не встречающиеся в мифах, но похожие на архаичные (например, взлетающий орел, затем пожирающий свои крылья; через несколько лет он случайно увидел изображение такого орла в алхимической рукописи). Для Юнга существовала несомненная связь между человеческой психикой и алхимическими образами. Алхимиков мы часто представляем себе как людей, мечтавших из свинца получить золото. Это расхожее представление ошибочно. Важно не то, что алхимики смешивали и плавили в тигле различные вещества, а то, что они при этом думали, какие аналогии проводили. Следя за процессом в плавильной печи, алхимики наблюдали за изменениями, происходившими в них. Одно из главнейших понятий алхимии — это философский камень (см. Справку 9), воплощающий в себе полноту и цельность человеческого существования. Такая же точно цель была у юнговского процесса индивидуации: человек не должен достигать совершенства, он должен достичь цельности.
В течение многих веков, если не тысячелетий, алхимики пытались найти философский камень — некое вещество, твердое или жидкое, которое способствовало бы превращению недрагоценного металла в золото или серебро.
По легенде, Мидас, правивший в малоазиатской стране Фригии с 738 по 696 год до нашей эры, якобы получил от бога Диониса способность превращать в золото все, к чему бы он ни прикоснулся неким таинственным волшебным камнем. Мидас действительно был сказочно богат, но не потому, что обладал камнем: он владел всеми золотыми месторождениями Фригии.
Для алхимиков природа была живой, обладающей душой, и поэтому они были уверены, что металлы растут и созревают в недрах Земли от смешения серы с серебром. Золото рассматривалось ими как вполне созревший металл, а железо — как недозрелый.
Алхимики не видели существенной разницы между живой и неживой природой и считали, что в неживой природе происходят такие же процессы, как в растительном и животном мирах. По их мнению, различие между золотом и серебром заключается лишь в том, что сера в золоте здоровая — красная, а в серебре — белая. Когда испорченная красная сера в недрах Земли входит в соприкосновение с серебром, рождается медь. Когда же сера черная и порченая смешивается с серебром, рождается свинец: по словам Аристотеля, свинец — прокаженное золото.
Алхимики полагали, что с помощью философского камня можно ускорить процесс «созревания» незрелых и «исцеления» больных металлов, который в природе протекает чересчур медленно. Мифический философский камень можно считать прообразом будущих ферментов и катализаторов.
Поскольку считалось, что главная составная часть любого из металлов — ртуть, а вторая составная часть — сера, алхимики были твердо убеждены в том, что, меняя пропорции ртути и серы в смеси, можно произвольно превращать одни металлы в другие.
Поставив себе фантастическую цель — поиск философского камня, — алхимики достигли вполне реальных практических успехов. Они создали первые аппараты для дистилляции (перегонки) жидкостей, сублимации(возгонки) твердых веществ, перекристаллизации солей и их термического разложения.
Знаменитый таджикский врач, алхимик и философ Абу Али аль-Хусейн ибн Сина (980-1037), известный больше под именем Авиценна, уже умел получать хлороводородную, серную и азотную кислоты (HCI, H2SO4 и HNO-,), гидроксиды калия и натрия (КОН и NaOH).
Алхимики первыми начали применять амальгаму золота (раствор золота в ртути) для золочения изделий из меди и железа. Они научились с помощью ртути извлекать золото из бедных золотоносных песков. Дело в том, что золото (химически инертный металл) в природе находится в основном в самородном состоянии. При обработке золотоносных песков ртутью она растворяет крупинки золота, образуя тяжелую и жидкую амальгаму. Амальгаму отделяли от песка и нагревали в печах, ртуть испарялась, и оставалось чистое золото.
