Скачать:TXTPDF
Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге

что он сделал, будучи нрава горячего, — принял половецких послов, выслушал и тут же отправил их в поруб. Половцы обиделись, Святополк одумался — но дело было сделано. Кочевники пошли на Русь.

Князья стали собирать войско. Противники сошлись у речки Стугны. Осторожные воины предупреждали, что не стоит переходить речку, нужно просто устрашить половцев блеском оружия, а потом завести переговоры о мире. Но молодые князья решили атаковать врага.

«Святополк вел правое крыло, Владимир левое: Ростислав находился в средине. Они поставили знамена между земляными укреплениями Трипольскими и ждали неприятеля, который, выслав наперед стрелков, вдруг устремился всеми силами на Святополка. Киевляне не могли выдержать сего удара и замешались. Великий Князь оказал примерную неустрашимость; бился долго, упорно и последний оставил место сражения. Средина и левое крыло, не умев искусным, быстрым движением спасти правого, еще несколько времени стояли, но также уступили превосходству неприятеля.

Земля дымилась кровию. Россияне, спасаясь от меча победителей, толпами гибли в реке Стугне, которая от дождей наполнилась водою. Мономах, видя утопающего брата, забыл собственную опасность и бросился во глубину: усердная дружина извлекла его из волн — и сей Князь, оплакивая Ростислава, многих Бояр своих, отечество, с горестию возвратился в Чернигов, а Святополк в Киев. Несчастная мать Ростиславова ожидала сына: ей принесли тело сего юноши, коего безвременная смерть была предметом всеобщего сожаления.

Половцы снова осадили Торческ. Граждане оборонялись мужественно; но, изнуренные голодом и жаждою, напрасно требовали съестных припасов от Святополка: бдительный неприятель со всех сторон окружил город, который держался более двух месяцев. Половцы, оставив часть войска для осады, приближились к столице. Святополк хотел еще сразиться и, вторично разбитый под Киевом, ушел только с двумя воинами. Торческ сдался [23 Июля 1093 г.]: стены и здания его обратились в пепел, а граждане были отведены в неволю».

Святополк не знал, что предпринять. Средством решения проблемы он выбрал династический брак: князь женился на дочери хана Тугоркана. Это не помогло: у половцев было много ханов. Если Святополк замирился с одной половецкой ордой, то Олег Святославич, желая отвоевать себе Чернигов, привел на Русь другую. Для него половцы были союзниками.

Владимиру Мономаху пришлось срочно налаживать свои отношения с другой половецкой ордой, он даже отдал в аммонаты (заложники) своего сына Святослава. Итларь и Китан заключили с Мономахом союз. Но Мономаха уговорили хитростью и вероломством освободить Святослава из плена. Ночью на лагерь половцев напал вооруженный отряд, хана Китана вместе с вооруженной охраной зарезали, а утром был убит и доверившийся князьям хан Итларь. Святослава вернули в Киев.

В этот год русские князья впервые осмелились не отражать удары половцев, а сами пойти на половцев в степи. Как замечает Карамзин, после такого вероломства терять им было нечего. Из похода они вернулись с богатой добычей. Но половцы в отместку пожгли городок Юрьев.

У Олега, черниговского князя, содержался половецкий знатный юноша. Владимир и Святополк стали требовать, чтобы Олег либо убил этого кочевника, либо выдал его на расправу. Олег отказался. «Святополк и Владимир, — повествует Карамзин, — действуя во всем согласно, вооруженною рукою отняли у Давида Святославича, брата Олегова, Смоленск, отданный ему, как вероятно, еще Всеволодом, и послали его княжить в Новгород, откуда Мономах перевел сына своего, Мстислава, в Ростов; но своевольные Новогородцы чрез два года объявили Давиду, что он им не надобен, и вторично призвали к себе, на его место, Мстислава.

