Скачать:TXTPDF
За всё, за всё тебя благодарю я. Лучшие стихи Золотого века о любви. Н. М. Карамзин, К. Н. Батюшков, Н. М. Карамзин, М. Ю. Лермонтов, А. С. Пушкин

будет воля Твоя!

В смиреньи сердца надо верить

И терпеливо ждать конца.

Его слова.

Анастасия Львовна Баратынская пережила мужа на 16 лет и умерла в 1860 году. Тогда же на Тихвинском кладбище были установлены два однотипных надгробия – гранитные стелы с барельефным портретом, выполненным скульптором В. П. Крейтаном. Однако первоначальный барельеф на могиле Баратынского не сохранился и в 1950 году был заменен новым (скульптор Н. В. Дыдыкин).

Яркий поэт, представитель пушкинской плеяды, Баратынский прожил короткую жизнь. Он оставил русской литературе три поэмы да три небольших сборника стихов (1827, 1835 и 1842). Суровый приговор Белинского, бесповоротно осудившего поэта за его отрицательные воззрения на «разум» и «науку», предопределил отношение к Баратынскому ближайших поколений. После смерти Баратынского Белинский, который имел много претензий к поэту, все-таки признавал: «Мыслящий человек всегда перечтет с удовольствием стихотворения Баратынского, потому что всегда найдет в них человека – предмет вечно интересный для человека».

Литературоведение второй половины XIX века считало Баратынского второстепенным, чересчур рассудочным автором. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона оценивает его так: «Как поэт, он почти совсем не поддаётся вдохновенному порыву творчества; как мыслитель, он лишён определённого, вполне и прочно сложившегося миросозерцания; в этих свойствах его поэзии и заключается причина, в силу которой она не производит сильного впечатления, несмотря на несомненные достоинства внешней формы и нередко – глубину содержания». Глубокосвоеобразная поэзия Баратынского была забыта в течение всего столетия, и только в самом его конце символисты, нашедшие в ней столь много родственных себе элементов, возобновили интерес к его творчеству, провозгласив его одним из трех величайших русских поэтов наряду с Пушкиным и Тютчевым.

Николай Карамзин

1766–1826

Прости

Кто мог любить так страстно,

Как я любил тебя?

Но я вздыхал напрасно,

Томил, крушил себя!

Мучительно плениться,

Быть страстным одному!

Насильно полюбиться

Не можно никому.

Не знатен я, не славен

Могу ль кого прельстить?

Не весел, не забавен

За что меня любить?

Простое сердце, чувство

Для света ничего.

Там надобно искусство

А я не знал его!

(Искусство величаться,

Искусство ловким быть,

Умнее всех казаться,

Приятно говорить.)

Не знал – и, ослепленный

Любовию своей,

Желал я, дерзновенный,

И сам любви твоей!

Я плакал, ты смеялась,

Шутила надо мной

Моею забавлялась

Сердечною тоской!

Надежды луч бледнеет

Теперь в душе моей…

Уже другой владеет

Навек рукой твоей!..

Будь счастлива – покойна,

Сердечно весела,

Судьбой всегда довольна,

Супругу – ввек мила!

Во тьме лесов дремучих

Я буду жизнь вести,

Лить токи слез горючих,

Желать конца – прости!

1792

«Законы осуждают…»

Песня из повести «Остров Борнгольм»

Законы осуждают

Предмет моей любви;

Но кто, о сердце, может

Противиться тебе?

Какой закон святее

Твоих врожденных чувств?

Какая власть сильнее

Любви и красоты?

Люблю – любить ввек буду.

Кляните страсть мою,

Безжалостные души,

Жестокие сердца!

Священная Природа!

Твой нежный друг и сын

Невинен пред тобою.

Ты сердце мне дала;

Твои дары благие

Украсили ее

Природа! ты хотела,

Чтоб Лилу я любил!

Твой гром гремел над нами,

Но нас не поражал,

Когда мы наслаждались

В объятиях любви.

О Борнгольм, милый Борнгольм!

