христианскую позицию, — подобно этому еврейполитизирует,когда он, хотя и оставаясь евреем, требует прав гражданина государства.

Но если человек, оставаясь евреем, может быть политически эмансипирован, получить права гражданина государства, то может ли он при этом притязать на так называемыеправа человекаи получить их? Бауэротрицаетэто.

«Вопрос в том», — пишет он, — «способен ли еврей, как таковой, т.е. еврей, который сам признает, что истинная его сущность принуждает его жить в вечной обособленности от других, — способен ли он получитьвсеобщие права человекаи признать их за другими».

«Мысль о правах человека лишь в прошлом столетии была открыта для христианского мира. Она не является для человека врожденной, а, напротив, завоевана им лишь в борьбе против исторических традиций, в которых до сих пор воспитывался человек. Таким образом, права человека — не дар природы, они также не полученное нами от прошлой истории наследие, — они куплены ценой борьбы против случайностей рождения и против привилегий, доныне передававшихся историей из поколения в поколение. Они — результатобразования, и только тот может обладать ими, кто их завоевал и заслужил».

«Но может ли еврей действительно получить их в свое обладание? Пока он остается евреем, та ограниченная сущность, которая и делает его евреем, должна одерживать верх над человеческой сущностью, соединяющей его, как человека, с другими людьми, должна обособлять его от не-евреев. Это его обособление говорит о том, что особая сущность, делающая его евреем, есть его истинная высшая сущность, перед которой должна отступить человеческая сущность».

«Равным образом христианин, как христианин, не может предоставлять кому-либо прав человека» (стр. 19, 20).

По Бауэру, человек должен принести в жертву»привилегию веры»,чтобы иметь возможность получить всеобщие права человека. Бросим же взгляд на так называемые права человека, и притом на права человека в их аутентичной форме, в той форме, какую они получили у североамериканцев и французов,открывшихэти права! Отчасти этими правами человека являютсяполитическиеправа, права, осуществляемые лишь в сообществе с другими людьми. Их содержанием являетсяучастие в этой общности,и притом вполитическойобщности, вгосударстве.Они входят в категориюполитической свободы,в категориюправ гражданина государства,которые, как мы видели, отнюдь не предполагают беспрекословного и положительного упразднения религии, следовательно не предполагают, например, упразднения иудейства. Остается рассмотреть другую часть прав человека, droits de l’homme[10],поскольку они отличаются от droits du citoyen[11].

В ряду этих прав находится свобода совести, право отправлять какой угодно культ.Привилегия верыпрямо признается либо какправо человека,либо же как следствие одного из прав человека — свободы.

Декларация прав человека и гражданина, 1791г., статья 10: «Никто не должен быть притесняем за свои убеждения, даже религиозные». В разделе 1 конституции 1791 г. признается правом человека: «Свобода каждого человека отправлять тотрелигиозный культ,приверженцем которого он является».

Декларация прав человекаи т.д., 1793 г., статья 7, называет в числе прав человека: «Свободное отправление культов». Относительно права обнародовать свои мысли и мнения, права собраний, права отправления своего культа говорится даже: «Необходимость провозглашения этихправпредполагает или существование деспотизма, или свежее воспоминание о нем». Ср. конституцию 1795 г., отдел XIV, статья 354.

Конституция Пенсильвании,статья 9, § 3: «Все люди от природы получили неотъемлемоеправопреклоняться перед всемогущим согласно велениям своей совести, и никто не может быть по закону принуждаем к тому, чтобы выполнять, устанавливать или поддерживать против своего желания тот или другой культ, тот или другой религиозный обряд. Никакая человеческая власть ни в каком случае не может вмешиваться в вопросы совести иустанавливать контроль над силами души».

Конституция Нью-Гэмпшира,статьи 5 и 6: «Некоторые из естественных прав по своей природе не могут быть отчуждаемы, ибо нет ничего, что было бы равно им по значению. Сюда относятсяправасовести» (Бомон указ. соч., стр. 213, 214).

Из понятия о правах человека отнюдь не вытекает несовместимость религии с правами человека, — наоборот, среди этих прав прямо указаноправо быть религиозным,быть на любой лад религиозным, отправлять культ своей особой религии.Привилегия верыестьвсеобщее право человека.

Droits de l’homme -права человека, кактаковые,отличаются от droits du citoyen — прав гражданина государства. Кто же этот homme, отличаемый от citoyen?Не кто иной, какчлен гражданского общества.Почему член гражданского общества называется «человеком», просто человеком, почему его права называютсяправами человека?Чем объясняется этот факт? Только отношением политического государства к гражданскому обществу, сущностью политической эмансипации.

Прежде всего мы констатируем тот факт, что так называемыеправа человека, droits de l’homme,в отличие от droits du citoyen, суть не что иное, как правачлена гражданского общества,т.е. эгоистического человека, отделенного от человеческой сущности и общности. Мы предоставляем слово самой радикальной конституции, конституции 1793 года:

Декларация прав человека и гражданина.

Статья 2: «Эти права» («естественные и неотъемлемые права») «суть:равенство, свобода, безопасность, собственность».

В чем состоитсвобода?

Статья 6: «Свобода есть принадлежащее человеку право делать все то, что не наносит ущерба правам другого», или, по Декларации прав человека 1791 г.: «Свобода есть право делать все то, что не вредит другому».