Лишенный Удела, Давид прибегнул, может быть, к Олеговой защите: по крайней мере ему возвратили область Смоленскую. Юный сын Мономахов, Изяслав, Правитель Курска, подал новый ко вражде случай, нечаянно завладев Муромом, городом Черниговского Князя, и взяв в плен Олегова наместника. В сих обстоятельствах Святополк и Владимир прислали звать Олега в Киев, на съезд Княжеский. «Там, в старейшем граде Русском, — говорили они, — утвердим безопасность Государства в общем совете с знаменитейшим Духовенством, с Боярами отцев наших и гражданами».

Олег, не веря их доброму намерению, с гордостью им ответствовал: «Я — Князь, и не хочу советоваться ни с Монахами, ни с чернию». Когда так, сказали Святополк и Владимир: когда не хочешь воевать с неприятелями земли Русской, ни советоваться с братьями, то признаем тебя самого врагом отечества, и Бог да судит между нами!

Взяв Чернигов, они приступили к Стародубу, где находился Олег, и более месяца проливали невинную кровь в жестоких битвах. Наконец Черниговский Князь, смиренный голодом, должен был покориться и клятвенно обещал приехать на совет в Киев вместе с братом своим Давидом».

Олег на княжеский суд так и не явился. Вместо этого он отобрал у Изяслава Муром, Суздаль и Ростов. Изяслав по случайности погиб в бою с Олегом. Брат Изяслава, новгородский князь Мстислав, разбил Олега и принудил того заключить мир. Олег оставил Суздаль. Но каково ж было удивление Мстислава, когда через короткое время Олег снова явился под стенами города.

Карамзин считает, что Олег не ожидал, что его молодой племянник сможет быстро собрать войско. Но Мстислав смог. В сражении против Олега выступили не только русские князья, но и союзные половцы. Олег был разбит. Мстислав, впрочем, разрешил ему вернуться в Муром.

А скоро князья вынуждены были собраться в городке Любеч на съезд, чтобы разобраться, кто кому друг, кто враг и как жить дальше. В историю эта встреча князей так и вошла под названием Любечского съезда. На съезде князья клялись поступать по закону, не нарушать права наследования и владения и целовали крест, что не нарушат обещания.

Но как только съезд завершился, «Давид Игоревич, приехав из Любеча в Киев, объявил Святополку, что Мономах и Василько Ростиславич суть их тайные враги; что первый думает завладеть престолом Великокняжеским, а второй городом Владимиром; что убиенный брат их, Ярополк Изяславич, погиб от руки Василькова наемника, который ушел к Ростиславичам; что благоразумие требует осторожности, а месть жертвы».

Святополк поверил. Он приказал схватить Василько и заковать в цепи, а потом вывел на площадь и всенародно объявил то, что Давид рассказал ему о заговоре. Сам казнить князя он не желал и передал его слугам Давида. В Белгороде Василько вырезали ножом оба ока, а потом перевезли во Владимир, где Давид заточил его в тюрьму.

Об этом вероломстве узнали другие князья. От Святополка требовали ответа. Тот рассказал, как было дело, и что ослепили Василько люди Давида. Только ради сохранения мира между князьями Мономах согласился простить Святополку обиду, но князья постановили: Давида поймать и наказать.

Однако Давид предполагал, как может обернуться ситуация. Он решил торговаться, имея в своем застенке Василько. Но тут ему не повезло. Желая захватить земли Василько, он столкнулся с Володарем Ростилавичем и был рад, что остался жив. А тем временем на него шел уже Святополк, поклявшийся наказать клеветника. Давид бросился за помощью к польскому королю, но тот золото взял, но сговорился со Святополком. Пришлось Давиду отдать Святополку Владимир, а самому уехать в Польшу.

Ослепленный Василько тем временем был освобожден из темницы. Между тем Святополк решил воспользоваться землями Василько и пошел на них войной. Но ни Перемышля, ни Теребовля он не отвоевал, напротив, был разбит и бежал в Киев. Этим воспользовался Давид и пошел воевать Святополковы города, но был разбит.

