– Я не знал, что это уже сегодня, – ответил Карл. – Если б знал, я бы собрался.
– Если ты не собрался, может, стоит отложить визит на другой раз? – рассудил дядя.
– Какие там сборы! – вскричал господин Полландер. – Молодой человек всегда должен быть в боевой готовности!
– Дело не в нем, – возразил дядя, поворачиваясь к своему гостю. – Но ему пришлось бы подниматься к себе в комнату, а это вас задержит.
– Ничего, и на это времени хватит, – заверил господин Полландер. – Я предвидел заминку и пораньше покончил с делами.
– Видишь, сколько хлопот уже причиняет твой визит, – укоризненно сказал дядя.
– Мне очень жаль, – смущенно пробормотал Карл. – Но я в два счета. – И уже собрался умчаться.
– Да не торопитесь вы так, – успокоил его господин Полландер. – Ни малейших хлопот вы мне не причинили, напротив, ваш визит для меня большая радость.
– Но ты пропускаешь завтра манеж, надеюсь, ты отменил занятия?
– Нет, – признался Карл. Эта поездка, которой он так обрадовался, уже начинала его тяготить. – Я же не знал.
– Однако все равно хочешь ехать? – не унимался дядя.
Но господин Полландер, этот милейший человек, и тут пришел ему на выручку:
– Мы по дороге заедем в манеж и все уладим.
– Что ж, это еще куда ни шло, – уступил дядя. – Но Мак тебя будет ждать.
– Ждать он меня не будет, – ответил Карл, – но прийти придет.
– Ну и? – проговорил дядя таким тоном, словно ответ Карла ни в коей мере не являлся оправданием.
Но и тут последнее слово осталось за господином Полландером.
– Но ведь Клара (это была дочь господина Полландера) тоже его ждет, причем уже сегодня вечером, и, видимо, имеет право на предпочтение?
– Безусловно, – неохотно согласился дядя. – Ну что ж, беги к себе в комнату, – сказал он и несколько раз как бы в рассеянности пристукнул ладонью по подлокотнику кресла.
Карл был уже в дверях, когда дядя остановил его еще одним вопросом:
– Но на английский урок завтра утром ты, надеюсь, явишься?
– Но позвольте! – в изумлении воскликнул господин Полландер, тщетно пытаясь повернуться в кресле всем своим грузным телом. – Неужели ему нельзя провести у нас хотя бы завтрашний день? А послезавтра к утру я привез бы его обратно.
– Ни в коем случае, – отрезал дядя. – Я не могу до такой степени запускать его занятия. Позднее, когда он начнет жить размеренной трудовой жизнью, я с удовольствием разрешу ему воспользоваться столь любезным и лестным приглашением даже на более длительный срок.
«Что у них за споры?» – недоумевал Карл.
Господин Полландер заметно погрустнел.
– На один вечер и одну ночь, пожалуй, и впрямь не стоит.
– Вот и я так полагал, – сухо заметил дядя.
– Надо брать, что дают, – решил вдруг господин Полландер и снова рассмеялся. – Итак, я жду! – крикнул он Карлу, который, благо дядя ни слова больше не проронил, стремглав бросился наверх.
Когда Карл, готовый к отъезду, вскоре вернулся в кабинет, он застал там только господина Полландера, а дяди уже не было. Господин Полландер, сияя от счастья, схватил Карла за обе руки и начал трясти, словно изо всех сил хотел увериться, что Карл и вправду с ним едет. Карл, еще разгоряченный от спешки, ответил ему тем же, так он был рад, что его все-таки отпустили.
– Дядя не очень сердился, что я еду?
– Да нет же! Это он так, больше для виду. Просто он слишком близко к сердцу принимает ваше воспитание.
– Это он вам сам так сказал, что сердится больше для виду?
– Ну, конечно, – протянул господин Полландер, доказав тем самым, что врать он умеет плохо.
– Странно, что он так неохотно меня отпустил, ведь вы его друг.
Господин Полландер, хоть и не признавался в открытую, тоже не находил объяснения этой странности, и оба они, плавно катя в автомобиле господина Полландера сквозь теплый вечер, еще долго об этом раздумывали, беседуя, правда, совершенно о другом.
