Дуглас Джерролд, известный юморист, замечает в «Lloyd’s Paper»:
«Лорд Данкеллин объявляет Николая действительно великим человеком на том поразительном основании, что он освободил его, лорда Дан-
келлина! Великим я называю его потому, что он даже меня покорил, говорит великанша про Tom Thumb [Мальчика с пальчик. Ред.], здесь же карлик провозглашает царя великим человеком».
Кто знаком с Синими книгами, опубликованными в 1841 г. в связи с турецко-египетскими делами[334], и знает из них, какое место занимал маркиз Кланрикард при петербургском дворе и бытность свою там послом, тот знает также, что его антирусские тирады в палате лордов целиком относятся к той категория оппозиционной деятельности, которой предается каждый истый виг, если бог не дал ему правительственной должности.
Написано К. Марксом 19 января 1855 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 35, 22 января 1855 г.
Перевод с немецкого
К КРИТИКЕ ОСАДЫ СЕВАСТОПОЛЯ
Лондон, 19 января. Сэр Говард Дуглас выпустил новое издание своей известной книги «Морская артиллерия»[335], дополнив ее критическим обзором событий последней войны. Опираясь на новейшие данные и на официальный одному ему доступный материал, он, между прочим, доказывает, что одного флота недостаточно для борьбы против казематированных фортов, если последние правильно построены и должным образом обороняются; что бомбы бесполезны против прочной каменной кладки; наконец, что пробить бреши в таких бастионах и казематированных фортах, какими располагают Бомарсунд и Севастополь, можно только обстрелом из тяжелых, по меньшей мере 32-фунтовых осадных орудий и притом старым способом, между тем как с борта корабля, вследствие трудности прицеливания, невозможно пробить бреши, не обрекая корабль на неминуемое уничтожение. Что же касается, в частности, крымской кампании, то Дуглас, несмотря на пристрастное отношение к командующим в Крыму и со всеми оговорками, к которым обязывает занимаемое им официальное положение, приходит к выводу, что крымская экспедиция в конце концов окажется ошибкой. Но разве громовержец «Times» не возвестил сенсационную новость о том, что после 40-часовой канонады Севастополь будут брать штурмом?
«Сведения получены из надежного источника, и лишь для того, чтобы эта информация не дошла до русских, газета не сообщает все подробности о событии, которое должно произойти как раз в эти дни (см. «Times» с 26 до 31 декабря). Не подлежит сомнению, что Севастополь на этих днях будет взят».
В действительности дело заключается в следующем. Газета «Times», как известно, яростно выступала против билля об иностранном легионе, потому что узнала об этом мероприятий лишь в одно время с остальной, непосвященной публикой. Газета начала ворчать, и роптать, и досаждать министерству. Последнее оказалось довольно трусливым и, чтобы заткнуть ей рот, бросило ей — в качестве подачки — новость о штурме Севастополя, причем министерство превратило в окончательный план кампании намерение, высказанное генералами лишь применительно к определенным условиям и обстоятельствам. Тот факт, что французские газеты — также являющиеся полуофициальными органами — поместили аналогичные сообщения, не вызывает удивления, так как это было накануне выпуска 500-миллионного займа[336]. И то, что газета «Times» попалась на удочку, также понятно. Она верит любому сообщению, которое ей удается получить на сутки раньше чем другим газетам.
Положение в Крыму улучшилось не намного. В то время как у французов потери от болезней сравнительно незначительны, кавалерия хорошо обеспечена лошадьми, а пехота полна сил и боеспособна, у англичан по-прежнему ежедневно 150 человек ложится в госпиталь, а 40–50 человек умирает; их артиллерия не имеет лошадей и кавалерию пришлось спешить для обеспечения перевозки тяжелых орудий из Балаклавы, в результате чего лошади пришли в полную негодность. Погода меняется каждые два-три дня, дожди сменяются небольшими морозами и грязи нисколько не стало меньше. Так как почти все транспортные средства заняты перевозкой продовольствия, доставка которого в армию остается первоочередной задачей, то ни орудия, ни боевые припасы не могут быть доставлены на огневые позиции. Между тем траншеи приблизились к неприятельским укреплениям; сооружена третья параллель, которую нельзя вооружить, но в то же время необходимо защищать против вылазок противника. На каком расстоянии траншеи находятся от ближайших объектов атаки, сказать невозможно, так как сообщения на этот счет противоречивы, и, конечно, не носят официального характера. По одним сведениям это расстояние составляет 140 или 150 ярдов, в то время как согласно одному из французских сообщений ближайший пункт находится еще на расстоянии 240 ярдов. Между тем французские батареи, которые теперь уже полностью оборудованы и приведены в боевое состояние, вынуждены бездействовать, поскольку, в результате беспорядочной и совершенно бесполезной ноябрьской канонады, боеприпасы сильно истощились и повторять такой беспорядочный обстрел было бы нелепо. Таким образом, русские имели и имеют достаточно времени для того, чтобы не только восстановить все разрушения, причиненные прежними атаками, но и возвести новые укрепления, — и они это делают с таким рвением, что в настоящее время Севастополь укреплен лучше, чем когда-либо. Теперь, когда различные оборонительные линии одна за другой заняты войсками, когда все большие каменные здания города, находящиеся за последней обводной стеной, превращены в редуты, возможность решительного штурма совершенно исключается. Если осадные операции все-таки возобновятся, придется начинать все сначала, — с той лишь разницей, что батареи теперь значительно приближены к городу и, следовательно, могут действовать более эффективно. Но какой ценой куплено это преимущество! Ведь именно напряжение, связанное с необходимостью обеспечить охрану траншей такой большой протяженности, явилось причиной большинства заболеваний в британской армии, поскольку солдатам оставалось слишком мало времени для сна. К тому же русские довольно часто производили вылазки, которые, пусть не всегда успешные, тем не менее в достаточной мере изнуряли и без того уже переутомленного противника.
