вверх, и человечество со стоном ползет по нему. Им это приносит беспокойства. Мы ведем людей, наших ближних, к радости и беспокойствам. Если я сам не живу, а только взбираюсь, это приносит другим незаслуженное удовольствие. Если я просто веселюсь, другим это приносит незаслуженное беспокойство. Если я только живу, я очень далек от людей. Они больше не видят меня, а когда видят, то изумляются и поражаются. Сам же я, однако, живу, зеленею, цвету, увядаю – стою как дерево всегда на одном месте, и спокойно позволяю человеческим радостям и страданиям проходить мимо. И все же я человек, который не может простить себя из-за раздора человеческого сердца.
А мои идеалы могут быть также моими псами, чей лай и грызня меня не тревожат. По крайней мере, я – хороший и плохой пес для людей. Но я еще не завершил то, что должен, я живу и я по-прежнему человек. Это кажется почти невозможным. Пока вы не осознаете себя, вы можете жить; но если вы осознаете себя, вы падаете из одной могилы в другую. Все ваши (93) перерождения могут окончательно сделать вас (94) больным. Будда, в конце концов, отказался от перерождения, ибо ему надоело ползать через все человеческие и животные формы. (94) После всех возрождений вы все еще остаетесь львом, ползущем по земле, XAMAI AEQN (Хамелеон), подражателем, склонным к изменению цвета, пресмыкающейся ящерицей, но никак не львом, чья природа родственна солнцу, что черпает свою силу изнутри себя, что не приспосабливается к цвету окружающей среды и не защищается, уходя в укрытие. Я в себе узнал хамелеона и больше не хочу ползать по земле, менять цвет и перерождаться; вместо того я хочу жить из своей личной силы, как солнце, что дарит свет и не поглощает его. Это принадлежит земле. Я взываю свою солнечную природу и устремляюсь к своему восходу. Но руины (95) стоят на моем пути. Они говорят: «Относительно людей ты будешь тем или этим.» Моя хамелеонья кожа дрожит. Они обступают меня и хотят, чтоб я сменил окрас. Но этого больше не будет. Ни зло, ни добро не должно быть моим хозяином. Я отталкиваю их, этих нелепых уцелевших, и продолжаю свой путь, что ведет на Восток. Силы раздора, что так долго стояли между мной и сущностью меня, лежат позади.
Отныне я абсолютно один я больше не могу сказать вам: «Послушайте!» или «вам следует» или «вы могли бы», теперь я разговариваю только с собой. Теперь больше никто не может сделать для меня больше, что бы то ни было. У меня больше нет к вам обязательств, у вас нет обязательств ко мне, ибо я исчезаю, и вы устраняетесь от меня. Я больше не слышу требований и ничего не требую от вас. Я больше не борюсь с вами и не мирюсь, но помещаю между нами молчание.
Вы издалека призываете оттиски, но не можете найти мои следы. Вместе с западным ветром, что приходит из океана, я путешествую сквозь зеленые ландшафты/ сельскую местность, странствую сквозь леса и клоню молодые травы. Я разговариваю с деревьями и дикой природой леса, и камни мне указывают путь. Когда я хочу пить, а источник не приходит ко мне, я иду к источнику. Когда я чувствую голод и хлеб не приходит ко мне, я сам ищу свой хлеб и беру его там, где нахожу. Я не оказываю помощи и не нуждаюсь в ней. Если вдруг ко мне подступает нужда, я не осматриваюсь в поиске помощи, а принимаю нужду и покоряюсь, и корчусь и борюсь. Я смеюсь, я рыдаю, клянусь, но не оглядываюсь.
На этом пути никто не идет за мной, и я не пересекаю ничей путь. Я один, но я наполняю это одиночество своей жизнью. Я в полной мере человек, я шум, беседа, утешение и помощь для себя. И так я странствую на дальний Восток. Не то чтобы я знал что-либо о том, какой может быть моя далекая цель. Я спешу на Восток к своему восходу — я стану своим восходом.
[Рис. 36] (96)
80 Вместо этого в Рукописном Черновике: «Приключение Шестое» (с. 586). В Исправленном Черновике: «6. Вырожденные идеалы» (с. 247).
81 Мозаичная форма напоминает мозаику в Равенне, которую Юнг посетил в 1913 и 1914, и которая произвела на него неизгладимое впечатление.
82 5 января 1914.
83 «Уйди, Сатана» — привычное выражение в Средневековье.
84 Северяне в греческой мифологии были народом, жившим в стране солнечного света, далеко от северного ветра, и почитающим Аполлона. Ницше неоднократно упоминал о вольных народах, таких как северяне.
Антихрист,§1 (Закат идолов/ Антихристы, пер. Р.Холлингдэйл (Лондон: Пингвин, 1990), с. 127).
85 Ссылка на Бытие 2:18: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему.» Здесь еще одна ссылка на Филита в Библии, Второе Послание к Тимофею 2:16-18: «А непотребного пустословия удаляйся, ибо это приведет к большему нечестию. И их слова будут есть, как риза рак, из которых Гименей и Филит, в отношении истины, говоря, что воскресение уже было, и разрушают в некоторых веру.»
86 В Хрониках 1:15 Давид танцует перед Ковчегом Откровения.
87 В исправленном Черновике вместо «самого глубокого знания» — «мудрость» (с.251).
88 В Черновике и Исправленном Черновике: «Я стал жертвой своих святилищ»
89 В Персии лепестки роз перегоняли с паром, чтобы получить розовое масло, из которого делали духи.