Был придуман и другой способ извлечения золота из бедной породы. В Древнем Египте жрецы-алхимики обрабатывали золотоносную породу расплавленным свинцом, который растворял золото и серебро, затем расплав сливали и подвергали обжигу в специальных горшках. Свинец превращался в оксид свинца РЬО и впитывался в стенки горшка, увлекая за собой все случайные примеси, а на дне горшка оставался сплав золота и серебра. Главный секрет такого обжига — материал горшков: их делали из костной золы.
Алхимики научились использовать азотную кислоту для отделения серебра и меди, с которыми золото часто образует природные сплавы.
Современному человеку рассказы о превращениях неблагородных металлов в золото кажутся нелепыми сказками. Но в таких трансмутациях нет ничего фантастического, если они происходят на молекулярном
уровне. Известно, что уголь и алмаз имеют одинаковую молекулярную структуру. Следовательно, если известен катализатор, способный изменить молекулярную структуру угля, то мы можем получить алмаз. В этих моментах алхимия нисколько не противоречит химическим законам. «С открытием элементарных частиц трансмутация становится возможной, — пишет Жан Беранжье в конце XX века. — Ныне — это почти заурядное явление: в качестве доказательства достаточно привести тот факт, что в мире ежегодно производится несколько сотен килограммов плутония — металла, не существующего в природе». А Клеман Дюваль в книге «Ртуть» (не странное ли совпадение, что именно этот металл наряду со свинцом избрали алхимики для превращений в золото?) заявляет следующее: «Трансмутацию можно и вызвать. Так Шерр, Бейнбридж и Адерсон в 1941 году получили изотопы радиоактивного золота, бомбардируя ртуть быстрыми нейтронами».
Таким образом, в трансмутации металлов нет ничего невероятного. Хотя, конечно, алхимики не имели аппаратуры, подобной современной. Впрочем, Парацельс и другие великие адепты алхимии считали трансмутацию низшим аспектом алхимии, ведь цель этой науки отнюдь не обогащение. Хотя ни для кого не секрет, что именно этот раздел алхимии, наряду с обретением философского камня и эликсира бессмертия, долгое время притягивал к себе лучшие умы человечества. Подтверждением тому, что в алхимии есть рациональное зерно, может служить перечень известных людей, занимавшихся проблемами алхимии: Авиценна, Парацельс, Альберт Великий, Роджер Бэкон, Фома Аквинский, Раймонд Луллий, Гельвеции и др.
По мнению современных алхимиков, самым главным в искусстве алхимии является трансформация самого адепта. Дословное этимологическое значение термина трансформация — «выход за пределы мира форм». В более широком смысле — теургическая способность к творчеству. В этом смысле интересен взгляд на алхимию швейцарского психиатра и философа Карла Густава Юнга. Необычен сам путь, каким Юнг пришел к алхимии. В 1914 году ученик знаменитого отца психоанализа Зигмунда Фрейда Герберт Зильберер опубликовал работу «Проблемы мистики и ее символики», посвященную психоаналитическому применению алхимии. Фрейд отозвался о работе очень холодно, вследствие чего Зильберер, придя в отчаяние, покончил жизнь самоубийством.
Юнг тоже не принял всерьез книгу Зильберера, но через 12 лет неожиданным образом продолжил исследования погибшего коллеги. Алхимия в соотношении с психологией вызвала у него столь сильный интерес, что ученый занимался этой проблемой все 35 лет, вплоть до самой смерти. Юнг рассматривал алхимические понятия как психологические проекции, а сам алхимический процесс не как трансмутацию металлов, а как трансформационную психологическую процедуру исцеления и роста человеческой души, которую он назвал индивидуацией («путем к себе»). Отсюда философский камень не материальная субстанция, а состояние достижений определенных духовных качеств, иными словами, кристалл духа, образующийся в человеке.
Такая интерпретация алхимии не нова. Еще во II веке до нашей эры специфической особенностью китайской алхимии было практически отсутствие интереса к трансмутации неблагородных металлов в золото. Китайские алхимики искали вещь, гораздо более ценную, — бессмертие. И основой их практики были духовные возможности человека. Приняв свой жизненный срок за неблагородный металл, они пытались трансмутировать его в золото, то есть в вечную жизнь (золото выбрано символом бессмертия не случайно: всем известно, что оно не подвластно порче с течением времени).
