кажущееся, ибо различия чрезвычайно глубоки. Прежде чем говорить о них, попробуем совершить краткий экскурс в историю.
Христианская традиция указывает на колыбель Христа как на источник христианской религии. Но с точки зрения исторической науки все обстоит не так просто. Прежде всего, историческая достоверность основных моментов биографии Христа вызывает сомнения. Хотя весь мир пользуется христианским летоисчислением, согласно которому мы живем сейчас в 1996 году от рождества Христова, факты противоречат этому. На основании самих же евангельских повествований приходится сделать вывод, что младенец родился за четыре года до новой эры. Так считает и большинство ученых. Однако если мы обратимся к Талмуду, то окажется, что время жизни Христа приходится на середину II в. до н.э. Это заставляет еще больше усомниться в исторической достоверности образа, запечатленного в евангелиях. Кроме того, сравнительный анализ еврейских и христианских источников того периода выявляет целый ряд существенных расхождений. Правда, у Иосифа Флавия мы находим рассказ о рождении Христа, но современные исследователи признают его позднейшей вставкой, сделанной в восьмом или девятом веке. Мы нигде не найдем прямых свидетельств исторической точности евангелий, да и косвенных подтверждений тому немного. Более того, синоптические евангелия расходятся в освещении одних и тех же событий, и это увеличивает сомнения в их достоверности.
Еврейское имя Христа — Иешу, — отнюдь не было редким в то время. Это сокращение библейского имени Иегошуа, этимология которого связана с корнем йуд, шин, айн — йеша — «спасение». Согласно евангелиям, Иешу родился в Бейт Лехеме, вблизи Иерусалима, и его появление на свет сопровождалось чудесными предзнаменованиями. Имя его матери известно, что же касается отца . христианская версия на сей счет не нуждается в комментариях. Однако я не побоюсь утверждать, что при рождении ребенка всегда ясно, кто его мать, хотя не исключены сомнения в отношении отца. В данном случае, вероятно, имелись особые основания для подобных сомнений. Младенец рос и воспитывался в семье; у него был младший брат по имени Яаков.
Из евангельских рассказов складывается впечатление, что Иешу учился у мудрецов Израиля. Сам он никогда не достиг положения раби, не удостоился стать мудрецом, однако принадлежал к кругу образованных учеников. В то время еврейское общество было расколото глубокими внутренними противоречиями. Мудрецов, принадлежавших к лагерю книжников, софрим, евангелия именуют «фарисеями» (производное от перушим, «отделенные», сторонящиеся нечистоты). Кроме перушим в то время, как и теперь, жило множество амей а-арец — простых людей, мало сведущих в законе. Однако в отличие от наших дней, амей а-арец древности были очень богобоязненны и тщательно соблюдали заповеди Торы. Так что различия между ними и перушим не касались мировоззрения и определялись в основном уровнем знаний. Семья Иешу не отличалась ученостью, но сам он принадлежал к числу перушим и, согласно евангельским свидетельствам, вел себя в соответствии с их обычаями. В то время свидетельством глубокой богобоязненности у перушим служило постоянное ношение тфилин. И действительно, ранняя христианская иконография вплоть до 4 в.н.э. изображает Христа в головных филактериях. Характер Иешу, ученика мудрецов, отличался эксцентричностью. Его слова и поступки многие расценивали как вызывающие. Перушим, современники Иешу, не были в восторге от того, что он говорил и делал, однако они не отрицали его принадлежности к своему лагерю. Из уст в уста передавались рассказы об эксцентричных выходках Иешу, множились слухи о его целительских способностях — сегодня обладателя подобных способностей назвали бы экстрасенсом. Согласно Талмуду (это свидетельство находит своеобразное подтверждение и в еванглиях) Иешу питал слабость к женскому полу.
