общепризнанными средствами, без утайки, без уверток и без обмана. К сожалению, я должен признать, что путь, избранный русским правительством в ходе последних событий, не является тем открытым и прямым путем, который бы оправдывал ее открыто признаваемую и смело провозглашаемую политику».
Но единственным упреком, который может быть брошен русскому правительству, как раз и является, как выразился г-н Дизраэли, его роковая откровенность. Таким образом, осуждая то, чего Россия не делала, Пальмерстон полностью одобряет все, что она в действительности сделала.
Критика г-ном Дизраэли тайных документов была, как всегда, умна, но не достигла цели ввиду его заявления, что критика теперь несвоевременна и что он обратился к палате с единственной целью поддержать адрес королевы. Досадно видеть, как такой талантливый человек из-за мелкого карьеризма и соображений партийной политики заискивает перед каким-нибудь Пальмерстоном не только в парламенте, но даже в своем солидном органе «Press».
Во вчерашнем заседании палаты сэр Дж. Грехем сообщил о получении известия, что флот вошел в Черное море и находится сейчас вблизи от Варны.
Лорд Абердин заявил в палате лордов, что во вторник 11 апреля он намерен предложить отсрочку заседаний палаты до четверга 27 апреля.
К. МАРКС
РОССИЯ И НЕМЕЦКИЕ ДЕРЖАВЫ. — ЦЕНЫ НА ХЛЕБ
Лондон, пятница, 7 апреля 1854 г.
Лорд Кларендон заявил вчера в палате лордов, что «он имеет основание считать» известие о высадке в Добрудже 4000 русских, прибывших на транспортных судах из Одессы, неверным. Ему неизвестно, чтобы русский флот покинул Севастополь, который почти все время находится под наблюдением английских или французских военных судов. Относительно кажущейся бездеятельности флотов он хотел бы сказать, что блокада Севастополя и Одессы может быть начата лишь при участии всего союзного флота и что ввиду ненастного времени года это было бы опасным предприятием. Он поэтому полагает, что поступили весьма политично, задержав флот в Бейкозе. Венский корреспондент газеты «Times» присоединяется к этим соображениям лорда Кларендона и, кроме того, раскрывает истинные причины его политики. С тех пор как стали известны переговоры об «освобождении христиан», опасение восстаний в Константинополе более основательно, чем когда-либо. Было бы поэтому в высшей степени «неполитично» вывести флот из Босфора раньше, чем появится достаточная сухопутная сила, то есть достаточная, чтобы заставить замолчать турок.
В палате общин лорд Джон Рассел заявил, что ответственность за волнения в Греции ложится на афинский двор, ибо он — сначала тайно, а теперь явно — поддерживал их.
Парламентские дебаты на этой неделе не представляют ничего интересного, за исключением прений по предложению г-на Мура о выделении специального комитета для рассмотрения дела о назначении Г. Стонора судьей в колонию Виктория. На закрытом заседании палаты было установлено, что этот Стонор виновен в подкупах во время выборов в местечке Слайго в 1853 году. Палата постановила выделить комиссию. Однако в действительности преследование г-на Стонора является лишь предлогом для возобновления на новой почве борьбы между двумя фракциями расколовшейся ирландской бригады[116]. До какой степени ханжеская клика г-на Гладстона и его сторонников-пилитов вовлечена и замешана в эти ирландские скандалы, можно судить по следующей заметке в «Morning Post»:
«В предъявленных письмах, распространяемых слухах и документах, представленных парламентским комиссиям за последние несколько недель, многое призвано укрепить подозрение, что фракция пилитов в составе коалиции с некоторых пор систематически пользуется услугами агентов для оказания влияния на выборы в Ирландии и что фракция широко снабжала их деньгами для этих целей. Особенно скомпрометирован герцог Ньюкасл. Как обнаружилось, состоялось — по-видимому, по его указанию — совещание по вопросу о продвижении по службе лиц, осуществлявших избирательные махинации».
Сегодня газета «Daily News» публикует договор между Францией, Англией и Турцией, который, впрочем, содержит только соглашение о военных действиях. Западные державы остерегаются формулировать в договоре истинные условия своей «помощи султану». Эти условия навязаны лордом Стратфордом де Редклиффом с помощью угроз in loco [на месте. Ред.] и затем представлены как добровольный акт турецкого правительства.
Мирная миссия князя Мекленбурга в Берлине не имела другой цели, как дать прусскому королю лишний предлог держаться в стороне от западного союза. Мне пишут из Берлина, что Россия только в том случае согласна признать нейтралитет Швеции, если король обязуется вновь предписать комендантам шведских гаваней соблюдение старых правил, по которым в районе обстрела береговых орудий разрешается бросать якорь не более чем четырем иностранным военным судам. Так как этот приказ существенно отличается от правил нейтралитета, принятых Швецией и Данией, то надо ожидать новых переговоров между скандинавскими державами, с одной стороны, и западными — с другой. В Стокгольме широко распространено мнение, что русские откажутся от оккупации Аландских островов и сроют там свои укрепления, увезя с собой орудия и прочие военные материалы. Полученная сегодня телеграмма сообщает, что это уже сделано[117].