99 В 1926 Юнг пишет: «Переход от утра ко второй половине дня – это переоценка ранних ценностей. Отсюда необходимость отличать ценность от противоположных прошлых идеалов, узнавать ошибку в прошлой истине и чувствовать, насколько антагонизм и даже ненависть лежат в том, что когда-то нам выдалось любовью» (Бессознательное в Нормальной и Нездоровой Психической Жизни, CW 7, §115).
91 В Исправленном Черновике: «зеленое существо» (с.225).
92 В Исправленном Черновике: «мои» (с.257).
93 В Исправленном Черновике: «меня» (с.257).
94 Дальше в Исправленном Черновике: «как хамелеон» (с.258). В Черновике встречается отрывок, который перефразирован так : это наша хамелеонья природа побуждает нас проходить эти трансформации. Пока мы остаемся хамелеонами, мы нуждаемся в ежегодном путешествии в купальни возрождения. Поэтому я с ужасом смотрел на упадок своих идеалов, потому что любил свою природную зелень и не доверял своей хамелеоньей шкуре, что меняла окраску, приспосабливаясь к окружающей среде. Хамелеон делает это искусно. Кто-то называет это изменение прогрессом через возрождение. То есть вы переживаете 777 перерождений. Будде не потребовалось много времени, чтоб понять, что даже возрождения напрасны. (с. 275-76). Некоторые верят, что душа должна пройти через 777 реинкарнаций (Эрнест Вудс, Новая Теософия (Уитон, IL: Теософская Пресса, 1929), с.41),
94 В Черновике вместо этого: «бессмертие моего идеала».
95 Надпись над рисунком: «Этот рисунок был напечатан на Рождество 1915 ». Изображение Издубара сильно напоминает иллюстрацию в Энциклопедии Греческой и Римской Мифологии Вильгельма Рошера, экземпляр которой был у Юнга. (Лейпциг: Тойбнер, 1884-1937, том 2, с.775). Издубар – это раннее имя, данное персонажу, ныне известному как Гильгамеш. Это объясняется ошибками в переписывании. В 1906 г. Петер Йенсен отметил: «Было установлено, что главный эпический герой – это Гильгамеш, а не Гистхубар или Издубар, как считалось рантше» (Эпос о Гильгамеше в Мировой Литературе (Страсбург: Карл Трибнер, 1906), с. 2). Юнг обсуждал эпос о Гильгамеше в 1912 в Трансформациях и Символах Либидо, используя правильную форму, и неоднократно цитировал работу Йенсена.
Но на третью ночь98 одинокая цепь хребтов перегородила мне путь, позволяя мне войти через узкую горловину долины. Путь лежит между двумя высокими каменными склонами. Мои ступни босы и изранены о зазубренные камни. Здесь путь становиться скользким. Половина пути белая, другая половина — черная. Я ступаю на черную сторону и в шоке отскакиваю: это горячее железо. Я ступаю на белую сторону: это лед. Но это так и должно быть. Я бросаюсь через нее вперед, и в конечном счете долина расширяется в мощный каменистый бассейн. Узкий путь извивается вверх вдоль вертикальных скал к гребню горы на вершине.
Пока я приближаюсь к вершине, мощный гул отдается эхом от другой стороны горы, как будто добывают руду. Звук постепенно нарастает и громогласно отражается эхом в горе. Когда я достигаю прохода, я вижу огромного человека, приближающегося с другой стороны.
Два бычьих рога поднимаются из его величественной головы, и чеканный набор доспехов покрывает его грудь. Его черная борода взъерошена и украшена изысканными камнями. Гигант несет сверкающий двойной меч в его руке, как те, которые использовались для забоя быков. Перед тем как я успеваю оправиться от своего изумления и испуга, гигант уже стоит передо мной. Я гляжу ему в лицо: оно потускневшее, бледное и глубоко морщинистое. Его миндалевидные глаза глядят на меня удивленно. Меня охватывает ужас: это Издубар, могущественный, человек-бык. Он стоит и смотрит на меня: его лицо говорит о поглощающем его внутреннем страхе, его руки и колени дрожат. Издубар, могущественный бык дрожит? Он испуган? Я взываю к нему:
«O, Издубар, самый могущественный, пощади мою жизнь и прости меня лежащего как червь на твоем пути»
Из.: «Я не хочу твою жизнь. Откуда ты?»
Я: «Я с Запада.»
Из.: «Ты с Запада? Ты знаешь Западные земли? Это правильный путь к Западным землям?»99
Я: «Я с Западной земли, чей берег омывается великим Западным морем.»
Из.: «В это море погружается солнце? Или оно в своем закате касается твердой почвы ?»
Я: «Солнце погружается далеко за морем.»
Из.: «Далеко за морем? Что там?»
Я: «Там нет ничего кроме пустого пространства. Как вы знаете, земля круглая и более того, она вращается вокруг солнца.»
Из.: «Черт возьми, где ты взял такое знание? И что там нет земли бессмертных, где солнце опускается чтобы быть заново рожденным? Ты говоришь правду?»
Его глаза мерцают с неистовством и страхом. Он делает громыхающий шаг ближе. Я дрожу.
Я: «O, Издубар, самый могущественный, прости мою самонадеянность, но я на самом деле говорю правду. Я из той земли, где это доказано, и где живут люди, которые путешествуют по миру на кораблях. Наши ученые измеряли как далеко солнце находится от поверхности земли. Это небесное тело, которое лежит несказанно далеко в бесконечном пространстве.»
Из.: «Бесконечном—ты сказал? Это пространство мира бесконечно, и мы никогда не сможем достичь солнца?»
Я: «Самый могущественный, поскольку ты смертен, ты никогда не сможешь достичь солнца.»
Я вижу его охваченным удушающим страхом.
Из.: «Я смертен—и я никогда не достигну солнца, и никогда не достигну
