Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
Письма русского путешественника

и в котором описано происхождение всех его сочинений по порядку. Я приведу здесь места, касающиеся до «Элоизы». Руссо, прославясь в Париже своею оперою «Devin du village» («Деревенский колдун» (фр.). – Ред.) и другими сочинениями, приехал в Женеву и был принят там отменно ласково; все уверяли его в своей любви, в почтении к его дарованиям, и чувствительный, растроганный Руссо обещал своим согражданам навсегда к ним переселиться и только на короткое время съездить в Париж, чтобы учредить там дела свои. «После того, – говорит он, – я оставил все важные упражнения, чтобы веселиться с друзьями до моего отъезда. Всего более полюбилась мне тогда прогулка с семейством доброго Делюка. В самое прекрасное время наняли мы лодку и в семь дней объехали кругом Женевского озера. Места на другом конце его впечатлелись в моей памяти, и через несколько лет после того я описал их в „Новой Элоизе“». – Господин де Л* сказал мне правду: Руссо сочинял свою «Элоизу» в то время, когда жил в Эрмитаже подле Парижа. Вот что говорит он о происхождении своего романа: «Я представлял себе любовь и дружбу (двух идолов моего сердца) в самых восхитительнейших образах, украсил их всеми прелестями нежного пола, всегда мною любимого, воображал себе сих друзей не мужчинами, а женщинами (если такой пример и реже, то по крайней мере он еще любезнее). Я дал им два характера сходные, но не одинакие; два образа, не совершенные, но по моему вкусу; доброта и чувствительность одушевляли их. Одна была черноволосая, другая белокурая; одна рассудительна, другая слаба, но в самой слабости своей любезная и добродетельная. Одна из них имела любовника, которому другая была нежным другом, и еще более, нежели другом; но только без всякого совместничества, без ревности и ссоры, ибо душе моей трудно воображать противные чувства, и притом мне не хотелось помрачить сей картины ничем, унижающим натуру. Будучи восхищен сими двумя прекрасными образцами, я всячески сближал себя с любовником и другом; однако ж представил его молодым и прекрасным, дав ему мои добродетели и пороки. Чтобы поселить моих любовников в пристойной для них стране, я проходил в памяти своей все лучшие места, виденные мною в путешествиях, но не мог найти ни одного совершенно хорошего. Долины Фессалийские могли бы меня удовольствовать, если бы я видел их, но воображение мое, утомленное выдумками, хотело какого-нибудь существенного места, которое могло бы служить ему основанием. Наконец я выбрал берега того озера, вокруг которого сердце мое не переставало носиться», – и проч. С неописуемым удовольствием читал я в Женеве сии «Confessions», в которых так живо изображается душа и сердце Руссо. Несколько времени после того воображение мое только им занималось, и даже во сне. Дух его парил надо мною. – Один молодой знакомый мне живописец, прочитав «Confessions», так полюбил Руссо, что несколько раз принимался писать его в разных положениях, хотя (сколько мне известно) не кончил ни одной из сих картин. Я помню, что он, между прочим, изобразил его, целующего фланелевую юбку, присланную ему на жилет от госпожи Депине. Молодому живописцу казалось это очень трогательным. Люди имеют разные глаза и разные чувства!

 

121

Здесь выпущено несколько строк, писанных не для публики.

 

122

Я жил тогда в деревне.

 

123

Подарено Вольтеру автором (фр.). – Ред.

 

124

Но я не могу одобрить Вольтера, когда он от суеверия не отличал истинной христианской религии, которая, по словам одного из его соотечественников, находится к первому в таком же отношении, в каком находится правосудие к ябеде.

 

125

Тогда я так думал.

 

126

Известно, что Вольтер принял к себе в Ферней многих художников, которые принуждены были оставить Женеву.

 

127

Руссо с великим жаром утверждал, что театр вреден для нравов.

 

128

Титул одного из его сочинений.

 

129

Я возношусь к вечной причине (фр.). – Ред.

 

130

Я возношусь к вечному разуму (нем.). – Ред.

