Юнг Карл Густав Вотан.

В Германии родятся разные секты,

Которые очень приблизятся к счастливому язычеству:

Плененное сердце и малый результат,

Они вернутся к уплате истинной десятины.

Предсказание Мастера Мишеля Нострадамуса, 1555 г.г

Когда мы оглядываемся на время до 1914 г., кажется, что мы живем в другую эпоху.

То, что с нами сегодня происходит, вряд ли даже приснилось бы до войны. Вначале мы

отнеслись к войне между цивилизованными нациями как к чуши, ибо такая

абсурдность, несомненно, становилась все менее и менее возможной в нашем

рациональном, интернационально организованном мире. С войной пришло то, что

можно назвать лишь бесовским шабашем. Фантастические революции и решительное

перекраивание карт; в политической сфере возникают феномены, прототипы которых

находятся в средневековье и античности; государства проглатывают соседей и своими

тоталитарными претензиями переплевывают любое предыдущее теократическое

намерение; и христиане, и евреи подвергаются преследованиям; политические убийства

сплошь и рядом, оптом, и, наконец, мы только что стали свидетелями

головокружительного пиратского рейда на мирных, полуцивилизованных людей  .

Когда такие события происходят в сфере политической, то вряд ли стоит удивляться,

что и другие сферы продуцируют те же характерные явления. В царстве философии

надо быть терпеливым, ибо у философа должно быть время на раздумье перед тем, как

он сможет понять, в каком времени мы живем. Но царство религии уже произвело на

свет некоторые, очень значительные события.

Движение безбожия в России вообще-то не удивляет, потому что греческая

православная церковь уподобилась своим лампадам и иконам, нагромоздив обилие

ритуалов и религиозного убранства. На Ближнем Востоке облегченно вздохнули, когда,

освободившись от самих себя, покинули курящуюся фимиамом атмосферу

православной церкви и пришли к честной мечети, где возвышенное и невидимое

всеприсутствие Аллаха не было вытеснено обилием подмен. Каким бы плачевно

низким ни был духовный уровень у;научного;противодействия, все же было

неизбежно, что XIX столетие и его;научное;просвещение рано или поздно дойдет до России.

Но любопытен тот, мягко говоря, пикантный факт, что старый бог бури и натиска,

давно бездействующий Вотан, смог проснуться, как потухший вулкан, к новой

деятельности в цивилизованной стране, о которой давно уже думали, что она переросла

средневековье. Мы увидели Вотана, возрожденного в молодежном движении, и кровь

нескольких овец пролилась в жертвоприношениях, возвестивших самое начало его

возвращения. С рюкзаком и лютней белокурые юноши, а иногда и девушки появились

как не ведающие отдыха странники на дорогах от Нордкапа до Сицилии, верные слуги

скитающегося бога. Позже, ближе к концу Веймарской республики, роль

странствующих переняли тысячи и тысячи безработных, которых можно было

встретить везде на дорогах их бесцельных путешествий. А к 1933 г. гуляющих уже не

осталось, люди сотнями тысяч маршировали. Движение Гитлера повергло всю

Германию к его ногам, от пятилетних до ветеранов, и поставило спектакль великой

миграции людей, спектакль, знаменующий время. Вотан-путешественник проснулся.

Он появился на свет в немного застенчивом виде, на сборищах сект простых людей

Северной Германии, обсуждавших то, как Христос восседает на белой лошади. Я не

знаю, возможно ли, чтобы эти люди сознавали древнюю связь Вотана с фигурами

Христа или Диониса, но, думаю, вряд ли.

Вотан — это лишенный покоя путешественник, который творит беспокойство и

вызывает раздоры то там, то здесь или же действует магически. С приходом

христианства он превратился в дьявола и жил только в быстро затухавших местных

традициях призрачным охотником, которого видят в штормовую ночь со своей свитой.

А роль неутомимого путешественника в средневековье перешла к Агасферу, Вечному

Жиду ,который является не иудейской, а христианской легендой. Другими словами,

мотив странника, который не принял Христа, был спроецирован на евреев, точно так

же, как мы всегда переоткрываем наши собственные психологические содержания,

ставшие бессознательными, у других людей. Так или иначе, но здесь присутствует та

психологическая тонкость, которую можно упомянуть, — антисемитское движение

совпало с пробуждением Вотана.

Немецкая молодежь, праздновавшая солнцестояние, была не первой, услышавшей шум

в первобытном лесу бессознательного. Ее предвосхитил Ницше, Шулер, Стефан Георге

и Клагес  .Литературная традиция Рейна и деревенского юга Майна имеет

классическую форму, которую не так-то легко отбросить. Поэтому любая

интерпретация, приходящая отсюда, стремится вернуться к классической модели, к

античному опьянению и роскоши, т. е. к Дионису, и к космогоническому Эросу  .

Обращение к ним, конечно, ближе точке зрения культурного, образованного человека,

но Вотан — все же более точное толкование. Он является богом бури и неистовства и

высвобождает сильные чувства и страсть к войне. Кроме того, Вотан верховный маг и

колдун, близкий всякой оккультной тайне.

