он стал беспомощной

жертвой какой-то одержимости, оказавшись не способным противостоять демонической силе

болезнетворной идеи. Она росла в нем подобно настоящей опухоли. Однажды появившись, эта

идея непоколебимо удерживалась в его сознании, отступая лишь изредка на короткое время.

Такие случаи хорошо объясняют, почему люди опасаются самосознания. За экраном может

оказаться нечто — кто знает, что именно, — а потому люди предпочитают «принимать во

внимание и тщательно наблюдать» исключительно внешние для их сознания факторы. У большинства

людей имеется своего рода первобытная робость по отношению к возможным содержаниям

бессознательного. Помимо естественной робости и стыда, также присутствует еще тайный страх

перед неведомыми «опасностями души». Конечно, мы не признаем столь смехотворную боязнь.

Но нам необходимо понять, что этот страх вовсе не является неоправданным; напротив, у него

слишком весомые основания. Мы никогда не можем быть уверены в том, что какая-нибудь новая

идея не захватит нас целиком — или наших соседей. Как из современной, так и из древней

истории нам известно, что такие идеи могут оказаться весьма странными, такими, что далеко

не все люди могут с ними согласиться. В итоге мы получаем сожжение заживо или рубку голов

всем инакомыслящим, сколь бы благонамеренными и рассудительными они не были; а сегодня в

ход идет более современное, автоматическое оружие. Мы даже не в силах успокоить себя той

мыслью, что подобного рода вещи принадлежат отдаленному прошлому. К сожалению, они

принадлежат не только настоящему, но и будущему. Ноmo homini lupus (лат. «человек человеку —

волк») — это печальный, но все же вечный трюизм. Так что у человека есть причины опасаться

тех безличных сил, которые таятся в бессознательном. Мы пребываем в блаженном неведении

относительно этих сил, поскольку они никогда (или почти никогда) не касаются наших личных

дел в обычных обстоятельствах. Но стоит людям собраться вместе и образовать толпу, как

высвобождается динамика коллективного человека. Звери или демоны, сидящие в каждом человеке,

не проявляют себя, пока он не сделался частью толпы. Там человек бессознательно нисходит на

низший моральный и интеллектуальный уровень. Тот уровень, который всегда лежит за порогом

сознания, готов прорваться наружу, стоит подействовать стимулу совместного пребывания в

толпе.

Фатальной ошибкой является подход к человеческой психике как чему-то сугубо личностному,

либо попытка объяснить ее с исключительно личностной точки зрения. Такой способ объяснения

пригоден в ситуации обычных повседневных занятий индивида и в его отношениях с другими, но

стоит возникнуть малейшим трудностям, скажем в форме непредвиденных и неожиданных событий,

как тотчас призываются на помощь инстинктивные силы, предстающие в качестве чего-то

совершенно необъяснимого, нового, даже странного. С точки зрения личностных мотивов их

уже не понять, они сравнимы, скорее, с паникой дикарей при виде солнечного затмения и

тому подобными событиями. Так, попытка объяснения смертельной вспышки большевистских идей

личностным отцовским комплексом мне кажется совершенно неадекватной. Изменения в характере

человека, происходящие под влиянием коллективных сил, буквально изумляют. Деликатное и

разумное существо может превратиться в маньяка или дикого зверя. Причины тому ищут обычно во

внешних обстоятельствах, но ведь взорваться в нас может лишь то, что ранее уже было заложено.

Мы всегда живем на вершине вулкана; и пока нет человеческих средств защиты от возможного

извержения, которое способно все разрушить, что только может. Конечно, хорошо устраивать

молебны в честь разума и здравого смысла, но как быть, если ваша аудитория подобна обитателям

сумасшедшего дома или толпе в коллективном припадке? Разница тут невелика, ибо и сумасшедший,

и толпа движимы овладевшими ими безличными силами.

Достаточно такой малости, как невроз, чтобы вызвать силу, с которой только разумом не

справиться. Наш пример с раком ясно показывает, насколько бессилен интеллект перед лицом

самой очевидной бессмыслицы. Я всегда советую моим пациентам принимать такую очевидную, но

непобедимую бессмыслицу за проявление силы, смысл которой еще не был понят. Опыт научил

меня, что куда более эффективный метод обращения с такими фактами — это принять их всерьез

и попытаться найти подходящее объяснение. Но объяснение работает лишь в том случае, если

выдвигается гипотеза, соответствующая болезнетворному следствию. В нашем случае мы

сталкиваемся с такой волей и с такой силой внушения, которые просто несравнимы со всем тем,

что может противопоставить им сознание пациента. В столь опасной ситуации было бы плохой

стратегией убеждать пациента в том, что за его симптомом, пусть и самым непостижимым

образом, стоит он сам и оказывает поддержку этому симптому. Внушение такого рода тут же

парализует его боевой дух, он будет деморализован. Гораздо лучше, если он будет считать

свой комплекс автономной силой, направленной против его сознательной личности. Более того,

это объяснение больше соответствует фактам, нежели сведение дела к личностным мотивам. К

тому же личностная мотивация тут сохраняется, но не является интенциональной, она органично

присуща пациенту.

В Вавилонском эпосе повествуется о том, как «гордыня» Гильгамеша [73 —

Греческое слово «гордыня», обозначающее дерзость, наглость, вызов,

встречается в текстах греческих философов, и характеризует нарушение божественной меры,

гармонии какой-то частью, которая несет за это наказание со стороны целого.

Гильгамеш — герой шумеро—аккадского эпоса (возможно, реальное лицо

27-26 вв. до н.э.). Этот эпический герой стремится обрести бессмертие, недостижимое для

человека, в этом его «гордыня».

] бросила вызов богам; тогда боги изобрели и создали человека, равного по

силе Гильгамешу, чтобы тот умерил незаконные притязания героя. То же самое произошло с нашим

пациентом. Он относится к тому типу людей, что строят свои отношения с миром исключительно

на основе интеллекта и разума. Его притязания привели по меньшей мере к тому, что он

замахнулся на формирование собственной судьбы. Он все подвергал беспощадному суду разума,

но природе где-то удалось ускользнуть, и она вернулась полная мести в форме совершеннейшей

бессмыслицы, т.е. идеи рака. Бессознательное породило такое тонкое и умное образование с

одной целью — держать человека в безжалостной узде. Это был сокрушительный удар по всем

его разумным идеалам, и прежде всего по вере во всемогущество человеческой воли.

Такого рода одержимость свойственна лишь тем, кто постоянно злоупотребляет разумом и

интеллектом в эгоцентрических целях роста власти. Гильгамешу, правда, удалось избежать

божественного возмездия. К нему приходили вещие сны, на которые он обратил внимание. Они

подсказали ему, как лучше одолеть врага. У нашего пациента, живущего в век, когда боги

вымерли и даже пользуются дурной репутацией, также были сновидения, но он к ним не

прислушался. Как можно разумному человеку быть столь подвластным предрассудкам, чтобы

всерьез принимать сны! Этот общий предрассудок по поводу значения сновидений является лишь

одним из симптомов куда более серьезной недооценки человеческой души вообще. Удивительное

развитие науки и техники было уравновешено, с другой стороны, поразительной утратой мудрости

и интроспекции. Верно, наша религия много говорит о бессмертной душе, но это учение содержит

лишь несколько слов