названиями определенных количеств рабочего времени. Так как рабочее время есть субстанция и имманентная мера стоимостей, то, следовательно, эти названия действительно представляли бы самые пропорции стоимости. Другими словами, рабочее время утверждается в качестве истинной денежной единицы измерения. Тем самым мы уже выходим за пределы бирмингемской школы, но мимоходом заметим еще, что учение об идеальной мере денег приобрело новое значение в спорном вопросе о разменности или неразменности банкнот. Если бумажные деньги получают свое наименование от золота или серебра, то разменность банкноты, т. е. ее способность обмениваться на золото или серебро, остается экономическим законом, независимо от того, каков юридический закон. Так, например, прусский бумажный талер, хотя и неразменный по закону, немедленно подвергся бы обесценению, если бы он стоил в обыденном обращении меньше серебряного талера, т. е. если бы он не разменивался на практике. Поэтому последовательные защитники неразменных бумажных денег в Англии искали прибежища в идеальной мере денег. Если счетные названия денег, фунты стерлингов, шиллинги и т. п., суть названия для определенной суммы атомов стоимости, которые то в большем, то в меньшем количестве поглощаются или выделяются данным товаром при обмене его на другие товары, то, например, английская пятифунтовая банкнота так же независима от своего отношения к золоту, как от своего отношения к железу и хлопку. Так как название этой банкноты перестало бы означать теоретическое приравнивание ее к определенному количеству золота или какого-либо другого товара, то требование ее разменности, т. е. ее практического приравнивания к определенному количеству какой-либо специфической вещи, было бы исключено самим понятием этой банкноты.

Учение о рабочем времени как непосредственной денежной единице измерения было впервые систематически развито Джоном Греем {John Gray. «The social system. A treatise on the principle of exchange». Edinburgh, 1831 [Джон Грей. «Социальная система. Трактат о принципах обмена». Эдинбург, 1831]. Ср. его же «Lectures on the nature and use of money». Edinburgh, 1848 [«Лекции о природе и употреблении денег». Эдинбург, 1848 ]. После февральской революции Грей послал французскому временному правительству памятную записку, в которой поучал последнее тому, что Франция якобы нуждается не в «organisation of labour» [«организации труда»], а в «organisation of exchange» [«организации обмена»], план которой полностью разработан в измышленной им денежной системе. Добрый Джон не подозревал, что через 16 лет после появления его «Социальной системы» патент на это самое открытие будет получен столь изобретательным Прудоном}. Он предлагает, чтобы национальный центральный банк при помощи своих филиалов удостоверял рабочее время, затраченное на производство различных товаров. В обмен за свой товар производитель получает официальное свидетельство его стоимости, т. е. квитанцию на такое количество рабочего времени, какое содержится в его товаре {Грей. «Социальная система и т. д.», стр. 63: «Деньги должны быть только квитанцией, свидетельством того, что обладатель их либо вложил известную стоимость в фонд национального богатства, либо приобрел право на указанную стоимость от какого-либо лица, вложившего ее туда»}; эти банкноты на 1 рабочую неделю, 1 рабочий день, 1 рабочий час и т. д. вместе с тем служат удостоверением на получение эквивалента в виде любого из других товаров, находящихся на складах банка {«Когда определенная стоимость уже овеществлена в продукте, она может быть положена в банк и может быть по первому требованию взята из него обратно, с тем, однако, общепризнанным условием, что лицо, вложившее в проектируемый национальный банк какое-нибудь имущество, может взять обратно равноценную стоимость в любом другом виде, не будучи обязано взять именно ту самую вещь, которую оно положило в банк». Цитированное произведение, стр. 67—68}. Таков основной принцип Грея, тщательно разработанный им в деталях и во всем приспособленный к существующим английским учреждениям. При такой системе, — говорит Грей, —

«было бы в любое время так же легко продать за деньги, как теперь легко за деньги купить; производство было бы равномерным и никогда неиссякающим источником спроса» {Цитированное произведение, стр. 16}.

Благородные металлы утратили бы свое «привилегированное» положение по отношению к другим товарам и

«заняли бы подобающее им место на рынке рядом с маслом, яйцами, сукном и ситцем, а их стоимость интересовала бы нас не больше, чем стоимость алмазов» {Грей. «Лекции о природе и употреблении денег», стр. 182}.

«Должны ли мы сохранить нашу воображаемую меру стоимостей, золото, и тем самым сковать производительные силы страны или мы должны обратиться к естественной мере стоимостей, к труду, и освободить производительные силы страны?» {Цитированное произведение, стр. 169}.