Между тем турецкая армия постепенно прибывает в Евпаторию, откуда она должна предпринять действия против Симферополя, одновременно ведя наблюдение за Северной стороной Севастополя. Эта операция, — в результате которой турецкие и англо-французские войска совершенно отрываются друг от друга, образуя две совершенно обособленные армии, — является новой стратегической ошибкой, которая создает для русских возможность разбить каждую армию в отдельности. Но ошибка эта была неизбежной. Еще большей ошибкой было бы продолжать сосредоточивать так много войск на небольшом полуострове Херсонесе Гераклейском.
Таковы последствия знаменитого «балаклавского флангового марша» [В английском тексте данной статьи, опубликованном в «New-York Daify Tribune» 3 февраля 1855 г., эта мысль изложена более подробно: «Таким образом, мы видим, как последствием знаменитого флангового марша на Балаклаву являются все новые и новые ошибки. Весьма возможно, что туркам будет нанесено серьезное поражение; ведь у них уже не та армия, которая сражалась при Калафате и Силистрии. Дезорганизация, пренебрежение обязанностями, нехватка всех видов снаряжения совершенно деморализовали эту армию, а другой армии, которая могла бы заменить эту, у Турции нет. При таком положении дел нет никаких шансов на то, что мирные переговоры будут прекращены падением Севастополя. За все время с момента высадки союзников это событие никогда еще не было столь маловероятно, как сейчас. Можно без преувеличения сказать, что во всей истории войн не было кампании более неудачной, чем крымская». Ред.].
Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом 19 января 1855 г.
Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 37, 23 января 1855 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
ПОДЛИННАЯ ЦЕЛЬ ВЕНСКИХ ПЕРЕГОВОРОВ. — ПОЛЕМИКА ПРОТИВ ПРУССИИ. — СНЕЖНЫЙ БУНТ
Лондон, 23 января. Западные державы заявили, что венские переговоры ни на мгновение не приостановят их военных операций. Какую же чисто военную выгоду Россия могла получить от этой видимости переговоров? На этот вопрос, поставленный газетой «Sun»[337], можно дать вполне определенный ответ. Первоначально гарнизон Крыма состоял из 6-го и части 5-го (русских) армейских корпусов. 4-й корпус прибыл за несколько дней до сражения под Балаклавой; в настоящий момент на полуострове находится и 3-й корпус; 8-я дивизия прибыла в Бахчисарай 18 декабря; и 1-я, и 8-я дивизии вместо с 1-й дивизией драгун и приблизительно с 240 орудиями и четырьмя казачьими полками расположились у Перекопа. Легкая кавалерийская дивизия, входящая в состав 3-го армейского корпуса, выдвинута к Евпатории, которая и находится под се наблюдением. Таким образом, примерно половина русской действующей армии (не считая резервов) расположена в Крыму или в гарнизонах Одессы, Херсона и Николаева, а части 2-го корпуса (Панютина) должны подойти, чтобы оказать ей поддержку. Какова действительная численность этих 12 пехотных и 6 кавалерийских дивизий после потерь, понесенных ими в неудачной кампании и в результате огромных переходов, установить нельзя, разумеется, так как неизвестно, были ли эти потери восполнены новыми подкреплениями. Во всяком случае, они должны насчитывать не менее 100000 человек, годных к военной службе, не считая солдат морской пехоты и матросов, которые могут находиться в Севастополе. Концентрация в Крыму такой большой массы войск, составляющей по меньшей мере четвертую часть всех вооруженных сил России, показывает, как важно для царя Николая вовлечь Австрию в новые переговоры, пока снова не будут восполнены все потери, явившиеся результатом последних операций его волыно-подольской армии.
Опубликование последних прусских, австрийских и французских донесений используется накануне очередной сессии парламента точно так же, как договор 2 декабря был использован накануне чрезвычайной сессии парламента[338]. Министерские органы печати получили удобный случай отразить нападки на английский способ ведения войны нападками на прусскую дипломатию. Две наиболее ревностные правительственные газеты, «Globe» и «Morning Chronicle», взяли особенно резкий тон в полемике против Пруссии.
«Снежный бунт», имевший здесь место в прошлое воскресенье, является лишним примером того, какую задорную, резкую, насмешливую форму принимает протест английского народа против назойливых притязаний церковной партии и против контрабандой проведенного ею через парламент билля о более строгом соблюдении воскресного дня. В прошлое воскресенье во время утренней церковной службы на Трафальгар-сквере, близ церкви св. Мартина, собралось около полутора тысяч человек; толпа забавлялась тем, что бросала снежками в омнибусы, в извозчичьи коляски, в пешеходов. Из-за шума, поднятого у дверей церкви, службу пришлось приостановить. Когда явилась полиция, констебли стали главным объектом нападения, и через несколько минут многие из них уже не могли повернуть голову ни вправо, ни влево, из-за снега, который лежал у них на плечах, шапках и пр. Солдаты, пытавшиеся выйти из церкви, чтобы направиться в казармы, вынуждены были немедленно отступить, и их английская флегматичность подверглась серьезному испытанию. На место сражения пришлось дополнительно выслать