Действительно ли Иисус Назаретянин, Иешу а-Ноцри, провозгласил себя мессией? Это остается до конца не ясным, но по всей видимости Иешу действительно верил, что он мессия, и эту уверенность разделяла группа его восторженных приверженцев. Последователи Иешу были людьми неискушенными в законе, а потому легковерными и падкими на чудеса. Ведь с точки зрения иудаизма Мессия не обязан обладать сверхъестественными способностями. Он должен происходить из царской династии Давида и принести еврейскому народу освобождение от чужеземного ига. Вовсе не дело мессии заботиться о спасении душ своей паствы. Само слово «мессия» означает на иврите «помазанник» . тот, кто помазан оливковым маслом, елеем, на царство. Помазание елеем означало возведение в высший сан — первосвященника или царя. В ту эпоху слова «царь мессия» означали просто-напросто «царь из рода Давида» — в противоположность царствовавшей династии Ирода. Ирод был ставленником Рима и открыто служил интересам поработителей. Он отличался жестокостью, проливал реки крови, и народ мечтал о царе-помазаннике из рода Давида, который избавил бы его от кровожадного тирана. Имя «Христос» является дословным переводом еврейского слова машиах «мессия», «помазанник» — на древнегреческий язык.
В первые десятилетия первого века н.э. Иудея пользовалась внутренней автономией, однако реальная власть оставалась в руках римлян. С их точки зрения всякий, кто провозглашал себя «царем мессией», тем самым открыто заявлял о своих притязаниях на престол, то есть призывал к бунту против римской власти, присвоившей себе право назначать правителей Иудеи. В глазах этой власти «царь мессия» был в первую очередь опасным самозванцем, незаконным претендентом на престол. Именно так римский наместник воспринимал Иешу. Следуя его логике, надлежало безотлагательно схватить самозванного «царя иудейского» — пока число его приверженцев оставалось относительно немногочисленным, — предать его суду и покарать как мятежника.
Во время допроса Христа Понтием Пилатом, как это явствует из евангелий, прокуратора Иудеи интересовал прежде всего юридический аспект: признает ли обвиняемый себя виновным? Иешу, возможно, действительно был наивен, но безумцем его не назовешь. Он всеми силами стремился избежать признания вины, ибо понимал, чем это для него чревато. Однако свидетельства против него оказались неопровержимыми, и смертного приговора злосчастному «мятежнику» избежать не удалось…
Эта история, подобная множеству других, не первая и не последняя в летописи страданий и жертв еврейского народа, с годами приобрела особенное значение. Христианская теология переосмыслила ее, наполнив каждую деталь глубоким символическим значением.
Пока римский судья вершил над Иешу свое жестокое правосудие, в еврейской среде разгорелся спор о том, какого отношения заслуживает «царь мессия» со стороны единоверцев. Из евангелий нельзя однозначно заключить, кто судил Иешу — римляне или евреи. Попробуем принять утверждение, что Иешу действительно предстал перед раввинским судом, бейт-дином. Какие же обвинения могли быть ему предъявлены? Странный молодой человек, говорящий невразумительные глупости… Таким могли увидеть Иешу еврейские судьи. Единственная неприятность была связана с зависимым положением страны. Иешу, как колючка, торчал в глазах римских властей. Римляне хотят схватить его, расправиться с опасным чудаком и мечтателем? Ну что ж… На стороне захватчиков сила.
Есть, однако, все основания для уверенности в том, что к смертной казни Иешу приговорил именно римский суд. Ведь распятие — специфически римская форма смертной казни. Еврейскому судопроизводству она неведома. Даже за самое страшное преступление еврейский суд не мог приговорить виновного к медленной смерти на кресте. Римляне распинали не только еврейских бунтовщиков. Распятие на кресте можно уподобить публичному повешению в наши дни. Таким позорным способом казнили рабов и людей низших сословий; аристократов же приговаривали к более «почетным» видам казни. Неудивительно поэтому, что на протяжении первых веков христианства крест вовсе не служил символом новой религии. Напротив, ранние христиане стыдились его. Символом церкви на заре ее существования было изображение рыбы. Слово «ихсиос» . «рыба» является аббревиатурой слов «Иезус Христос…» и т.д.
