Англию. Северные порты Европы почти истощили свои старые запасы, а война с Россией исключает возможность дальнейших поставок с берегов Черного моря и из Азова».
Все эти соображения мы предлагаем нашим читателям без дальнейших комментариев.
К. МАРКС
ГРЕЧЕСКОЕ ВОССТАНИЕ. — ПОЛЬСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ. — АВСТРО-ПРУССКИЙ ДОГОВОР. — ДОКУМЕНТЫ О ВООРУЖЕНИИ РОССИИ
Лондон, пятница, 28 апреля 1854 г.
Последние достоверные известия из Турции полностью подтверждают взгляды «Tribune» на отступление русских от Калафата, оккупацию ими Добруджи и характер греческого восстания.
Газета «Lloyd»[122] подтверждает слухи, что русские сняли осаду Калафата и что эвакуация Малой Валахии уже закончена. Последние сообщения, полученные в Константинополе, утверждают, что русские не наступают, а, наоборот, укрепляются в Добрудже.
Что касается греческого восстания, то газета «Moniteur» поместила во вчерашнем номере следующее письмо из Вены от 25 апреля:
«Греческое восстание не распространяется в Эпире, но его настоящий характер начинает сказываться. Если кто-либо мог думать, что национальные и религиозные интересы не были пустым предлогом, то действия вожаков эллинских банд из греческого королевства должны рассеять подобное заблуждение. Известно, что Гривас и Цавеллас с самого начала ссорились между собой из-за того, кому руководить восставшими. Эти два вожака продолжают действовать порознь и не стесняются при случае вредить друг другу. В частности, Гривас, претендующий на роль освободителя христианских райя, ничего не принес им кроме грабежей и пожаров. Сулиоты, решившие закрыть доступ на свою территорию ряду греческих вожаков, особенно обвиняют Гриваса, который в начале прошлого месяца попросил приюта у греческого примаса Девендзиста, а на следующий день уехал, ограбив его и похитив его жену. Примас обратился к Абди-паше с просьбой разрешить ему служить под его началом, чтобы отомстить за этот дикий поступок. Однако грабительское искусство Гриваса ярче всего проявилось в Мецовоне. Этот город, введенный в заблуждение русской пропагандой, по собственному почину открыл свои ворота перед «генералиссимусом» Гривасом. Последний начал с того, что наложил на христианское население «патриотическую» контрибуцию в 200000 пиастров. Сумма была не очень велика и ее уплатили. Но Гривас на этом не остановился. Он сам обошел всех наиболее видных и состоятельных жителей города, предложив им сдать в банк, тоже в порядке пожертвования, все драгоценные изделия из серебра и золота, какие у них имелись. Этот способ вымогательства вызвал недовольство и не оказался ни удобным, ни выгодным. Тогда-то Гриваса и осенила идея, которая представляется нам шедевром грабительского искусства. Под предлогом приближения к Мецовону оттоманских войск он заявил, что для защиты необходимо сжечь почти весь город, а поэтому предложил жителям собраться вместе со своими семьями в главной городской церкви, где вскоре оказалось около 4000 человек. Как и рассчитывал Гривас, они взяли с собой свои деньги, а также драгоценности и наиболее ценные вещи, и таким образом все богатство Мецовона оказалось в его руках. Тогда он начал выпускать людей из церкви небольшими группами и передавал их своим приспешникам, которые обирали их без всяких церемоний. Таковы подвиги греческого вожака, до настоящего времени игравшею наиболее видную роль в эпирском восстании. Туркам Гривас оказывал тогда лишь слабое сопротивление. После поджога города он отступил к Архелусу в направлении Радовицы. Мецовон, который был после Янины и Буата самым цветущим городом Эпира, теперь представляет собой груду развалин, а жители его стали нищими. Во всем городе уцелело ие больше 100 домов».
В связи с непроверенными слухами, будто в Константинополь собираются приехать Кошут и Мадзини, Решид-паша заявил, что не разрешит им въезд на турецкую территорию.
Создание польского легиона якобы не встретило возражений со стороны послов Франции и Англии, но зато натолкнулось на препятствия другого рода. Генерал Высоцкий представил Порте и лорду Редклиффу документ с несколькими тысячами подписей, уполномочивающий его действовать от имени значительной части польской эмиграции. Со своей стороны, полковник граф Замойский, племянник князя Чарторыского, представил аналогичный документ, также с множеством подписей, согласно которому другая группа польской эмиграции уполномачивает его действовать от ее имени. Посол Англии, учитывая их разногласия и желая примирить претензии обоих соперников, а также воспользоваться услугами Высоцкого и Замойского, посоветовал сформировать вместо одного польского легиона два.
Маршал Паскевич прибыл в Яссы 17 апреля и в тот же день проследовал дальше в Бухарест.
Согласно сообщениям «Hannoversche Zeitung», договор о наступательно-оборонительном союзе, заключенный между Австрией и Пруссией[123], содержит следующие основные статьи:
«1. Австрия и Пруссия гарантируют друг другу их немецкие и прочие владения (in und auaserdeutschen Besitzungen) таким образом, что нападение на одну из этих двух держав будет рассматриваться второй, как нападение на нее самое.
2. Австрия и Пруссия взаимно обязываются поддерживать друг друга и в случае необходимости предпринимать совместное нападение, если одна из договаривающихся сторон сочтет, что интересы Германии в опасности, а вторая сторона согласится с этим суждением. Особые случаи, когда должна быть оказана поддержка, оговорены в отдельном документе, входящем составной частью в этот договор. Чтобы обеспечить его действенность, соответствующие военные силы будут приводиться в готовность в определенные установленные сроки. О сроках, а также о количестве и способе использования этих сил договорятся особо.
