личности и от реальных черт ее характера. Младенец стремится организовать свой опыт ранней

уязвимости и зависимости от матери вокруг позитивных и негативных полюсов. Позитивный полюс

сводит воедино такие качества, как материнская забота и симпатия, магический женский

авторитет, мудрость и др. Это все сводится к Хорошей Матери. На негативном полюсе

сосредоточено все, что сводится к Плохой Матери.

] и его

символом — деревом, — если упоминать лишь один аспект этой сложной проблемы.

Чем дальше мы пробираемся к истокам «коллективного образа» (или, выражаясь на церковном

языке, догмы), тем более мы раскрываем кажущуюся бесконечной паутину архетипических

паттернов, которые до нынешнего времени никогда не были предметом сознательного рассмотрения.

Так что хотя это и парадоксально, но мы знаем о мифологическом символизме больше, чем любое

предшествующее поколение. И лишь потому, что в прежние времена люди не задумывались над

символами, они попросту жили ими и бессознательно воодушевлялись их смыслом.

Я проиллюстрирую это на примере дикарей с горы Элгон в Африке. Каждое утро на рассвете они

выходят из своих хижин и дышат или плюют себе в ладони рук, которые затем простирают

навстречу первым лучам солнца, словно предлагают свое дыхание или слюну предстающему

Богу — мунгу. (Это слово из суахили, которое они используют при объяснении ритуального

акта, происходит из полинезийского корня, эквивалентного мана [27 — Мана — меланезийское слово для обозначения сверхобыденной силы,

исходящей из человеческого бытия, либо из другого объекта (в частности, духов). Обозначает

также здоровье, престиж, способность совершать волшебство и исцелять.

] или мулунгу. Эти и сходные с ними термины обозначают «силу» необычной

распространенности и действенности, которую можно назвать божественной. Таким образом,

слово мунгу является местным эквивалентом Бога или Аллаха.) Когда я спросил элгонийцев,

что означает их действо и зачем они его совершают, они были совершенно озадачены.

Единственное, что они могли ответить: «Мы всегда это делаем. Это всегда делалось при

восходе солнца». Они рассмеялись, когда последовал естественный вывод о том, что солнце —

это мунгу. На самом же деле солнце вовсе не мунгу, когда оно висит над горизонтом, мунгу —

это момент восхода.

То, что они делали, мне было ясно, но им самим нет. Они попросту делали это, не вникая

в суть производимого. Поэтому не могли и объяснить. Я пришел к выводу, что они предлагали

свои души мунгу, поскольку дыхание (жизни) и собственно слюна означают «духовное вещество».

Дышать или плюнуть на что-нибудь вызывает «магическое» воздействие сродни тому, как Христос

пользовался слюной для лечения слепого, или сыну, вдохнувшему в себя последнее дыхание отца,

чтобы принять его душу. Совершенно невероятно, что эти африканцы когда-либо, даже в самом

отдаленном прошлом, могли знать больше о смысле этой церемонии. Скорее всего их предки знали

еще меньше, поскольку были еще более бессознательны в отношении своих побуждений и

действий.

Гётевский Фауст весьма кстати заявил: «В начале было Дело». «Дела» никогда не

изобретались, их совершали; с другой стороны, мысли — относительно недавнее открытие

человека. Прежде всего побуждением к поступкам служили для него бессознательные факторы,

лишь очень длительное время спустя он начал осмысливать причины, двигавшие им; потребовалось

еще много времени для возникновения абсурдной идеи, что человек движим сам собой, — его

разум был не в силах обнаружить мотивирующие силы, кроме своей собственной.

Нас, должно быть, рассмешила бы мысль о том, что растение или животное изобрело само

себя, однако существует много людей, верящих, что психика или разум возникли сами собой

и таким образом оказались своим собственным создателем. Фактически же разум вырос до

своего теперешнего состояния сознания так же, как желудь вырастает в дуб, а ящеры развились

в млекопитающих. И так же долго, как все это развивалось прежде, так же оно развивается и

сейчас; нами движут силы не только те, которые внутри нас, но и те, которые в виде стимулов

действуют извне.

Внутренние мотивы возникают из глубокого источника, не порожденного сознанием и не

находящегося под его контролем. В мифологии более ранних времен эти «силы» называли мана,

или духами, или демонами, или богами. И сегодня они так же активны, как и прежде. Если

они соответствуют нашим желаниям, мы называем это счастливым предзнаменованием или

предчувствием, радуясь самим себе; если этого соответствия нет, мы говорим о неудачах или

о том, что какие-то люди настроены против нас или что причиной наших несчастий оказывается

нечто патологическое. Единственная вещь, которую мы отказываемся признать, это то, что мы

зависим от «сил», которые оказываются вне сферы нашего контроля.

Верно и то, что в последнее время цивилизованный человек обрел известное количество

воли, свободной энергии, которую он может использовать там, где пожелает. Он научился

достаточно эффективно выполнять свою работу, не обращаясь за помощью к пению или

барабанному бою, чтобы погрузиться в состояние работы. Он может даже обойтись без

ежедневной молитвы о ниспослании божественной помощи. Он может выполнить то, что

предполагает сделать, и беспрепятственно перевести свои мысли в поступки, в то время как

первобытного дикаря на каждом шагу подстерегают страхи, суеверия и другие невидимые

препятствия. Девиз: «Где есть воля, там есть и путь» — суеверие современного человека.

Но для того чтобы поддержать свою веру, современный человек расплачивается удивительным

отсутствием самонаблюдения. Он слеп к тому, что, несмотря на свои рациональность и

эффективность, он одержим «силами», находящимися вне его контроля. Его демоны и боги вовсе

не исчезли, они всего лишь обрели новые имена. И они удерживают его на ходу своим

беспокойством, нечетким пониманием, психологическими сложностями, ненасытной жаждой

лекарств, алкоголя, табака, пищи, и прежде всего — огромной массой неврозов.

Душа человека

То, что мы называем цивилизованным сознанием, прочно отделило себя от основополагающих

инстинктов. Но эти инстинкты не исчезли. Они лишь потеряли контакт с сознанием, посему

принуждены утверждать себя косвенным образом — посредством физических симптомов в случае

неврозов, или путем разного рода инцидентов, как то: безотчетного настроения, внезапной

забывчивости или речевых ошибок.

Человеку нравится верить в то, что он хозяин своей души. Но до тех пор, пока он не

способен контролировать свои настроения и эмоции или осознавать мириады скрытых путей, по

которым бессознательные факторы вкрадываются в его мероприятия и решения, человек хозяином

самого себя не будет. Эти бессознательные факторы обязаны своим существованием автономии

архетипов. Современный человек защищает себя от сознания собственной расщепленности системой

разделенных отсеков. Определенные области внешней жизни и поведения сохраняются, так сказать,

в разных отсеках и никогда не сталкиваются друг с другом.

В качестве примера такой психологии отсеков я вспоминаю случай одного алкоголика, который

попал под влияние религиозной общины и, захваченный ее энтузиазмом, совершенно забыл о

выпивке. По всей вероятности, он был чудесно исцелен Иисусом Христом, и играл роль свидетеля

как божественной милости, так и эффективности в деятельности этой религиозной организации.

Но спустя несколько недель после публичной исповеди ажиотаж начал стихать, да и алкогольная

пауза давала о себе знать, и тогда он запил снова. Общинные благодетели пришли к выводу,