определенным инстинктам. Наличие архетипов-в-себе так же нельзя доказать, как и наличие инстинктов, до тех пор, пока последние не подтвердятся in concreto. Что касается определенности формы, то сравнение с образованием кристалла является вполне ясным, поскольку система осей определяет только стереометрическую структуру, но никак не конкретный облик какого-то конкретного кристалла. Сам кристалл может быть больше или меньше, он может варьировать из-за различий в процессе формирования своих поверхностей или из-за взаимного прорастания своих друз. Константной является только система осей в своем в принципе невариабельном геометрическом соотношении. То же самое верно и для архетипа: его можно назвать в принципе и он обладает невариабельным ядром значения, которое всегда только в принципе, но никак не конкретно предопределяет способ его проявления. То, как архетип матери проявляется в каждом конкретном случае, никогда нельзя вывести только из него одного, потому что это основано на других факторах.
2. АРХЕТИП МАТЕРИ
Как и каждый архетип, архетип матери имеет воистину невообразимое множество аспектов. Упомяну только некоторые типичные формы: мать или бабушка конкретного человека, крестная мать или свекровь и теща, какая-либо женщина, с которой человек находится в некоторых отношениях, а также кормилица и нянька; это может быть родоначальница или представительница белой расы — в высшем, переносном смысле — богиня, особенно, мать бога, дева (как помолодевшая мать, например, Деметра и Кора), София (как мать-возлюбленная, что-то вроде типа Кибелы-Аттиса или как дочь-возлюбленная — как помолодевшая мать); цель страстного избавления (рай, Царство Божие, Небесный Иерусалим); в более широком смысле — церковь, университет, город, страна, небо, земля, лес, море и стоячая вода; материя, преисподняя, луна, в более узком смысле — как место рождения или происхождения — пашня, сады, утес, пещера, дерево, родник, глубокий источник, купель, цветок в качестве сосуда (роза или лотос); как заколдованный круг (мандала с Падмой) или как тип Comu Copia; в самом узком смысле — матка, всякая полая форма (например, гайка), йони, хлебная печь, чугунок; из животных — корова, заяц, и вообще помогающие животные.
Все эти символы могут иметь позитивный, благоприятный, или же некоторый негативный, nefas смысл. Амбивалентный аспект — у богинь судьбы (Парки, Граи, Норны), нечестивый — у ведьмы, дракона (у всякого заглатывающего или обвивающего животного, как например у огромной рыбы или змеи); сюда же следует отнести могилу, саркофаг, водную пучину, смерть, ночной кошмар и детский ужас (тип Эмпузы, Лилит и т. д.).
Этот список нисколько не притязает на исчерпывающую полноту, он указывает только лишь на существенные черты архетипа матери. Его свойство суть нечто «материнское»: в конечном счете магический авторитет всего женского; мудрость и духовная высота по ту сторону рассудка; нечто благостное, нечто дающее пристанище, нечто чреватое, несущее в себе что-то, подательница роста, плодородия и пропитания; место магического преосуществления и возрождения; содействующий и помогающий инстинкт или импульс; нечто потаенное и сокрытое, нечто темно-дремучее, бездна, мир мертвых, нечто заглатывающее, обольщающее и отравляющее, нечто возбуждающее страх и неизбежное. Эти свойства архетипа матери я подробно описал и снабдил соответствующими примерами в книге «Symbole der Wandlung». Основную противоречивость этих свойств я там сформулировал в виде оппозиции любящей и устрашающей матери. Ближайшая нам историческая параллель — это, конечно, Мария, которая в средневековой аллегорике является одновременно Крестом Христовым. В Индии это была, вероятнее всего, противоречивая Кали. Философия санкхьи оформила архетип матери в виде понятия Пракрита и подразделила его на три гуны в качестве основополагающих свойств, а именно: благо, страстность и пассивность — саттва, раджас и тамас (Этиологическое значение трех гунов. См. Weckerling [Hg.]. Das Gliick des Lebens. Medizinisches Drama von Anandarayamakht. P. 21ff. Garhe. Die Samkhya-Phisophie. P. 272ff.). Это — три существенных аспекта матери: а именно ее оберегающая и питающая доброта, ее оргистическая эмоциональность и ее темнота, присущая преисподней. Та особая черта Пракрити в философской легенде, а именно ее танец перед Пурушей для того, чтобы напомнить последнему о «различительном познании», относится, собственно говоря, уже не к архетипу матери, а к архетипу Анимы. Последний в психологии мужчины постоянно смешан с образом матери.