К тебе душа моя

Стремится беспрестанно;

Но тщетно слезы лью,

Томлюся и вздыхаю!

Навек я удален

Родительскою клятвой

От берегов твоих!

Еще ли ты, о Лила,

Живешь в тоске своей?

Или в волнах шумящих

Скончала злую жизнь?

Явися мне, явися,

Любезнейшая тень!

Я сам в волнах шумящих

С тобою погребусь.

1793

К соловью

Пой во мраке тихой рощи,

Нежный, кроткий соловей!

Пой при свете лунной нощи!

Глас твой мил душе моей.

Но почто ж рекой катятся

Слезы из моих очей,

Чувства ноют и томятся

От гармонии твоей?

Ах! я вспомнил незабвенных,

В недрах хладныя земли

Хищной смертью заключенных;

Их могилы заросли

Все высокою травою.

Я остался сиротою…

Я остался в горе жить,

Тосковать и слезы лить!..

С кем теперь мне наслаждаться

Нежной песнию твоей?

С кем Природой утешаться?

Всё печально без друзей!

С ними дух наш умирает,

Радость жизни отлетает;

Сердцу скучно одному –

Свет пустыня, мрак ему.

Скоро ль песнию своею,

О любезный соловей,

Над могилою моею

Будешь ты пленять людей?

1793

Странность любви, или бессонница

Кто для сердца всех страшнее?

Кто на свете всех милее?

Знаю: милая моя!

«Кто же милая твоя?» –

Я стыжусь; мне, право, больно

Странность чувств моих открыть

И предметом шуток быть.

Сердце в выборе не вольно!..

Что сказать? Она… она…

Ах! нимало не важна

И талантов за собою

Не имеет никаких;

Не блистает остротою,

И движеньем глаз своих

Не умеет изъясняться;

Не умеет восхищаться

Аполлоновым огнем;

Философов не читает

И в невежестве своем

Всю ученость презирает.

Знайте также, что она

Не Венера красотою –

Так худа, бледна собою,

Так эфирна и томна,

Что без жалости не можно

Бросить взора на нее.

Странно!.. я люблю ее!..

«Что ж такое думать должно?

Уверяют старики

(В этом деле знатоки),

Что любовь любовь рождает, –

Сердце нравится любя:

Может быть, она пленяет

Жаром чувств своих тебя;

Может быть, она на свете

Не имеет ничего

Для души своей в предмете,

Кроме сердца твоего?

Ах! любовь и страсть такая

Есть небесная, святая!

Ум блестящий, красота

Перед нею суета».

Нет!.. К чему теперь скрываться?

Лучше искренно признаться

Вам, любезные друзья,

Что жестокая моя

Нежной, страстной не бывала

И с любовью на меня

Глаз своих не устремляла.

Нет в ее душе огня!

Тщетно пламенем пылаю –

В милом сердце лед, не кровь!

Так, как Эхо, иссыхаю –

Нет ответа на любовь!

Очарован я тобою,

Бог, играющий судьбою,

Бог коварный – Купидон!

Ядовитою стрелою

Ты лишил меня покою.

Как ужасен твой закон,

Мудрых мудрости лишая

И ученых кабинет

В жалкий Бедлам превращая,

Где безумие живет!

Счастлив, кто не знает страсти!

Счастлив хладный человек,

Не любивший весь свой век!..

Я завидую сей части

И с Титанией люблю

Всем насмешникам в забаву!..

По небесному уставу

Днем зеваю, ночь не сплю.

1793

Василий Жуковский

1783–1852

Цветок

Романс

Минутная краса полей,

Цветок увядший, одинокий,

Лишен ты прелести своей

Рукою осени жестокой.

Увы! нам тот же дан удел,

И тот же рок нас угнетает:

С тебя листочек облетел –

От нас веселье отлетает.

Отъемлет каждый день у нас

Или мечту, иль наслажденье.

И каждый разрушает час

Драгое сердцу заблужденье.

Смотри… очарованья нет;

Звезда надежды угасает…

Увы! кто скажет: жизнь иль цвет

Быстрее в мире исчезает?

