зависел от того, приносилась ли жертва за грех священника (и даже всего общества, которое он представлял), или она приносилась за других. Священнику не разрешалось употреблять в пищу мясо животного, принесенного в жертву за его собственный (или общества в целом) грех, так что части туши, не сожженные на жертвеннике, должны были быть вынесены за стан, на место, почитавшееся ритуально чистым (где насыпался пепел), для сожжения их на дровах. Хотя о том, как поступали с тушей в случае принесения жертвы начальником, не упоминается, как не упоминается об этом и в случае приношения за грех рядовым членом общества. В стихе 6:26 указывается, что это мясо шло в пищу священнику, и он должен был съедать его на святом месте.

Несмотря на то, что об искуплении и прощении согрешившего священника не упоминается, нет сомнения, что он получал и то и другое – на тех же основаниях, что и все люди.

На протяжении всей истории Израиля грехи совершались как обществом и народом в целом, так и его священниками. Порой это были неумышленные грехи, которые снимались соответствующими жертвоприношениями. В таких случаях старейшины общества, представлявшие народ, приводили тельца как жертву за грех и, возложив руки ему на голову, закалывали его пред Господом. В остальной своей части этот ритуал был идентичен тому, который совершался при принесении священником жертвы за собственный грех: священнодействие с кровью, сжигание жира на жертвеннике и завершение ритуала над тушей вне стана. Результатом этого жертвоприношения за грех были искупление и прощение.

Племенной вождь (в еврейском оригинале „некто, стоящий высоко“), совершив грех по ошибке (неумышленный грех), должен был привести козла без порока. Специфика данного ритуала прослеживается лишь в священнодействии с кровью, которую в этом случае в скинию не вносили: священник просто брал немного перстом своим крови и наносил ее на рога жертвенника всесожжения, а остальную кровь выливал к подножию жертвенника. После сожжения на жертвеннике покрытых жиром внутренностей священник, совершавший служение, получал мясо жертвенного животного в пищу для себя и своей семьи. Если процедура совершалась с верой, грех начальника искупался, и он получал прощение.

За грех, совершенный неумышленно, рядовой член общества приносил жертву, подобную жертве своего начальника, только он приносил животное женского пола: или козу без порока, или овцу без порока. Весь ритуал жертвоприношения, независимо от того, козу приводили или овцу, был идентичен ритуалу жертвоприношения за грех, совершенный начальником. Важно, что тук (жир), сжигавшийся на жертвеннике, был приятным благоуханием Господу, что свидетельствовало о том, что Бог принимал приношение за грех. Если ритуал совершался с верой, то результатом его было прощение.

В главе 5 названы проступки, требующие жертвоприношения за грех. Если кто согрешит тем, что слышал голос проклятия и был свидетелем, или видел, или знал, но не объявил, то он понесет на себе грех. Или если прикоснется к чему-нибудь нечистому, или к трупу зверя нечистого, или к трупу скота нечистого, или к трупу гада нечистого, но не знал того, то он нечист и виновен. Или если прикоснется к нечистоте человеческой, какая бы то ни была нечистота, от которой оскверняются, и он не знал того, но после узнает, то он виновен. Или если кто безрассудно устами своими поклянется сделать что-нибудь худое или доброе, какое бы то ни было дело, в котором люди безрассудно клянутся, и он не знал того, но после узнает, то он виновен в том.

Во искупление этих проступков требовалось принести жертву за грех. Во всех этих случаях грех являлся следствием небрежности или, может быть, забывчивости, так что они попадают в общую категорию непредумышленных, непреднамеренных согрешений.

Характерны уступки для бедных в законе о приношении за грех. Бедняк, который не мог себе позволить принести овцу как жертву за грех, должен был принести Господу двух горлиц или двух молодых голубей. Одну птицу – в жертву за грех, а другую – во всесожжение. Происходивший в этом случае ритуал жертвоприношения был таким же, как в случае принесения птицы во всесожжение, с той разницей, что священник брал немного крови от жертвы за грех и кропил ею одну из сторон жертвенника. Вторая птица предлагалась как жертва всесожжения, и процедура производилась в предписанном порядке, результатом ее были очищение и прощение.

Человеку крайне бедному, который не в состоянии был даже двух птиц принести в жертву за грех и во всесожжение, разрешалось принести за совершенный им грех десятую часть ефы (около двух четвертей) пшеничной муки.

В отличие от случая хлебного приношения, когда тоже предлагалась пшеничная мука, которое в основном рассматривалось, как приношение посвятительное, упомянутый очень бедный человек не должен был возливать на муку елей или класть на нее благовоние, потому что это было приношение за грех. Священник сжигал часть, предназначенную в память, на жертвеннике – так же, как поступал с хлебным приношением. В результате жертвователь получал искупление и прощение.