Австрийский corps d’observation [наблюдательный корпус. Ред.] в юго-восточных районах Венгрии теперь в полной боевой готовности и разместился на отведенных ему в разных местах позициях. Концентрация потребовала от десяти до двенадцати дней. Немецкие газеты вообще полагают, что эта армия предназначена для нападения на турецкую армию с фланга в случае активного присоединения Австрии к России и что это не представит никаких трудностей. Но австрийцы могут проникнуть в Турцию только через Мехадию, где они будут иметь перед собой турецкую армию, либо через Белград, где они окажутся на одной линии с растянутым левым флангом турок. Поэтому гораздо вероятнее, что если австрийцы вступят в Турцию с враждебными намерениями, то они пойдут от Белграда к Софии через Крушевац и Ниш. Но и в этом случае у турок будет более короткий путь к Софии, если они направятся от Видина прямо на юг.
В отчете прусского комитета по делам займов, доложенном в нижней палате, изложена политика, проводившаяся Пруссией в восточном вопросе, и преданы гласности некоторые дипломатические документы, не попавшие еще в английскую прессу. Я намерен поэтому привести из этого отчета несколько важных извлечений.
В конце января, одновременно с тем, как граф Орлов сделал соответствующие предложения австрийскому двору, русский посол в Берлине вручил прусскому правительству предложение, по которому три двора — прусский, русский и австрийский — приглашались подписать общий протокол. В преамбуле проекта этого протокола указывается, что побудительной причиной этого совместного обязательства является желание сделать еще более тесным, перед лицом опасностей, угрожающих миру в Европе, союз трех держав и урегулировать отношения как между ними, так и с западными державами в складывающейся конъюнктуре.
Этот проект содержит следующие три пункта:
1) Обе немецкие державы формально обязуются соблюдать строжайший нейтралитет в случае активного участия Англии и Франции в русско-турецкой войне; они заявляют далее, что в случае нового давления или угроз со стороны западных держав они готовы, если это будет необходимо, защищать свой нейтралитет силой оружия.
2) Три державы будут рассматривать всякое нападение Франции или Англии на земли Австрии, Пруссии или какого-либо другого немецкого государства как нападение на собственную территорию и окажут друг другу помощь для отражения нападения, в соответствии с обстоятельствами и с общим военным соглашением (которое в настоящее время вырабатывается в Берлине генералом Хессом и прусским военным министром).
3) Русский император подтверждает свое желание закончить войну так скоро, как это допустят его достоинство и правильно понятые интересы его империи. Принимая, однако, во внимание, что дальнейшее развитие событий может изменить существующее положение в Турции, его величество обязуется, в случае если у него наметится договоренность по этому поводу с морскими державами, не принимать никаких решений без предварительного соглашения с своими немецкими союзниками.
Этот проект сопровождается депешей графа Нессельроде, в которой канцлер напоминает Пруссии и Австрии о важном значении тройственного союза, в течение долгого времени являвшегося щитом Европы. Ввиду угрозы войны его государь император счел себя обязанным обратиться к своим друзьям и союзникам с серьезным призывом. Их общие интересы требуют, чтобы их позиция по отношению к столь важным событиям была точно определена. Подчеркивая односторонний образ действий западных держав, он обращает внимание на их пренебрежение к интересам германских государств. Россия поступает иначе. Она готова одна нести бремя войны и не будет требовать от своих друзей и союзников ни помощи, ни жертв. Благополучие обоих государств и всей Германии зависит от их союза. Этим путем они помешают кризису распространиться, а может быть, и приблизят его разрешение. Далее, русская депеша рассматривает три друг друга исключающие возможности, открывающиеся перед немецкими державами: совместная с Россией акция против морских держав, союз с последними против России и, наконец, строгий нейтралитет. Что касается союза с Россией, то царь в нем не нуждается; что касается акции против него, то это исключено, если только немецкие державы не дадут себя запугать западным державам. Последнее значило бы — покориться оскорбительной необходимости и идти навстречу плачевной будущности. Россия, неприступная на своей собственной территории, не боится ни военных вторжений, ни еще более вредоносного вторжения революционного духа. Если союзники покинут ее, то она сумеет ограничиться своими собственными ресурсами и постарается впредь обойтись без их помощи. (Г-н Нессельроде пишет свои депеши по-немецки, заботясь о том, чтобы перевод их на другой язык был безнадежно трудным делом. Как образец его немецких упражнений привожу последнюю фразу в оригинале: Wenn seine Alliierten es verliessen, so wurde es sich gesagt sein lassen sich auf sich selbst zurьckzuziehen und sich so einrichten, ihrer in Zukunft entbehren zu konnen.) Царь, однако, полагается на известные ему чувства своих друзей и союзников и на их славные армии, издавна связанные с российской армией совместно пролитой кровью (Bluttaufe) и единством принципов, которого нельзя отрицать. Русский кабинет рассматривает поэтому третью альтернативу как единственную, заслуживающую внимания немецких дворов, как отвечающую их интересам и способствующую, поскольку она сохраняет за ними роль посредников, выполнению особых пожеланий России. Этот нейтралитет, разумеется, не должен быть неопределенным, или сугубо временным, или выжидательным, иначе он будет рассматриваться воюющими сторонами, и особенно Россией, как враждебный. Этот нейтралитет должен скорее опираться на принципы (Священного союза), неоднократно обеспечивавшие в моменты испытаний всеобщий порядок и международный мир. Долгом немецких держав является защита, если понадобится, с оружием в руках этих исходных принципов их политики. Если одна из двух морских держав (Франция) будет замышлять или произведет нападение на Германию, то другая
