незнакомая женщина, которая первоначально поддерживала

панегирик по поводу христианства, а затем, неожиданно расплакавшись, сказала: «Тут уже ничего

не осталось» и безвозвратно исчезла. Кто эта женщина? Для сновидца это расплывчатая и

неведомая личность, но когда сон снился ему, он уже знал, что она — та «неведомая», которая

часто появлялась в предшествующих сновидениях. Поскольку эта фигура играет огромную роль в

мужских сновидениях, у нее имеется техническое обозначение — «Анима», которое было принято

потому, что с незапамятных времен в мифах всегда присутствовала идея о сосуществовании

мужского и женского начал в одном теле. Психологические интуиции такого рода обычно

проецировались в форме божественной пары Сидиги или в идее творца-гермафродита. Эдуард

Мэйтленд, биограф Анны Кингсфорд, в наши дни рассказывает о внутреннем опыте бисексуальной

природы божества; существует герметическая философия с ее внутренним человеком—гермафродитом

и андрогином, который хотя и предстает в мужской форме, всегда носит в себе Еву, т.е. жену

свою, «скрытую в его теле», как говорит средневековый комментатор Неrmetis Tractatus

Aureus.

Предположительно, Анима есть психическая репрезентация женских генов, находящихся в

меньшинстве в мужском теле. Это вероятно тем более, что Анима не встречается среди образов

женского бессознательного. Имеется фигура, играющая равнозначную роль, но это не женский, а

мужской образ. Этот мужской образ в психологии женщины получил название «Анимус». Одним из

типичных проявлений обеих фигур является то, что издавна именуется «аnimosity» —

враждебность. Анима вызывает аналогичные настроения, Анимус способствует появлению

раздражающих тем, неразумных суждений. В обоих случаях это часто встречающиеся в сновидениях

фигуры. Как правило, они олицетворяют бессознательное и придают ему специфически неприятный

и раздражающий характер. У бессознательного самого по себе нет этих отрицательных качеств.

Они появляются лишь вместе с персонификацией, когда возникают эти фигуры и начинают

воздействовать на сознание. Будучи лишь частичными личностями, они имеют характер низших

женщины и мужчины — отсюда их воздействие, вызывающее раздражение. Мужчина под этим

воздействием становится носителем очень неустойчивого настроения, женщина делается спорщицей

и все время высказывает совершенно неуместные мнения.

Определенно негативная реакция Анимы в сновидении о церкви указывает на то, что женское

начало сновидца, т.е. его бессознательное, несогласно с его установкой. Несогласие начинается

с сентенции на стене: «Не льсти благодетелю твоему», с которой согласен сновидец. Смысл

сентенции кажется достаточно здравым, поэтому необъяснимо вызванное им отчаяние женщины.

Не углубляясь более в эти мистерии, мы удовлетворимся на время тем фактом, что в сновидении

содержится противоречие, что очень важное меньшинство покинуло сцену с явным протестом и не

обращает внимания на дальнейшее представление.

Из сновидения мы можем сделать вывод, что бессознательное функционирование ума сновидца

производит довольно-таки плоский компромисс между христианством и языческой joe de vivre (фр.

«радостью жизни»). Продукт бессознательного не выражает явно какой-нибудь точки зрения или

окончательного мнения. Это скорее драматическое представление акта размышления. Можно было

бы сформулировать его следующим образом: «Как же быть со всей этой религией? Ты ведь католик,

не так ли? Тебе этого недостаточно? Но аскетизм! Ну, ладно, даже церковь должна немного

приспосабливаться — кино, радио, душевные беседы, five o’clock tea и т.д. — почему бы не

выпить церковного вина и не повеселиться?» Но по какой-то неизвестной причине эта

непереносимая таинственная женщина, хорошо известная по многим прежним снам, кажется глубоко

разочарованной и уходит.

Должен признаться, что я симпатизирую в данном случае Аниме. Компромисс тут явно

поверхностный и дешевый, но он характерен для сновидца, как и для многих других людей, для

кого религия хоть что-то значит. Моего пациента религия не касается, и он наверняка не

ожидал, что она будет его касаться хоть каким-то боком. Но он пришел ко мне, переживая

серьезную душевную драму. Рационалист и в высшей степени интеллектуал, он обнаружил, что

эта установка его ума, его философия полностью оставляют его перед лицом невроза и сил

разложения. Во всем своем мировоззрении он не нашел ничего, что помогло бы ему вновь обрести

достаточный контроль над самим собой. Он оказался в ситуации человека, покинутого лелеемыми

доселе убеждениями и идеалами. В таком состоянии люди нередко возвращаются к религии детства

в надежде найти там хоть какую-то помощь. У пациента это не было, однако, сознательной

попыткой или решимостью оживить прежние религиозные верования. Они ему просто снились, т.е.

его бессознательное воспроизводило своеобразные суждения о религии. Словно дух и плоть,

вечные враги в христианском сознании, примирились друг с другом, смягчили противоречие.

Духовное и мирское неожиданно пришли к миру. Эффект оказался гротескным и даже комичным.

Неумолимая суровость духа была подорвана чуть ли не античным, сопровождаемым вином и розами,

весельем. Сновидение воспроизводило духовную мирскую атмосферу, в которой острота морального

конфликта притупилась, боль и расстройство преданы забвению. Если в этом и состояло

исполнение желания, то желания сознательного, поскольку именно в этом пациент и так зашел

слишком далеко. И он это осознавал, так как вино было одним из его злейших врагов.

Сновидение, напротив, является безучастной констатацией духовного состояния пациента. Это

картина выродившейся религии, испорченной миром, инстинктами толпы. На место нуминозности

божественного опыта становится религиозная сентиментальность — хорошо известная

характеристика религии, утратившей живую тайну. Легко понять, что такая религия неспособна

помочь или возыметь какой-либо другой моральный эффект.

В целом сновидение, безусловно, неблагоприятно для пациента, хотя проглядывают другие

аспекты, наделенные более положительной природой. Редко бывает так, чтобы сновидения были

исключительно позитивны или негативны. Как правило, присутствуют обе стороны, но одна из

них обычно преобладает. Понятно, что такого рода сон представляет психологу достаточно

материала для того, чтобы поставить проблему религиозной установки. Если бы в нашем

распоряжении имелся лишь этот сон, то глубинное его значение едва ли было бы нам доступно.

Но у нас есть целая серия сновидений, в которых появляется эта странная религиозная проблема.

Один сон сам по себе я обычно не берусь толковать; как правило, он принадлежит серии. Подобно

непрерывности сознательной жизни (регулярно прерываемой сном) имеется, вероятно, и

непрерывность бессознательных процессов, в которой даже меньше разрывов, чем в сознании.

Во всяком случае, мой опыт говорит о том, что сновидения являются звеньями в цепи

бессознательных событий. Чтобы пролить свет на глубинные основания данного сновидения, нам

нужно вернуться по этой цепи и найти положение этого сна в серии из четырехсот сновидений.

Мы обнаруживаем тогда, что этот сон вклинивается между двумя другими сновидениями, имеющими

жуткий характер. Предшествующий сон сообщает о собрании множества народа, о магической

церемонии с целью «воссоздать гиббона». Последующий сон также имеет дело со сходной темой —

магическим преображением животных в людей.

Оба сна крайне неприятны и тревожны для пациента. В то время как сон, где присутствует

церковь, как бы движется по поверхности и представляет мнения, которые в иных

обстоятельствах он мог бы помыслить сознательно, эти два сновидения имеют