Римский мир в первом веке н.э. переживал острейший духовный кризис. Официальной религией оставалось язычество. Пантеону богов во главе с Юпитером воздавались подобающие почести; однако в этих богов уже мало кто верил. В Рим со всех сторон, и особенно с востока, проникали всевозможные мистические культы. Усилилось египетское влияние: вошел в моду культ Изиды, свидетельство чему можно найти в «Золотом осле» Апулея. Приобрел популярность таинственный культ иранского бога Митры. Несомненное влияние на римлян оказал и иудаизм. Греко-римская культура первого века н.э. отличалась синкретизмом. В мировоззрении ее носителей легко уживались разнородные и часто противоречивые идеи. Иудаизм привлекал многих, но не как свод законов и заповедей, которому надо следовать, а как пища для размышлений, как интересная «доктрина», достойная более близкого знакомства.
Помимо евреев, верных закону, иудаизма как мировоззрения в той или иной мере придерживались десятки тысяч язычников. Немало было и неевреев, подошедших к еврейской религии еще ближе — так называемых «богобоязненных». Эти люди не могли перешагнуть грань, отделяющую их от иудаизма из страха перед римским законом, который под угрозой смертной казни запрещал кастрацию (под это определение подводили и обрезание, которое разрешалось совершать только евреям). В среде «богобоязненных» были люди очень близкие к иудаизму, и были другие, отчасти тяготевшие к язычеству.
Окружающие воспринимали первых христиан как иудейскую секту. И действительно, на протяжении первых ста двадцати лет своего существования христианская религия постепенно отпочковывалась от иудаизма, и ее носителей все еще можно было, с некоторыми оговорками, называть евреями. Ранние христиане придерживались еврейских законов, и, хотя они верили, что Иешу был мессией, и ожидали его воскресения, этого было недостаточно, чтобы порвать с еврейством. Учение Иешу отличалось непоследовательностью, однако он не утверждал, что можно быть евреем, не соблюдая заповедей. Ранние христиане не делали ничего, что можно было бы счесть грубым нарушением закона. Можно сказать, что если бы Иешу воскрес, он скорее отправился бы в синагогу, чем в церковь, которую принял бы за языческий храм.
Христианство не получило широкого распространения в еврейской среде, однако оказалось весьма привлекательным для неофитов. Число новообращенных язычников росло, и среди христиан разгорелась полемика: обязаны ли неофиты исполнять заповеди, возложенные на евреев законом Моисея? Мнения разделились. Община иерусалимских христиан, сложившаяся вокруг одного из братьев Иешу, придерживалась той точки зрения, что христианин должен быть в первую очередь евреем, и потому соблюдение заповедей для него обязательно. Однако другие общины склонялись к мнению, что заповеди возложены законом лишь на христиан-евреев, тогда как христиане-неевреи от них свободны.
Иудаизм боролся с новым учением. Мудрецы дополнили главную молитву еврейской литургии — «Восемнадцать благословений» — проклятием, осуждающим «вероотступников и доносителей», которых надлежало исторгнуть из еврейской среды. И тогда на исторической арене появился человек, которого многие исследователи считают подлинным отцом христианства — апостол Павел. Именно ему и его последователям обязана своим происхождением христианская теология. В основу этой теологии легла проекция иудаизма на языческое сознание .Иными словами, тот способ, каким язычники прочитывали и понимали еврейские священные тексты, привел к появлению собственно-христианского вероучения и к его обособлению от иудаизма.
Еврей мог сказать, что он «сын Божий» на основании Торы. Например, в книге Шмот написано «Сын-первенец мой Израиль», а в книге пророка Гошеа . «Наречетесь сынами Бога живого».