1811

Счастие во сне

Дорогой шла девица;

С ней друг ее младой;

Болезненны их лица;

Наполнен взор тоской.

Друг друга лобызают

И в очи и в уста

И снова расцветают

В них жизнь и красота.

Минутное веселье!

Двух колоколов звон:

Она проснулась в келье;

В тюрьме проснулся он.

1816

Песня

Кольцо души-девицы

Я в море уронил:

С моим кольцом я счастье

Земное погубил.

Мне, дав его, сказала:

«Носи, не забывай;

Пока твое колечко,

Меня своей считай!»

Не в добрый час я невод

Стал в море полоскать;

Кольцо юркнуло в воду;

Искал… но где сыскать?!

С тех пор мы как чужие,

Приду к ней – не глядит,

С тех пор мое веселье

На дне морском лежит.

О, ветер полуночный,

Проснися! будь мне друг!

Схвати со дна колечко

И выкати на луг.

Вчера ей жалко стало,

Нашла меня в слезах,

И что-то, как бывало,

Зажглось у ней в глазах.

Ко мне подсела с лаской,

Мне руку подала,

И что-то ей хотелось

Сказать, но не могла.

На что твоя мне ласка,

На что мне твой привет?

Любви, любви хочу я…

Любви-то мне и нет.

Ищи, кто хочет, в море

Богатых янтарей…

А мне – мое колечко

С надеждою моей.

1816

Воспоминание

О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет;

Но с благодарностию: были.

1821

Привидение

В тени дерев, при звуке струн, в сиянье

Вечерних гаснущих лучей,

Как первыя любви очарованье,

Как прелесть первых юных дней –

Явилася она передо мною

В одежде белой, как туман;

Воздушною лазурной пеленою

Был окружен воздушный стан;

Таинственно она ее свивала

И развивала над собой;

То, сняв ее, открытая стояла

С темнокудрявой головой;

То, вдруг всю ткань чудесно распустивши,

Как призрак исчезала в ней;

То, перст к устам и голову склонивши,

Огнем задумчивых очей

Задумчивость на сердце наводила.

Вдруг… покрывало подняла…

Трикраты им куда-то поманила…

И скрылася… как не была!

Вотще продлить хотелось упоенье…

Не возвратилася она;

Лишь грустию по милом привиденье

Душа осталася полна.

1823

«Я музу юную, бывало…»

Я музу юную, бывало,

Встречал в подлунной стороне,

И Вдохновение летало

С небес, незваное, ко мне;

На всё земное наводило

Животворящий луч оно –

И для меня в то время было

Жизнь и Поэзия одно.

Но дарователь песнопений

Меня давно не посещал;

Бывалых нет в душе видений,

И голос арфы замолчал.

Его желанного возврата

Дождаться ль мне когда опять?

Или навек моя утрата

И вечно арфе не звучать?

Но всё, что от времен прекрасных,

Когда он мне доступен был,

Всё, что от милых темных, ясных

Минувших дней я сохранил –

Цветы мечты уединенной

И жизни лучшие цветы

Кладу на твой алтарь священный,

О Гений чистой красоты!

Не знаю, светлых вдохновений

Когда воротится чреда

Но ты знаком мне, чистый Гений!

И светит мне твоя звезда!

Пока еще ее сиянье

Душа умеет различать:

Не умерло очарованье!

Былое сбудется опять.

1824

Приход весны

Зелень нивы, рощи лепет,

В небе жаворонка трепет,

Теплый дождь, сверканье вод

Вас назвавши, что прибавить?

Чем иным тебя прославить,

Жизнь души, весны приход?

1831

Денис Давыдов

1784–1839

Мудрость

Анакреонтическая ода

Мы недавно от печали,

Лиза, я да Купидон,

По бокалу осушали

И просили Мудрость вон.

«Детушки, поберегитесь! –

Говорила Мудрость нам. –

Пить не должно; воздержитесь:

Этот сок опасен вам».

«Бабушка! – сказал плутишка. –

Твой совет законом мне.