В случае с Ницше надо учесть целый ряд индивидуальных факторов. Он блаженно не

сознавал свою немецкую почву; он открыл обывателей в академическом мире. К тому

же он пришел к выводу, что бог умер, и это привело к встрече Заратустры с

неизвестным богом неожиданного вида, то в виде врага, то в облике самого Заратустры.

Потому-то Заратустра сам себе предсказатель, колдун и буря:

Подобно ветру я однажды пронесусь среди них, и вместе с доим духом возьмите

дыхание из их духа: так велит мое будущее.

Воистину сильный ветер — это Заратустра, и он предостерегает как врагов, так и тех, кто

плюет и низвергает:

Смотри, не плюнь против ветра! Эта тема снова всплывает во сне Заратустры. Ему снится, что он стал хранителем могил

в;Одинокой горной крепости смерти;.О том, что произошло после огромных и

бесплодных усилий открыть ворота, он поведал:

Тогда бушующий ветер распахнул створы их: свистя, крича,

разрезая воздух, бросил он мне черный гроб.

И среди шума, свиста и пронзительного воя раскололся гроб,

и из него раздался смех на тысячу ладов…

Не ты ли сам этот ветер, с пронзитеьным свистом

распахивающий ворота в замке Смерти?

Не ты ли сам этот гроб, наполненный многоцветной злобою

и ангельскими гримасами?

Ницшевская тайна сбрасывает всю маскировку и возникает явственно, даже яростно в

этом образе. Много лет назад, в 1863 или 1864 г., Ницше написал в поэме

;Незнакомому богу;:Я должен знать тебя, незнакомый Некто,Тебя, кто обнаруживает глубины в моей душе,И несется, как буря, сквозь мою жизнь.Ты — непостижимый, и все же мой король!Я должен знать тебя, и даже беречь тебя.И через двенадцать лет в чудесной;Мистральной песне;он говорит:Мистральный ветер, ты охотник за облаками,Ты губишь страдания, ты — очиститель небес,Ты — бушующий шторм, как я люблю тебя!И родились ли мы оба первенцамиИз одного и того же чрева, навсегда предназначенныеОдной судьбе?

В дифирамбе, известном как;Плач Ариадны;,Ницше целиком, весь — жертва бога-

охотника и не может ни на минуту освободиться даже последующим насильственным

самоизбавлением от Заратустры:

Распростертый, растянутый, дрожащий,

Как и он, наполовину мертвый и холодный, только

ноги еще теплы — и сотрясаемый, о, неизвестными лихорадками,

Содрогаемый отточенными, холодными, ледяными тонкими стрелами, отточенными

тобой — преследующее мое воображение!

Невыразимый! Темный! Больно-пугающий!

Ты охотник позади облачных гор!

А сейчас молния, пущенная тобой.

Ты — насмешливый глаз, что мной в темноте наблюдаем, —

он делает так, что я лежу,

подчинив себя, скрутив себя, содрогаемый

постоянной, вечной пыткой,

И обуянный

Тобой, жесточайший охотник,

Ты, незнакомый — БОГ…

Эта живейшая картина изумительной фигуры бога-охотника, конечно, основана на

переживании и не может быть объяснена просто дифирамбичностью языка. Можно

найти следы происхождения этой фигуры в книге о юности Ницше, написанной его

сестрой Элизабет Фёрстер-Ницше, в которой описывается переживание, связанное с

этим богом, когда Ницше был школьником в Пфорте и ему было 15 лет.Ницше

бродил ночью по унылому лесу и, напутанный впечатлением от;пронзительного крика

из соседнего психиатрического приюта;,повстречался с охотником, чьи;Черты были

дики и жутки;.В долине,;окруженной со всех сторон густым подлеском;,охотник

поднес свисток к губам и выдул такую;душераздирающую ноту;,что Ницше лишился

рассудка и пришел в себя лишь в Пфорте. Это был кошмар. Показательно, что

столкновение с охотником поставило вопрос о путешествии в Тойченталь

(Teutschental),ради чего автор кошмара действительно собрался идти в Эйслебен,

город Лютера. Едва ли можно ошибочно истолковать пронзительный свист бога бури в

лесу лунатиков.

Действительно ли только классический филолог, сидящий в Ницше, привел к богу,

названному Дионисом, вместо Вотана, или, может быть, это результат фатального

столкновения с Вагнером?

В;Царстве без пространства; ()  ,впервые опубликованном в 1919 г., Бруно Гютц

увидел тайну прихода немецких событий в виде очень характерного видения. Я не

забуду эту маленькую книжку, так она меня поразила тогда предсказанием немецкой

бури. Она предвидела конфликт царства идей и царства жизни; она изобразила

двойную природу бога бури и тайного созерцания. Вотан исчез, когда пали его дубы, и

снова возник, когда христианский бог оказался слишком слабым, чтобы спасти своих

христиан от братоубийственной резни. Когда его Святейшество Папа Римский мог

только горько жаловаться Богу и был бессилен помочь своей Grex segregatus [хоть

как-нибудь иначе, одноглазый старый охотник на