Итак, свобода есть право делать все то и заниматься всем тем, что не вредит другому. Границы, в пределах которых каждый может двигатьсябез вредадля других, определяются законом, подобно тому как граница двух полей определяется межевым столбом. Речь идет о свободе человека как изолированной, замкнувшейся всебя монады. Почему, по мнению Бауэра, еврей неспособен получить права человека? «Пока он остается евреем, та ограниченная сущность, которая и делает его евреем, должна одерживать верх над человеческой сущностью, соединяющей его, как человека, с другими людьми, должна обособлять его от не-евреев». Но право человека на свободу основывается не на соединении человека с человеком, а, наоборот, на обособлении человека от человека. Оно -правоэтого обособления, правоограниченного,замкнутого в себе индивида.

Практическое применение права человека на свободу есть право человека начастную собственность.

В чем состоит право человека на частную собственность?

Статья 16 (конституция 1793 г.): «Правомсобственностиназывается право каждого гражданина пользоваться и располагатьпо своему усмотрениюсвоим имуществом, своими доходами, плодами своего труда и своего усердия».

Право человека на частную собственность есть, следовательно, право по своему усмотрению (a son gre), безотносительно к другим людям, независимо от общества, пользоваться своим имуществом и располагать им; оно — право своекорыстия. Эта индивидуальная свобода, как и это использование ее, образует основу гражданского общества. Она ставит всякого человека в такое положение, при котором он рассматривает другого человека не какосуществлениесвоей свободы, а, наоборот, как еепредел.Но прежде всего она провозглашает право человека «пользоваться и располагатьпо своему усмотрениюсвоим имуществом, своими доходами, плодами своего труда и своего усердия».

Остаются еще другие права человека: равенство и безопасность.

Равенство берется здесь в неполитическом смысле и есть не что иное, как равенство вышеописанной свободы, а именно: каждый человек одинаково рассматривается как такая самодовлеющая монада. Конституция 1795 г. определяет понятие этого равенства, сообразно его значению, в таком смысле:

Статья 3 (конституция 1795 г.): «Равенство состоит в том, что закон для всех одинаков, — защищает ли он или же карает».

А безопасность?

Статья 8 (конституция 1793 г.): «Безопасность основывается на защите, предоставляемой обществом каждому из своих членов с целью охраны его личности, его прав и его собственности».

Безопасностьесть высшее социальное понятие гражданского общества, понятиеполиции,понятие, согласно которому все общество существует лишь для того, чтобы обеспечить каждому из своих членов неприкосновенность его личности, его прав и его собственности. В этом смысле Гегель называет гражданское общество «государством нужды и рассудка».

При помощи понятия безопасности гражданское общество не поднимается над своим эгоизмом. Безопасность есть, напротив,гарантияэтого эгоизма.

Следовательно, ни одно из так называемых прав человека не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, т.е. как индивида, замкнувшегося в себя, в свой частный интерес и частный произволи обособившегося от общественного целого. Человек отнюдь не рассматривается в этих правах как родовое существо, — напротив, сама родовая жизнь, общество, рассматривается как внешняя для индивидов рамка, как ограничение их первоначальной самостоятельности. Единственной связью, объединяющей их, является естественная необходимость, потребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности.

Загадочно уже то, каким образом народ, начинающий еще только освобождать себя, разрушать все преграды между различными своими элементами, создавать политическую общность, — каким образом такой народ торжественно провозглашает право эгоистического человека, обособленного от других людей и от этой общности (Декларация 1791 г.). И это провозглашение повторяется затем в такой момент, когда одна только величайшая героическая самоотверженность может спасти нацию и когда требование подобной самоотверженности выдвигается поэтому с властной силой, — в такой момент, когда принесение в жертву всех интересов гражданского общества с необходимостью ставитсяв порядок дня, а эгоизм подлежит наказанию как преступление (Декларация прав человека и т.д., 1793 г.). Еще более загадочным становится этот факт, когда мы видим, что государственно-гражданская жизнь,политическая общность,низводится деятелями политической эмансипации даже до роли простогосредствадля сохранения этих так называемых прав человека; что таким образом citoyen объявляется слугой эгоистического homme, а сфера, в которой человек выступает как общественное существо, ставится ниже той сферы, в которой он выступает как частное существо; что, наконец, не человек как citoyen, а человек как bourgeois считаетсясобственночеловеком инастоящимчеловеком.

«Цельювсякогополитического сообществаявляетсяохранаестественных и неотъемлемых прав человека» (Декларация прав и т.д., 1791 г., статья 2).»Правительствоучреждается для того, чтобы гарантировать человеку пользование его естественными и неотъемлемыми правами» (Декларация и т.д., 1793 г., статья 1).

Следовательно, даже в моменты своего еще юношеского энтузиазма, доведенного силой событий до высшего напряжения, политическая жизнь объявляет себя простымсредством,целью которого является жизнь гражданского общества. Правда, революционная практика этой политической жизни находится в самом резком противоречии с ее теорией. Например, в то время как безопасность провозглашается правом человека, открыто признается, что нарушение тайны переписки — в порядке вещей.»Неограниченнаясвобода печати» (конституция 1793 г., статья 122) гарантируется как следствие, вытекающее из права человека, из индивидуальной свободы, и в то же время свободу печати подвергают полному уничтожению, ибо «свобода печати не должна быть допускаема, когда она угрожает общественной свободе» (Робеспьер младший в «Парламентской истории французской революции» Бюше и Ру, том 28, стр. 159). Другими словами: право человека на свободу перестает быть правом, как только оно вступает в конфликт сполитическойжизнью, тогда как в теории политическая жизнь есть лишь гарантия