Я – послушливый мальчишка,

Но… вот капелька тебе

Выпей!» – Бабушка напрасно

Отговаривалась пить.

Как откажешь? Бог прекрасной

Так искусен говорить.

Выпила и нам твердила

О воздержности в вине;

Еще выпив, попросила,

Что осталося на дне.

И старушка зашаталась,

Не нашедши больше слов;

Зашатавшись, спотыкалась,

Опираясь на Любовь.

1807

Племяннице

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе,

Который, с неба прилетая

С венцом блаженства на главе,

Принес в мое уединенье

Утехи, счастье жизни сей

И сладкой радости волненье

Сильней открыл в душе моей!

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе!

Ах! как нам праздник сей приятен,

Он мил домашним и друзьям.

Хоть не роскошен и не знатен,

Зато в нем места нет льстецам.

Тебя здесь Дружба – угощает,

Веселость – на здоровье пьет,

Родство – с восторгом обнимает,

А Искренность – сей стих поет!

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе!

Но если счастием картины

Твое я сердце не прельстил,

Коль праздник сей тебе не мил,

Ты в этом первая причина!

Никто от радости рассудка не имел,

Ты только на себя вниманье обратила,

Я угостить тебя хотел,

А ты собой нас угостила!

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе!

Между 1809 и 1811

В альбом

На вьюке, в тороках, цевницу я таскаю,

Она и под локтем, она под головой;

Меж конских ног позабываю,

В пыли, на влаге дождевой…

Так мне ли ударять в разлаженные струны

И петь любовь, луну, кусты душистых роз?

Пусть загремят войны перуны,

Я в этой песне виртуоз!

1811

Поэтическая женщина

Что она? – Порыв, смятенье,

И холодность, и восторг,

И отпор, и увлеченье,

Смех и слезы, черт и Бог,

Пыл полуденного лета,

Урагана красота,

Исступленного поэта

Беспокойная мечта!

С нею дружба – упоенье…

Но спаси, Создатель, с ней

От любовного сношенья

И таинственных связей!

Огненна, славолюбива,

Я ручаюсь, что она

Неотвязчива, ревнива,

Как законная жена!

1816

Вольный перевод из Парни

Сижу на берегу потока,

Бор дремлет в сумраке; всё спит вокруг, а я

Сижу на берегу – и мыслию далеко,

Там, там… где жизнь моя!..

И меч в руке моей мутит струи потока.

Сижу на берегу потока,

Снедаем ревностью, задумчив, молчалив…

Не торжествуй еще, о ты, любимец рока!

Ты счастлив – но я жив…

И меч в руке моей мутит струи потока.

Сижу на берегу потока…

Вздохнешь ли ты о нем, о друг, неверный друг

И точно ль он любим? – ах, эта мысль жестока!..

Кипит отмщеньем дух,

И меч в руке моей мутит струи потока.

1817

Элегия VIII

О, пощади! Зачем волшебство ласк и слов,

Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокой,

Зачем скользит небережно покров

С плеч белых и с груди высокой?

О, пощади! Я гибну без того,

Я замираю, я немею

При легком шорохе прихода твоего;

Я, звуку слов твоих внимая, цепенею;

Но ты вошла… и дрожь любви,

И смерть, и жизнь, и бешенство желанья

Бегут по вспыхнувшей крови,

И разрывается дыханье!

С тобой летят, летят часы,

Язык безмолвствует… одни мечты и грезы,

И мука сладкая, и восхищенья слезы…

И взор впился в твои красы,

Как жадная пчела в листок весенней розы.

1817

Богомолка

Кто знает нашу богомолку,

Тот с ней узнал наедине,

Что взор плутовки втихомолку

Поет акафист сатане.

Как сладко с ней играть глазами,

Ниц падая перед крестом,

И окаянными словами

Перерывать ее псалом!

О, как

Скачать:TXTPDF

будет воля Твоя! В смиреньи сердца надо верить И терпеливо ждать конца. Его слова. Анастасия Львовна Баратынская пережила мужа на 16 лет и умерла в 1860 году. Тогда же на