3. Все члены Германского союза приглашаются присоединиться к этому наступательно-оборонительному союзу и поддерживать его, в соответствии с обязательствами, которые налагает на них федеральный закон».
Сравнив этот договор с соглашением о нейтралитете, которое граф Нессельроде предлагал прусскому двору, вы найдете между ними много общего. Следует также отметить, что практически договор отвечает лишь требованиям оборонительной политики, тогда как в случае политики наступательной все решения предоставляются соответствующим дворам.
25 апреля прусская первая палата утвердила заем на тридцать миллионов талеров, в соответствии с рекомендациями ее комитета. Министерские обоснования, приведенные по этому случаю г-ном Мантёйфелем, настолько типичны для прусской дипломатии, пытающейся скрыть свое внутреннее бессилие за патриотическими жестами и глупой напыщенностью, что мы приводим этот документ in extenso [полностью. Ред.]. Г-н Мантёйфель сказал:
«Осложнения, возникшие между Россией и Турцией, а затем распространившиеся и на западные державы, общеизвестны. Прусское правительство, учитывая свое положение и интересы, сочло желательным уладить эти осложнения и устранить разногласия. Все его старания и усилия оказались бесплодными. Казалось, что какой-то злой рок связан с этим вопросом. Множество попыток, которые должны были способствовать восстановлению мира, не привели ни к чему — возможно, потому, что они делались в неподходящий момент и не подобающим образом. Таким образом обострение разногласий привело к войне. Усилия Пруссии и Австрии обеспечить сохранение мира создают, так сказать, почву для возобновления переговоров; Это и было главной целью венского совещания. На этом совещании прусское правительство неустанно прилагало величайшие усилия к сохранению мира. Оно действовало в духе примирения» (как «ангел мира» императора Николая), «во неизменно держалось твердо и решительно, с сознанием своего положения, как великой державы» (точно так же выражался русский император в своей секретной переписке). «Именно потому, что оно не было заинтересовано» (в том, чтобы стать русской провинцией и переменить декорации), «и потому, что его бескорыстная (uninteressiert) позиция была признака остальными державами, оно и могло говорить откровенно и решительно. Враждующие стороны встречали его предложения и усилия то с благодарностью, то с сожалением. Но правительство не давало сбить себя с намеченного им пути. Первым условием существования всякой великой державы является независимость.
Эту независимость прусское правительство сумело сохранить, действуя в интересах мира и не задумываясь о том, понравятся ли его действия той или иной державе» (весьма тонкое определение того, что следует понимать под независимостью великой державы!). «Когда обстановка стала более угрожающей, правительство решило, что наряду с его великодушными усилиями сохранить мир, обязанностью его является прежде всего соблюдение интересов Пруссии и Германии. С этой целью оно заключило договор с Австрией. Остальные государства, входящие в Германский союз, присоединятся к этому договору. Следовательно, мы можем твердо рассчитывать на сотрудничество Австрии и всей Германии. По мнению правительства, это сотрудничество является лучшей и самой надежной гарантией для германских государств. Наряду с этим тесным союзом остается в силе более раннее соглашение Пруссии и Австрии с западными державами на основе решений венского совещания. Пруссия не отдалилась от западных держав, вопреки утверждениям английской прессы. Это соглашение с западными державами существует и поныне. Протокол, в котором оно закреплено, уже подписан прусским послом, но не может быть представлен палате. Все четыре державы сохранили свое прежнее положение и по-прежнему будут стремиться к восстановлению мира, хотя две из этих держав начали военные действия» (вот это и доказывает, что война ведется для отвода глаз, а настоящим, серьезным занятием западных правительств являются мирные переговоры). «Что касается России, то с. — петербургский кабинет предпринял в последнее время более дружелюбные и миролюбивые шаги, и хотя и питает сейчас лишь слабую надежду на восстановление мира, все же он дал отправную точку для новых мирных переговоров. Прусское правительство показало свою готовность верить в возможность мира до последней минуты. Пока остается хотя бы искра надежды на мир, Пруссия будет продолжать свои попытки и усилия (Muhen). Когда для Пруссии настанет решительный час» (Trema Byzantium! [Трепещи, Византия! Ред.]), «правительство будет действовать без промедлений, без колебаний и энергично. Пруссия должна готовиться к этому часу. Ее слова приобретут тем больший вес, что она в любую минуту будет готова взяться за оружие. Когда вспыхнул конфликт между Россией и Турцией, западные державы выказали твердость и поддержали Оттоманскую Порту. Пруссия в то время не была уполномочена на роль посредника. Наряду с нарушением прав третьей державы, ее превыше всего-заботило благополучие ее собственных подданных. Восточный вопрос менее близко касается Пруссии чем Австрии, имеющей прямую заинтересованность в нем, и Австрия настоятельно просила Пруссию не отказать ей в своем сотрудничестве. Пруссия и Австрия ставили себе целью ограничить чрезмерные и затруднявшие задачу восстановления мира притязания обеих сторон. Именно их усилия привели к созыву венскою совещания, которое справедливо расценивают как счастливое событие. Наше правительство не может отстраниться от дела, в котором оно еще может оказывать благотворное» (для России) «влияние на западные державы. Оно служит для этих держав связующим звеном и, возможно, сможет послужить укреплению надежды на мир. Что касается проекта ноты, сообщенного четырьмя державами русскому правительству, то не следует забывать, что Россия так и не признала совещания, а также, что этот проект, вследствие новых обстоятельств, перестал быть приемлемым для Турции.