Таким образом, и в наше время загадок алхимии отнюдь не стало меньше. Древняя наука еще преподнесет человечеству сюрпризы, главный из которых — бессмертие человеческого духа. Будет это достоянием избранных или всего человечества, зависит только от того, насколько человек будет открыт новому знанию.
В настоящее время алхимию преподают на философских факультетах вузов.
С 1933 года ведет отсчет существования общество «Эранос». Название «Эранос» (участие в праздненстве — грен.) выбрал Рудольф Отто для регулярных встреч в поместье фрау Ольги Фрубе-Каптейн, целью которых было исследование взаимосвязей между мышлением Запада и Востока. Начиная с этого года сюда съезжались маститые ученые (например, Генрих Зиммер, Мартин Бубер), чтобы выступить с докладами и принять участие в дискуссиях по темам, близким юнговской философии.
Когда фашисты пришли к власти в Германии, Юнгу было пятьдесят восемь лет. И семьдесят, когда война закончилась. Даже для Швейцарии, сохранявшей нейтралитет, это время было трудным и напряженным. Международное медицинское общество психотерапии под влиянием нацистов ИСКЛЮЧИЛО евреев из немецкого представительства. Юнг считал, что нашел хорошее решение этой проблеме: евреи могли быть представителями других стран и, таким образом, продолжать участвовать в профессиональных дискуссиях. Многие говорили о его решении как о неудачной уступке. Юнга обвиняют в антисемитизме, поводом к этому служит его статья «О современном состоянии психотерапии» от 1934 года. От этих обвинений его защищают друзья, коллеги и студенты еврейского происхождения. Юнг приписывал нациям и расам определенные характеристики, что вызвало волну яростной критики. Но наблюдения Юнга не имеют ничего общего с расовыми предрассудками. Когда мы говорим о том, что данному народу присущи определенные черты, мы не утверждаем, что они присущи каждому отдельному представителю этой народности. Разве сами мы не называем немцев педантичными, англичан — чопорными, а французов — националистами? Разве не рассуждаем о «русской душе»?
Рост нацизма и грядущая война способствуют переработке и уточнению юнговской теории архетипических образов. Когда начинается Вторая мировая война (1939 год), Юнг складывает с себя обязанности редактора журнала Zentralblattfur Psy-chotherapie und ihre Grenzgebiete, издаваемого в Лейпциге. Тогда же проходит седьмая встреча общества «Эранос», на которую приезжают Пауль и Мари Меллон. Пауль Меллон был филантропом и коллекционером картин; его первая жена, Мари, страдала от астмы и по этому поводу лечилась у Юнга. Щедрость семьи Меллонов впоследствии способствовала широкому распространению идей Юнга.
В 1938 году Юнг совершает путешествие в таинственную Индию по приглашению британского правительства. Поводом стало двадцатипятилетие университета в Калькутте. Юнг много читал об индийской философии, сам практиковал йогу и медитацию, поэтому возможность увидеть все собственными глазами его привлекала. Индия была единственной страной для Юнга, культуру которой он мог сравнить с европейской. Она была совершенно иной, но она была высокоразвитой. В Африке он ни разу не беседовал с аборигеном, способным словами рассказать о своей культуре. В Индии Юнг вел продолжительные беседы с С. Субраманья Джером, гуру махараджи из Майсура. При этом он старался избегать «индийских святых», справедливо полагая, что их «правда» идет вразрез с «правдой» европейца. В Индии Юнга интересовали в основном проблемы добра и зла. Для европейца добро и зло — это четко противопоставленные категории. В «Фаусте» Гёте Мефистофель говорит: «Я — часть той силы, Что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Такая проблема не