Они сидели тесно, бок о бок, и господин Полландер, рассказывая, держал руку Карла в своей. Карл хотел побольше услышать о барышне Кларе, словно ему не терпелось поскорее приехать и рассказы господина Полландера способны домчать их до цели быстрее, чем его автомобиль. И хотя он ни разу еще не ездил по вечерним нью-йоркским улицам, а вокруг, по тротуарам и мостовым, ежесекундно меняя направление, как под порывами штормового ветра, волнами раскатывался многоголосый шум, производимый, казалось, не людьми, а какой-то чуждой стихией, Карл словно ничего этого и не замечал, стараясь не пропустить ни одного слова господина Полландера и не сводя глаз с его темной жилетки, на которой, тяжело опадая, покоилась золотая цепочка. С улиц, где оголтелая публика в паническом страхе опоздать, летящей припрыжкой и в машинах, выскакивая из них чуть ли не на ходу, устремлялась к толкучке театральных подъездов, они выбрались в районы потише, потом на окраины и, наконец, в предместья, где их автомобиль то и дело начали останавливать и сворачивать в переулки конные полицейские, поскольку все главные улицы, как оказалось, заняты демонстрацией бастующих металлистов и открыты лишь для поперечного проезда на нескольких перекрестках, да и то в случае крайней необходимости. Когда потом, выныривая из темноты узких, глухим рокотом отзывающихся переулков, автомобиль пересекал какую-нибудь из этих улиц, шириною с целую площадь, по обе стороны в безнадежных, нескончаемых перспективах взгляду открывались тротуары с протянувшимися по ним черными вереницами людей, которые медленно, мелкими шажками куда-то двигались, а всю улицу заполняло их пение, более слитное, чем голос одного человека. На расчищенной от толпы проезжей части кое-где можно было заметить то полицейского на неподвижно застывшем коне, то людей с флагами или протянутыми через всю улицу транспарантами, то какого-нибудь рабочего вожака в окружении соратников и ординарцев, то вагон электрического трамвая, который недостаточно шустро убегал от демонстрации и вот теперь, настигнутый, стоял с темными, пустыми окнами, а водитель и кондуктор коротали время, усевшись на подножке. Горстки зевак, глазея на демонстрантов, держались от них подальше, но с места не двигались, хоть и не знали толком, что тут, собственно, происходит. Карл, безмятежно откинувшись на руку господина Полландера, обнявшего его за плечи, тоже ни о чем таком не помышлял, счастливая уверенность, что скоро он будет желанным гостем в уютном, освещенном доме, под защитой надежных стен, под охраной сторожевых псов, наполняла его душу блаженным покоем, и хоть из-за подступающей сонливости он уже не все речи господина Полландера воспринимал отчетливо или по крайней мере без пропусков, однако время от времени он встряхивался и протирал глаза, желая еще раз ненадолго убедиться, что господин Полландер его сонливости не замечает, ибо уж этого-то Карл любой ценой хотел избежать.
Глава третья
Особняк под Нью-Йорком
– Вот и приехали, – раздался голос господина Полландера как раз в один из таких упущенных Карлом промежутков.
Автомобиль стоял у ворот особняка, который, на манер всех загородных вилл нью-йоркских богачей, был куда выше и внушительней, чем это необходимо для загородного дома на одну семью. Поскольку светились лишь нижние окна здания, невозможно было даже приблизительно оценить высоту его укутанных тьмой очертаний. За решеткой ограды шелестели каштаны, меж которыми – калитка была уже распахнута – пролегала прямая дорожка к сбегающей навстречу парадной лестнице. По тому, как затекло все тело, Карл рассудил, что ехали они все-таки довольно долго. Во мраке каштановой аллеи девичий голос неожиданно близко произнес:
– А вот наконец и господин Якоб!
– Моя фамилия Росман, – ответил Карл, беря протянутую ему руку девушки, чей силуэт он только теперь угадал в темноте.
– Он же только племянник Якоба, – пояснил господин Полландер. – А зовут его Карл Росман.
– Это нисколько не умаляет нашу радость его здесь видеть, – сказала девушка, видимо, вообще не придавая именам особого значения.
Тем не менее Карл, направляясь между девушкой и господином Полландером к дому, на всякий случай спросил:
– А вы, сударыня, наверно, и есть Клара?
– Да, – ответила она, повернув к нему теперь уже различимое в свете окон лицо. – Просто я не хотела в темноте представляться.
«Что же, она так и ждала нас у калитки?» – успел удивиться Карл, на ходу постепенно просыпаясь.
– У нас, кстати, сегодня еще один гость, – сообщила Клара.
– Быть не может! – воскликнул господин Полландер с досадой.
– Господин Грин, – добавила она.
– А когда он приехал? – спросил Карл, словно осененный каким-то неясным предчувствием.
– Да прямо перед вами. Я думала, вы слышали его машину.
Карл взглянул на господина Полландера, старясь понять, как он расценивает этот визит, но тот, держа руки в карманах, только чуть грузнее затопал по дорожке.
– Никакого толку жить просто под Нью-Йорком, покоя все равно не дадут. Нет, надо переезжать еще дальше. Пусть я хоть полночи буду домой добираться.
У лестницы они остановились.
– Но господин Грин давно у нас не был, – робко заметила Клара, очевидно, полностью согласная с отцом, но желая как-то его успокоить.
– Да, но кто его просил приезжать именно сегодня! – воскликнул господин Полландер, и казалось, речь его яростно слетает прямо с толстой нижней губы, которая мясистым розовым валиком так и запрыгала над подбородком.
– Это уж точно, – согласилась Клара.
– Может, он скоро уедет? – предположил Карл, сам удивляясь, как быстро оказался заодно с этими еще вчера совершенно чужими людьми.
– О нет, – сказала Клара, – у него к папе какое-то серьезное дело, и разговор, наверное, будет долгий, он уже в шутку грозился, что, если я хочу прослыть вежливой хозяйкой, мне придется сидеть с ними до утра.
– Этого еще не хватало! Значит, он останется на ночь, – простонал Полландер, как будто теперь наконец сбылись самые худшие его предположения. – По правде говоря, – продолжил он, и от этой новой мысли лицо его сразу просветлело, – по правде говоря, лучше уж мне, господин Росман, сразу усадить вас в автомобиль и отвезти обратно к дяде. Сегодняшний вечер, можно считать, заведомо пропал, а кто знает, когда ваш дядя снова вас к нам отпустит. Если же я вас сегодня привезу, он в следующий раз не сможет нам отказать.
И он уже подхватил было Карла под руку, намереваясь осуществить свой замысел. Но Карл
