либо батареи, окруженные мешками с песком. Укрепления Кинбурна, по этой же причине, тоже не могут быть очень сильными, так как невозможно создать хороший фундамент для каменных эскарпов; но со времени войны с турками, там, несомненно, были вырыты широкие рвы, наполненные водой. Тем не менее мы считаем, что если Кинбурн подвергнется энергичной атаке, он не сможет долго удержаться против союзников. Когда же Кинбурн окажется в их руках, это откроет перед ними перспективу важных операций в направлении Херсона и Николаева, то есть в направлении операционной базы русской армии в Крыму. Таким образом, этот десант может оказаться очень важным, если за высадкой его последуют соответствующие операции. До отправления парохода, однако, никаких новостей о решительных действиях не поступило, и это приводит нас к выводу, что и данная экспедиция будет осуществляться союзниками с обычной для них спокойной медлительностью.
Поражение русских под Карсом окажется, по всей вероятности, событием, которое завершит кампанию в Армении. Турки, плохо организованные и испытывающие недостаток во всем, что требуется для ведения войны, играли жалкую роль в этом районе боевых действий. Будучи не в состоянии вести полевую войну, они ограничились тем, что заняли Карс, Эрзерум и местность, непосредственно прилегающую к этим крепостям. Генерал Уильямс, который поступил на службу к туркам, командовал гарнизоном Карса и руководил сооружением соответствующих оборонительных укреплений. Большую часть лета боевые действия с обеих сторон ограничивались перестрелками, опустошительными набегами и экспедициями в горы за фуражом. Общим и главным результатом этого было то, что русские, постепенно продвигаясь вперед, смогли обложить Карс и даже перерезали его коммуникации с Эрзерумом. Карс расположен в одной из боковых долин, тянущейся к верховьям Аракса; Эрзерум — у истоков Евфрата; Батум— в устье реки Чорох (Батис), верхнее течение притоков которой проходит вблизи и Карса, и Эрзерума, вследствие чего одна из дорог между этими городами идет вдоль бассейна реки Чорох до города Олты, откуда она поворачивает через горы к Карсу. Олты являлись центральным пунктом для турок, так как дорога из Батума сходится там с упомянутой выше, а Батум был ближайшим пунктом, из которого можно было ожидать прибытия наиболее крупных подкреплений. Если бы русским удалось взять Каре, они прежде всего закрепились бы в Олтах, отрезав тем самым Эрзерум от его наиболее короткой и лучшей коммуникационной линии с Черным морем и Константинополем. Турки, однако, настолько пали духом, что отступили до Эрзерума, оставив в своих руках лишь горный проход между верхним Евфратом и истоками Аракса, тогда как Олты оказались совершенно незащищенными.
В конце концов, когда кольцо осады тесно сомкнулось вокруг Карса, турки попытались организовать транспорт провианта из Олт и под сильной охраной пробиться в Карс. Часть кавалерии была отправлена из Карса, поскольку она была там бесполезна, и ей, по существу, пришлось с боями пробиваться до Олт через районы, занятые русскими; вскоре после этого из Олт был направлен транспорт с продовольствием. Но на этот раз русские были начеку. Турки были полностью разгромлены, а транспорт захвачен русскими. Тем временем в Карсе стала ощущаться нехватка продовольствия. Омер-паша был послан в Азию, чтобы взять на себя командование и организовать в Батуме армию, которая могла бы вести полевые действия. Однако создание новой армии требует много времени, и марш через Олты с целью освобождения Карса не самое лучшее из того, что Омер-паша мог бы предпринять, так как Карс в любой момент может оказаться вынужденным сдаться из-за недостатка продовольствия еще до того, как прибудет помощь.