Несмотря на то, что облик матери, так сказать, универсален в психологии всех людей, однако на практике, при изучении индивидуальных случаев этот образ все же существенно изменяется. Здесь, по-видимому, чрезвычайно сильное влияние оказывает перенос значимости личной матери. Эта фигура столь сильно выпячивается в персоналистической психологии, что последняя, как известно, никогда — даже теоретически — не выходила за пределы личной матери в своих воззрениях. Как бы в предвосхищении этого обстоятельства, мое воззрение, принципиально отличное от психоаналитической теории, приписывает индивидуальной матери лишь некоторое, вполне определенное значение. Другими словами: это не столько личная мать, от которой исходят все те, описанные в литературе влияния на детскую психику, а как раз тот архетип, который, проецируясь на мать, придает ей некий мифологический фон и вместе с тем наделяет ее авторитетом, даже нумиозностью (Тому американская психология дает примеры в огромном количестве.). Травмирующие воздействия матери, рассмотренные ретроспективно с этиологической точки зрения, нужно подразделить на две группы: во-первых, это такие, которые соответствуют действительно наличествующим свойствам характера и установкам матери индивида, и во-вторых, те, которыми она обладает лишь по-видимости, потому что в этом случае речь идет о проекциях фантастических (т. е. архетипических) свойств со стороны ребенка. Уже Фрейд признал тот факт, что действительная этиология невроза никоим образом не коренится в травматических воздействиях — как он полагал прежде — а скорее, в своеобразном развитии инфантильной фантазии. С этой возможностью навряд ли стоит спорить, потому что так называемое своеобразное развитие всегда может быть сведено к влияниям со стороны матери, нарушающим это развитие. Поэтому я ищу причину инфантильных неврозов в первую очередь у матери, хотя по опыту знаю, что, во-первых, ребенок намного более вероятно будет развиваться как нормальный, чем невротичный, и что, во-вторых, в подавляющем большинстве случаев, определяющие причины нарушений могут быть обнаружены у родителей, в особенности у матери. Содержания аномальных фантазий только отчасти соотносимы с матерью индивида, при этом они очень часто содержат ясные и недвусмысленные свидетельства, которые слишком сильно превосходят то, что можно было бы приписать настоящей матери; в особенности это заметно, когда речь идет о выраженных мифологических образах, как это часто бывает в случае инфантильных фобий, — именно тогда мать появляется как животное, ведьма, привидение, пожирательница людей, гермафродит и тому подобное. Там, где фантазии не имеют явственно мифологических черт, или — если они таковые, — не всегда выводятся из бессознательных предпосылок, но вполне могли бы происходить из услышанных сказок, случайных замечаний или из чего-то аналогичного, то на всякий случай следовало бы провести тщательное расследование. Однако у детей это следует принимать в расчет (по практическим соображениям) намного меньше, чем у взрослых, которые такие фантазии переносят во время лечения, как правило, на врача, или точнее говоря: эти фантазии обнаруживаются в виде проекций.
Вовсе недостаточно их усмотреть и разделаться с ними как с чем-то смехотворным, по крайней мере до тех пор, пока архетипы принадлежат к той неотчуждаемой части психики и образуют тот «клад в поле темных представлений», о котором говорит Кант, и о которых свидетельствуют бесчисленные «мотивы драгоценности» в фольклоре. По сути своей архетип ни в коем случае не есть только лишь устрашающая преюденция. Таковым он становится только если он не на своем месте. Сам по себе он принадлежит к величайшим ценностям человеческой души и потому заселил все олимпы всех религий. Упразднение его как чего-то нестоящего означает потенциальный урон. Речь же идет как раз о том, чтобы развязать эти проекции, чтобы их содержания опять возвернуть архетипу (так как он их потерял из-за спонтанного отчуждения).
3. КОМПЛЕКС МАТЕРИ
Архетип матери образует основу так называемого комплекса матери. Остается открытым вопрос, может ли таковой осуществиться без матери, каузальное содействие которой может быть подтверждено фактами. Исходя из моего опыта мне кажется, что сама мать всегда является активным зачинщиком этих нарушений, и в особенности инфантильных неврозов или тех, этиология которых несомненно простирается в раннее детство. В любом случае, однако, инстинктивная сфера ребенка нарушается, и констелляция архетипов оказываются таковой, что они выступают в качестве чуждого, а зачастую и устрашающего элемента в отношениях между матерью и ребенком. Ежели, к примеру, ребенок регулярно видит во сне свою сверхзаботливую мать в виде какого-то злого животного или как ведьму, то такое переживание образует раскол в детской душе и тем самым — возможность невроза.
А. Комплекс матери у сына
Действия материнского комплекса различны в зависимости от того, идет ли речь о сыне или дочери. Типичными воздействиями на сына являются гомосексуальность и донжуанство, а при некоторых обстоятельствах и импотенция (Здесь однако определяющую роль играет отцовский комплекс.). При гомосексуальности гетеросексуальные компоненты застревают в бессознательной форме на матери, в случае донжуанства — мужчина бессознательно разыскивает мать «в каждой бабе». Воздействия материнского комплекса на сына выражены в идеологии устроения типа Кибелы-Аттиса: самокастрация, безумие и ранняя кончина. У сына не бывает комплекса матери в чистом виде, так как всегда существует неравенство полов. Это половое различие составляет основу того, почему в любом комплексе матери у мужчины значительную роль, наряду с архетипом матери, играет также и архетип сексуального партнера, а именно Анимы. Мать — это самое первое женское существо, с которым сталкивается будущий мужчина — и она не может постоянно ему не подыгрывать (так сказать, задавать масть мужественности своего сына) — громко или тихо, грубо или нежно, сознательно или бессознательно; так же впрочем как и сын — он все более и более подмечает женственность матери и по крайней мере бессознательно, или инстинктивно на нее отвечает. Таким образом у сына простые отношения идентичности или выделяющего себя противостояния постоянно перекрещиваются с факторами эротического притяжения и отталкивания. Из-за этого картина происходящего чудовищно усложняется. Но я не хотел бы утверждать, что вследствие этого должно было бы отнестись серьезней к комплексу матери у сына, чем к тому же комплексу у дочери. В исследовании этих комплексных душевных явлений мы стоим только в начале пути, на стадии пионерской работы. Сравнение допустимо лишь тогда, когда в наличии имеется достаточное количество статистических данных. Таковых пока что еще не предвидится.
В чистом и неусложненном виде комплекс матери имеется только у дочери. Здесь речь идет, с одной стороны, об усилении женского инстинкта, исходящего со стороны матери, с другой стороны, о его ослаблении вплоть до затухания. В первом случае возникает бессознательность собственной личности из-за того, что инстинктивный мир перевешивает, во втором случае развивается проекция инстинктов на мать. Предварительно и вчерне