 

131

В «Письмах, написанных на горе» (фр.). – Ред.

 

132

По французскому переводу.

 

133

«Я осмеливаюсь писать к Вам, думая, что письмо мое обеспокоит Вас менее, нежели посещение, которое могло бы на несколько минут перервать Ваши упражнения.

С величайшим вниманием читал я снова Ваше „Созерцание природы“ и могу сказать без тщеславия, что надеюсь перевести его с довольною точностью; надеюсь, что не совсем ослаблю слог Ваш. Но для того чтобы сохранить всю свежесть красот, находящихся в подлиннике, мне надлежало бы иметь Боннетов дух. Сверх того, язык наш хотя и богат, однако ж не так обработан, как другие, и по сие время еще весьма немногие философические и физические книги переведены на русский. Надобно будет составлять или выдумывать новые слова, подобно как составляли и выдумывали их немцы, начав писать на собственном языке своем; но, отдавая всю справедливость сему последнему, которого богатство и сила мне известны, скажу, что наш язык сам по себе гораздо приятнее. Перевод мой может быть полезен – и сия мысль послужит мне ободрением к преодолению всех трудностей.

Вы пишете так ясно, что на сей раз я должен только благодарить Вас за данное мне позволение требовать у Вас изъяснения в таком случае, если бы что-нибудь показалось для меня непонятным в „Созерцании“. Может быть, трудно будет мне выражать ясно на русском языке то, что на французском весьма понятно для всякого, кто хотя немного знает сей язык.

Я намерен переводить и Вашу „Палингенезию“. Один приятель мой, живущий в Москве,{293} так же, как и я, любит читать Ваши сочинения и будет моим сотрудником; может быть, в самую сию минуту, когда имею честь писать к Вам, он переводит главу из „Созерцания“ или „Палингенезии“.

Предлагая публике перевод мой, скажу: „Я видел его самого“, и читатель позавидует мне в сердце своем.

Изъявляя признательность мою за благосклонный прием, с глубочайшим почтением имею честь быть» – и проч.

 

134

Начало письма есть не что иное, как одна французская учтивость. – «Я радуюсь, нашедши такого переводчика: Вы, конечно, хорошо переведете и „Палингенезию“, и „Созерцание“. Автор будет Вам весьма благодарен за то, что Вы познакомите с его сочинениями такую нацию, которую он уважает.

Не можно ли Вам в понедельник, то есть 25 числа сего месяца, отобедать со мною по-философски в сельском моем уединении? Если можно, то около двенадцати часов буду ожидать Вас, и мы поговорим о том труде, которым Вы намерены обязать меня. Прошу об ответе.

Мне приятно слышать, что у Вас есть приятель, который вместе с Вами любит просвещение и находит удовольствие в чтении моих сочинений. Уверяю Вас в моем уважении, имею честь быть,

государь мой,

Ваш покорный слуга,

Созерцатель Природы».

 

135

«Lettres sur l’ltalie» («Письма об Италии» (фр.). – Ред.).

 

136

«Essai analytique sur l’ame» («Аналитический опыт о душе» (фр.). – Ред.).

 

137

«Чувствительный путешественник» (фр.). – Ред.

 

138

Приятель мой говаривал всегда с восхищением о будущих своих химических лекциях, которыми он хотел удивить всю ученую Данию.

 

139

Их называли всегда magnifiques (великолепными (фр.). – Ред.).

 

140

Он сочинил «Les Intérêts des Princes», «Le partait Capitaine» («Интересы государей», «Образцовый полководец» (фр.). – Ред.) и другие книги.

 

141

Небо одарило его всеми талантами: он сражался, как герой; он писал, как мудрец*; он был велик, борясь со своим государем, и еще более велик, когда служил ему (фр.). – Ред.

 

142

От одного из тех, которые отвезли его в Голландию.

 

143

«История Танкреда» (фр.). – Ред.

 

144

Сей стих можно поставить в примере слабых и непиитических стихов.