Если рабочее время — имманентная мера стоимостей, то почему же рядом с ним существует другая, внешняя мера? Почему меновая стоимость развивается в цену? Почему все товары измеряют свою стоимость в одном особом товаре, который превращается таким образом в адекватное бытие меновой стоимости, в деньги? Такова была проблема, которую Грей должен был разрешить. Вместо того, чтобы ее разрешить, он вообразил, что товары могли бы находиться в непосредственном отношении друг к другу как продукты общественного труда. Но они могут относиться друг к другу только в качестве того, что они действительно собой представляют. Товары суть непосредственно продукты обособленных, независимых частных работ, которые посредством своего отчуждения в процессе частного обмена должны доказать свой характер всеобщего общественного труда; иначе говоря, труд на основе товарного производства становится общественным трудом лишь посредством всестороннего отчуждения индивидуальных работ. Если же Грей принимает содержащееся в товарах рабочее время за непосредственно общественное, то он принимает его за обобществленное рабочее время или за рабочее время непосредственно ассоциированных индивидуумов. В таком случае действительно какой-нибудь один специфический товар, вроде золота и серебра, не мог бы противостоять другим товарам в качестве воплощения всеобщего труда, меновая стоимость не превращалась бы в цену; но вместе с тем и потребительная стоимость не становилась бы меновой стоимостью, продукт не становился бы товаром, и таким образом была бы уничтожена самая основа буржуазного производства. Это, однако, совсем не то, что имеет в виду Грей. Грей считает, что продукты должны производиться как товары, но обмениваться не как товары. Грей возлагает исполнение этого благого желания на национальный банк. С одной стороны, общество в лице банка делает индивидуумов независимыми от условий частного обмена, а с другой стороны, оно заставляет этих индивидуумов продолжать производство на основе частного обмена. Между тем внутренняя последовательность заставляет Грея отвергать одно за другим условия буржуазного производства, хотя он хочет «реформировать» только возникшие из товарного обмена деньги. Так, он превращает капитал в национальный капитал {«Дела каждой страны должны вестись на национальный капитал» (Джон Грей. «Социальная система», стр. 171)}, земельную собственность — в национальную собственность {«Земля должна быть обращена в национальную собственность». (Цитированное произведение, стр. 298)}, и если внимательно приглядеться к деятельности его банка, то можно обнаружить, что он не только одной рукой принимает товары, а другой выдает свидетельства на доставленный труд, но и регулирует самое производство. В своем последнем сочинении «Лекции о природе и употреблении денег», в котором он робко старается представить свои рабочие деньги как чисто буржуазную реформу, Грей запутывается в еще более вопиющей бессмыслице.

Каждый товар есть непосредственно деньги. Такова была теория Грея, выведенная из его неполного и потому неверного анализа товара. «Органическое» конструирование «рабочих денег», «национального банка» и «товарных складов» — всего лишь фантазия, в которой догма обманчиво преподносится как управляющий миром закон. Догма, согласно которой товар есть непосредственно деньги или содержащийся в товаре особенный труд частного лица есть непосредственно общественный труд, не становится, конечно, истиной оттого, что какой-то банк верит в нее и действует сообразно с ней. Напротив, в таком случае банкротство взяло бы на себя роль практической критики. То, что у Грея остается скрытым и неизвестным ему самому, а именно, что рабочие деньги суть экономически звучащая фраза, прикрывающая благое желание уничтожить деньги, вместе с деньгами — меновую стоимость, вместе с меновой стоимостью — товар, а с товаром — буржуазную форму производства, — это прямо высказывается некоторыми английскими социалистами, писавшими частью раньше Грея, частью после него {См., напр., W. Thompson. «An inquiry into the distribution of wealth etc.». London, 1824 [У. Томпсон. «Исследование принципов распределения богатства и т. д.». Лондон, 1824]; Bray. «Labours wrongs and labours remedy». Leeds, 1839 [Брей. «Несправедливости в отношении труда и средства к их устранению». Лидс, 1839]}. Но только на долю господина Прудона и его школы выпала задача — всерьез проповедовать низвержение денег и превознесение товара в качестве сущности социализма и тем самым свести социализм к элементарному непониманию необходимой связи между товаром и деньгами {В качестве сжатого изложения этой мелодраматической теории денег можно рассматривать книгу: Alfred Darimon. «De la reforme des banques». Paris, 1856 [Альфред Даримон. «О реформе банков». Париж, 1856]}.

2. СРЕДСТВО ОБРАЩЕНИЯ

После того как товар в процессе установления цены приобрел свою пригодную для обращения форму, а золото — свой характер денег, обращение стало одновременно представлять и разрешать те противоречия, которые заключал в себе процесс обмена товаров. Действительный обмен товаров, т. е. общественный обмен веществ, происходит в виде перемены форм, в которой развертывается двойственная природа товара как потребительной стоимости и меновой стоимости, но в которой вместе с тем перемена форм самого товара кристаллизуется в определенных формах денег. Представить эту перемену форм значит представить обращение. Подобно тому, как товар есть, как мы видели, развитая меновая стоимость только тогда, когда предполагается мир товаров и тем самым фактически развитое разделение труда, так и обращение предполагает всесторонние акты обмена и постоянное их возобновление. Вторая предпосылка заключается в том, что товары вступают в процесс обмена как товары с определенными ценами или в самом процессе обмена выступают в двойственном существовании друг для друга; реально как потребительные стоимости, идеально — в цене — как меновые стоимости.

На самых оживленных улицах Лондона теснятся магазины, в витринах которых сверкают все богатства мира: индийские шали, американские револьверы, китайский фарфор, парижские корсеты, русские меха и тропические пряности; но все эти вещи мирского наслаждения носят на лбу роковые беловатые бумажные знаки с арабскими цифрами и лако

а) Метаморфоз товаров

При ближайшем рассмотрении процесс обращения показывает нам две различные формы кругооборотов. Если мы назовем товар — Т, а деньги — Д, то мы можем обе эти формы выразить следующим образом:

Т—Д—Т

Д—Т—Д

В настоящем разделе нас занимает исключительно первая форма, или непосредственная форма товарного обращения.

Кругооборот Т—Д—Т разлагается на движение Т—Д, обмен товара на деньги, или продажу, на противоположное движение Д—Т, обмен денег на товар, или покупку, и на единство обоих движений, Т—Д—Т, обмен товара на деньги с целью обмена