Отличительным назначением жертвоприношения за грех были совершение очищения и обеспечение прощения за конкретные согрешения, которые не носили умышленного характера, а также не были продиктованы дерзким неповиновением, и которые не требовали возмещения пострадавшей стороне. Заклание животного Бог принимал как выкуп за конкретный грех и, принимая этот выкуп, Он отвращал Свой гнев от грешника.

Жертвоприношение за вину полагалось приносить всякому, кто совершал „преступление“, а именно – акт присвоения того, что ему не принадлежало, или лишения другого (будь то Бога или человека) того, что ему было положено по праву.

В случаях, когда ущерб потерпевшей стороны мог быть определен в денежном выражении, согрешивший обязан был не только барана привести в жертву за свою вину, но и компенсировать пострадавшему понесенный им ущерб имуществом или серебром, плюс заплатить штраф в размере 20 процентов от определенной ему суммы компенсации.

Ситуацию, при которой требовалось принести жертву за вину, можно в общих чертах определить как такую, когда совершался проступок, умышленный или неумышленный, против Бога или человека, сопряженный с нанесением того или иного ущерба.

К первой категории согрешений, требовавших жертвоприношения за вину, относились неумышленные преступления против священных предметов, принадлежавших Господу, или неумышленное присвоение их. Тут могли иметься в виду использование не по назначению жертвенного мяса, которое полагалось съедать жертвователям после принесения мирной жертвы, или неверное использование самых „святых“ частей хлебного приношения, а также приношений за грех или за вину, которые предназначались исключительно для священников. Кроме того, принесение Богу не тех жертвенных даров или неверно вычисленной десятины, непринесение Ему первых плодов или каких-то вещей, предметов, посвященных Ему. Могло это относиться и к неисполнению посвятительных обетов.

Животным, которое обычно предписывалось приносить в жертву за вину, был овн (баран) без порока, также, как и в случае очищения от проказы или перед восстановлением нарушенного назорейского обета. Этот баран должен был иметь соответствующую цену в серебре, т. е. согласно еврейской традиции стоить не меньше двух сиклей серебра.

Возмещение нарушенного права собственности плюс выплата штрафа в размере 20 процентов были дополнением к принесению в жертву овна. Поскольку в этом случае грех совершался против Господа, возмещение (компенсацию) получал Его представитель, т. е. священник. Результатом принесения „жертвы повинности“ были получение очищения и прощения.

Если в главе 5-ой речь идет о преступлениях против „посвященного Господу“ и против „заповедей Господних“, то в 6-ой речь идет об обмане другого человека, это также признается преступлением пред Господом. Здесь перечисляются такие согрешения, как присвоение чужого имущества, кража, вымогательство, невозвращение чужой потерянной собственности. В таких случаях, поскольку преступление совершалось против человеческого права собственности, возмещение и штраф выплачивались потерпевшему владельцу в тот же день, когда согрешивший приносил свою жертву повинности. А если потерпевшего уже не было в живых и не оставалось в живых никого из его родственников, то возмещение и штраф должны были быть выплачены священнику. Результатом принесения жертвы повинности были очищение и прощение.

Отличительной особенностью жертвы повинности было то, что ей сопутствовали выплата компенсации и штрафа пострадавшей стороне, будь то человек или Бог. Овн как жертва повинности отношения к возмещению не имел, он приносился во искупление греха пред Богом.

Дополнительный раздел (6:8–7:38) дополняет руководство по жертвоприношениям и содержит в себе новые подробности относительно соответствующего ритуала к сведению священников. Дополнения, прежде всего, касаются процедуры разделения мяса и тех частей жертвенного животного, которые не сжигались на жертвеннике.

Главной задачей раздела является установление того, кто и где мог совершать ритуал жертвоприношения, а также, какие части жертвенной туши приемлемы для Бога.

В установлении для священников по поводу принесения всесожжений говорится лишь об ответственности священников за надлежащее обращение с пеплом и огнем на жертвеннике.

Всю ночь жар и зола от вечерней жертвы всесожжения должны были оставаться на жертвеннике, и огонь на нем должен был поддерживаться. Поутру, надевая при выполнении каждой процедуры соответствующие одежды, священник должен был убрать пепел с жертвенника и отнести его в чистое с обрядовой точки зрения место вне стана.

На священниках лежала ответственность за непрерывное поддержание огня на жертвеннике.

Поскольку священнику не полагалось съедать свое собственное жертвоприношение, его надо было полностью сжигать на жертвеннике.

Кратко говорится о процедуре, которой должен