 

145

Олимпия, могу ли я сказать это, не возбуждая вашего гнева? Великое сердце, которым восхищается Франция, по-видимому, свидетельствует против вас. Непобедимый Роган, которого боялись больше, чем грома, кончил свои дни на войне, и такова же была участь Танкреда. Это сходство, снискавшее ему славу, заставляет почти каждого верить, что прекрасная Олимпия ошибалась и что у этого юного Марса, столь достойного вечной памяти, было такое же блистательное рождение, как и смерть (фр.). – Ред.

 

146

В «Promenades solitaires»{294} («Уединенных прогулках» (фр.). – Ред.).

 

147

Однако ж недавно выдал он многие пиесы в стихах.

 

148

«Отец наш!.. Отец наш!.. Мы…» (фр.). – Ред.

 

149

«Опыт о человеке» (англ.). – Ред.

 

150

«Quelques Notes additionnelles pour la Traduction en Langue Russe de la Contemplation de la Nature, par M…» («Несколько дополнительных примечаний к русскому переводу „Созерцания природы“» (фр.). Ред.).

 

151

«Мы, синдики и совет города и республики Женевы, сим свидетельствуем всем, до кого сие имеет касательство, что, поелику господин К., двадцати четырех лет от роду, русский дворянин, намерен путешествовать во Франции, то, чтобы в его путешествии ему не было учинено никакого неудовольствия, ниже досаждения, мы всепокорнейше просим всех, до кого сие касается, и тех, к кому он станет обращаться, давать ему свободный и охранный проезд по местам, находящимся в их подчинении, не чиня ему и не дозволяя причинять ему никаких тревог, ниже помех, но оказывать ему всяческую помощь и споспешествование, каковые бы они желали получить от нас в отношении тех, за кого бы со своей стороны они перед нами поручительствовали. Мы обещаем делать то же самое всякий раз, как нас будут об этом просить. В каковой надежде выдано нами настоящее за нашей печатью и за подписью нашего секретаря сего 1 марта 1790 г. От имени вышеназванных господ синдиков и совета Пюэрари» (фр.). – Ред.

 

152

В память этой ночной сцены храню я несколько блестящих камешков, находимых близ того места, где скрывается Рона.

 

153

«Миланской гостинице» (фр.). – Ред.

 

154

«Сутяги» (фр.). – Ред.

 

155

Да, да, конечно! (фр.) – Ред.

 

156

Да, сударь (датск.). – Ред.

 

157

Тем лучше! (фр.) – Ред.

 

158

Может быть, не все читатели знают те стихи, в которых английский поэт Томсон прославил нашего незабвенного императора Вот они:

What cannot active government perform.

New moulding Man? Wide stretching from these shores,

People savage from remontest time,

A huge neglected empire one vast Mind.

By Heaven inspir’d, from Gothic darkness cali’d.

Immortal Peter! first of monarchs’ He

His stubborn country tam’d, her rocks, her fens,

Her floods her seas, her ill-submitting sons,

And while the fierce Barbarian he subdu’d,

To more exalted soul he rais’d the Man.

Ye shades of ancient heroes, ye who toil’d

Thro’long successive ages to build up

A labouring plan of state! behold at once

The wonder done! behold the matchless prince.

Who left his native throne, where reign’d till then

A mighty shadow of unreal power;

Who greatly spurn’d the slothful pomp of courts;

And roaming every land, in every port

His sceptre laid aside, with glorious hand

Unwearied plying the mechanic tool,

Gather’d the seeds of trade, of useful arts

Of civil wisdom and of martial skille,

Charg’d with the stores Europe home he goes!

Then cities rise amid th’illumin’d waste;

O’er Joyless deserts smiles the rural ring;

Far-distant flood to flood is social join’d;

Th’astonish’d Euxine hears the Baltick roar,

Proud navies ride on seas that never foam’d

With daring

Скачать:TXTPDF

Письма русского путешественника Карамзин читать, Письма русского путешественника Карамзин читать бесплатно, Письма русского путешественника Карамзин читать онлайн