накопленного им в период изучения комплексов. Но поскольку подобное исследование всегда является диалогом, при построении теории следует рассмотреть не только комплексы одной из сторон, но также и другой. Всякий диалог, приводящий на территорию, ограждаемую страхом и сопротивлением, угрожает чему-то жизненно важному и заставляет одну из сторон интегрировать свою целостность, другая сторона вынуждена занимать более широкую позицию. Она так же направляется к большей цельности, потому что иначе не сможет проталкивать диалог все глубже и глубже в охваченные страхом территории. Никакой исследователь, каким бы непредвзятым и объективным он ни был, все-таки не может позволить себе не учитывать собственные комплексы, поскольку те обладают не меньшей автономией, чем комплексы всех остальных людей. Фактически, он не может игнорировать их, потому что они не игнорируют его. Комплексы являются неотъемлемой частью психической конституции, каковая есть наиболее предвзятая вещь в каждом индивиде. Эта конституция, таким образом, безапелляционно решает, какого же психологического взгляда станет придерживаться данный наблюдатель. В этом и заключается неизбежная ограниченность психологического наблюдения: его ценность пропорциональна личным качествам наблюдателя.
Следовательно, психологическая теория прежде всего формулирует психологическую ситуацию, которая возникла посредством диалога между неким частным наблюдателем и некоторым числом наблюдаемых личностей. Поскольку диалог ведется, в основном, в сфере сопротивления, вызванного комплексами, характер этих комплексов с необходимостью оказывается связанным с теорией, и это приводит к тому, что она становится в прямом смысле слова оскорбительной, так как основана на публичных комплексах. Вот почему все современные психологические концепции не только противоречивы в смысле объективности, но и провокационны. Они заставляют публику весьма сильно высказываться против, или же за нее, а в научных дискуссиях это приводит к эмоциональным спорам, вспышкам догматизма, личным оскорблениям, и так далее.
Из всего этого нетрудно заключить, что современная психология своими исследованиями комплексов вскрыла табуированную область психики, опутанную страхами и надеждами. Комплексы представляют собой реальный центр психического беспокойства, и его влияние простирается настолько далеко, что у исследователей-психологов в данный момент нет надежды продолжать свою работу спокойно, поскольку это предполагает некоторую согласованность научных мнений. Но психолгия комплексов в настоящее время очень далека от подобного согласия, и я бы даже сказал, дальше, чем это представляют себе пессимисты. Поэтому что с открытием несовместимых тенденций рассматривается только один сектор бессознательного, и открывается только один источник страха.
Без сомнения, хорошо запомнится повсеместно разыгравшийся шторм негодования, когда были обнародованы работы Фрейда. Эта мощная реакция публичных комплексов привела Фрейда к изоляции, что дало догматический заряд ему и его школе. Все психологи-теоретики, работающие в этой области, подвергаются такому же риску, потому что играют с тем, что впрямую связано с неподдающимися контролю силами в человеке — numinosum, как весьма удачно выразился Рудольф Отто. Где начинается царство комплексов, там заканчивается свобода эго, потому что комплексы являются психическими агентами, чья глубинная природа пока остается неразгаданной. Всякий раз, когда исследователь добивается успеха в продвижении вперед к психическому tremendum(Внушающее трепет (лат.) — Прим. перев.) возникает публичная реакция, точно как это происходит с пациентами, когда их в терапевтических целях вынуждают бороться с неприкосновенностью комплексов.
Для непосвященного мое представление теории комплексов, вероятно, звучит как описание примитивной демонологии или психологии табу. Этот специфический оттенок возник благодаря тому факту, что существование комплексов, отколовшихся психических фрагментов, является весьма ощутимым остаточным явлением первобытного состояния мышления. Примитивный разум отмечен высокой степенью диссоциативности, выражающей себя, например, в том, что примитивные люди убеждены в наличии у них нескольких душ — в определенном случае даже шести — не считая огромного количества богов и духов, которые не просто являются предметами рассуждении, как в нашем случае, а зачастую весьма впечатляющим психическим опытом.
Я бы хотел использовать возможность отметить, что я употребляю термин «примитивный» в смысле «первичный», и что я не присваиваю ему никакой качественной оценки. Также, когда я говорю об «остаточных явлениях» примитивного состояния, я совершенно не имею в виду, что оно [это состояние] должно когда-либо закончиться. Напротив, я не вижу причины, по которой его существование не могло бы длиться весь период существования человечества. К тому же, в любом случае, оно не претерпело особых изменений, а с Мировой войной и ее последствиями даже возникло значительное усиление его проявлений. По этой причине я склоняюсь к мнению, что автономные комплексы есть нормальные явления жизни, и они составляют структуру бессознательной психе.
Как вы видите, я уделил основное внимание описанию лишь особенностей теории комплексов. Тем не менее, я должен предостеречь вас от завершения этой неполной картины, подчеркнув сложности, возникающие из факта существования автономных комплексов. Вам придется столкнуться с тремя важными аспектами проблемы: терапевтическим, философским и моральным. Все три ожидают своей очереди.