Усобица нарастала. Князьям пришлось снова встречаться, уже имея перед собой Давида, от которого потребовали высказать все неудовольствия и подозрения прямо в глаза. После чего все снова вроде бы примирились… до новой стычки. Такие стычки продолжались все правление Святополка до его кончины в 1113 году. На киевский стол после Святополка взошел Владимир Мономах.

Мономах и Мономашичи

Владимир Мономах, названный в крещении Василием

1113–1125

Карамзин считал князя Владимира Мономаха одним из лучших правителей древней Киевской Руси. Особо он отмечал, что Владимир, понимая, что не является старшим из наследников, не желал получить киевский стол помимо своих родичей. «Вероятно, что он боялся оскорбить Святославичей, — пояснял историк, — которые, будучи детьми старшего Ярославова сына, по тогдашнему обыкновению долженствовали наследовать престол Великокняжеский. Сей отказ имел несчастные следствия: Киевляне не хотели слышать о другом Государе; а мятежники, пользуясь безначалием, ограбили дом Тысячского, именем Путяты, и всех Жидов, бывших в столице под особенным покровительством корыстолюбивого Святополка.

Спокойные граждане, приведенные в ужас таким беспорядком, вторично звали Мономаха. «Спаси нас, говорили их Послы, от неистовства черни; спаси от грабителей дом печальной супруги Святополковой, собственные наши домы и святыню монастырей».

Владимир приехал в столицу: народ изъявил необычайную радость, и мятежники усмирились, видя Князя великодушного на главном престоле Российском. Даже и Святославичи не противились общему желанию; уступили Мономаху права свои, остались Князьями Удельными и жили с ним в согласии до самой их кончины. Они счастливее отцев своих торжествовали вместе принесение [2 мая 1115 г.] мощей Св. Бориса и Глеба из ветхой церкви в новый каменный храм Вышегородский: сим действием Владимир изъявил, в начале своего правления, не только набожность, но и любовь к отечеству: ибо древняя Россия признавала оных Мучеников главными ее небесными заступниками, ужасом врагов и подпорою наших воинств. Еще будучи Князем Переяславским, он украсил серебряную раку святых золотом, хрусталем и резьбою столь хитрою, как говорит Летописец, что Греки дивились ее богатству и художеству.

Из отдаленнейших стран России собрались тогда в Вышегороде Князья, Духовенство, Воеводы, Бояре; бесчисленное множество людей теснилось на улицах и стенах городских; всякий хотел прикоснуться к святому праху, и Владимир, чтобы очистить дорогу для клироса, велел бросать народу ткани, одежды, драгоценные шкуры зверей, сребреники. Олег дал роскошный пир Князьям; три дня угощали бедных и странников. Сие торжество, и церковное и государственное, изображая дух времени, достойно замечания в истории. Мономах спешил также благодеяниями человеколюбивого законодательства утвердить свое право на имя отца народного».

Не более и не менее. Отца народного. И, по рассуждениям Карамзина, этот князь был достоин так именоваться.

С легкой руки Николая Михайловича в русскую историю вошли все те старинные байки, которые делали для него образ Мономаха ярче и значительнее, а для патриотически настроенных умов звучали как сладчайшая музыка. Он приписывал Мономаху и его сыновьям чудесные военные подвиги. Будто бы в его правление только поход русских князей на финские земли спас народ от голода, будто бы при нем боялись поднять голову половцы, черные клобуки и казанские болгары, а беловежцы вообще по доброй воле просили принять их под крыло Киева.

«Успехи Мономахова оружия так прославили сего Великого Князя на Востоке и Западе, — говорит он, — что имя его, по выражению Летописцев, гремело в мире, и страны соседственные трепетали оного».

Трепетала даже Византия, на которую Владимир ходил походами. И устрашил Алексея Комнина

Скачать:TXTPDF

что он сделал, будучи нрава горячего, — принял половецких послов, выслушал и тут же отправил их в поруб. Половцы обиделись, Святополк одумался — но дело было сделано. Кочевники пошли на