В таком трудном положении турки находились в конце сентября. Карс по существу считался потерянным, и русские не сомневались в том, что одной блокады будет достаточно, чтобы заставить город сдаться из-за голода, который там начался. Однако сами русские не собирались, видимо, ждать, пока в Карсе истратят последнюю муку и съедят последнюю лошадь. Возможно, из-за боязни приближающейся зимы, состояния дорог и недостатка продовольствия, возможно из-за приказов свыше или из страха перед корпусом Омер-паши они вдруг решили действовать энергично. Из Александрополя, крепости, находящейся на границе в нескольких лье от Карса, были доставлены осадные орудия, и после нескольких дней апрошных работ и обстрела главные силы русской армии под командованием Муравьева начали штурм Карса. Бой был ожесточенным и продолжался восемь часов. Башибузуки и пешие иррегулярные войска, которые так часто бежали перед русскими в поле, здесь вели бой на более благоприятной местности. Хотя силы атакующих, видимо, в четыре-шесть раз превышали силы гарнизона, все их попытки ворваться в город остались безуспешными. Турки в этом бою вновь проявили, наконец, храбрость и сообразительность. Хотя русским несколько раз удавалось захватывать турецкие батареи (вероятно, люнеты, открытые в горжах и простреливавшиеся огнем второй линии обороны), они нигде не смогли закрепиться. Говорят, что их потери были огромны — четыре тысячи убитых было похоронено турками. Но прежде чем поверить этому, мы должны получить более подробные и точные сведения.
Что касается операций Омер-паши, то у него был двойной выбор: либо совершить марш по реке Чорох через Олты, чтобы освободить Карс, куда он рисковал прийти слишком поздно для осуществления своей цели, поскольку он вел бы свою армию на Армянское нагорье, где русские защищены от эффективной фронтальной атаки сильной линией крепостей и где у Омер-паши не было бы возможности ударить по их флангам; либо совершить марш по реке Рион до Кутаиса, а оттуда через горы в долину реки Куры по направлению к Тифлису. Там ему не встретились бы более или менее хорошо укрепленные пункты, и в то же время он стал бы сразу угрожать центру русского господства на юге Кавказа. Это наилучший способ заставить Муравьева уйти из Армении и, как наши читатели вероятно помнят, мы неоднократно указывали, что только такое направление операций даст возможность нанести мощный удар по могуществу русских в Азии. Подходящей операционной базой при осуществлении этого марша может быть Редут-Кале, но поскольку там нет безопасной гавани, Омер-паша выбрал Сухум-Кале, где имеется хорошая гавань и более удобная дорога по побережью. Не слишком ли поздно начинать там в такое время года серьезные операции, мы скоро узнаем.
Ф. ЭНГЕЛЬС
Когда между западными державами и Россией была объявлена война, англо-французская пресса держалась того мнения, что Россия не будет испытывать недостатка в солдатах, зато скоро почувствует недостаток в деньгах. Рассчитывали, что финансовые затруднения ослабят армию и создадут препятствия для переброски тех миллионов солдат, которых Россия, как говорили, могла в любое время выставить против своих врагов. Что же произошло в действительности? Хотя формально Россия изгнана со всех крупных европейских бирж, она без всякого труда заключила заем[293]; ее бумажные деньги, несмотря на повторные дополнительные эмиссии, не обесценились; ее войска во время похода получают продовольствие и транспортные средства от населения таким способом, который возможен только в такой чисто сельскохозяйственной стране. Несмотря на блокаду ее портов, она сумела до сих пор обойти все финансовые подводные камни, о которые, по твердому убеждению лондонских мудрецов, должна была разбиться. Что же касается неисчерпаемых людских резервов, то на деле все выглядит совершенно иначе. В то время как Англия путем вербовки добровольцев в стране и за границей постепенно довела численность своей армии в Крыму приблизительно до 40 тысяч человек, а Франция призвала только в текущем году 140 тысяч человек вместо 80 тысяч и уже смогла послать на Восток армию, даже слишком многочисленную для тех операций, которые ей может поручить Пелисье, — чего достигла Россия? На всей территории, где производится рекрутский набор, было объявлено два всеобщих набора, каждый из расчета приблизительно по десять человек на тысячу душ мужского пола, затем всеобщий набор в народное ополчение по двадцать три человека на тысячу душ, и в настоящее время издан указ о новом всеобщем наборе в линейные войска из расчета десять человек на каждую тысячу душ. Набор в мирное время в среднем составляет около пяти человек на тысячу для половины империи, тогда как другая половина поставляет рекрутов в следующем году. Таким образом, средней годовой цифрой набора на всю империю (разумеется, за исключением губерний, где набор не производится) является два с половиной на тысячу душ мужского пола. Однако два года войны уже заставили произвести наборы, составляющие в итоге пятьдесят три человека на тысячу душ, или около двух с половиной процентов всего населения мужского и женского пола. Следовательно, в течение последних двух лет ежегодный набор в десять раз превышал обычное число призываемых в мирное время. Если допустить, что Франция призвала в армию за два года войны в общем 300 тысяч человек, что, несомненно, превышает действительный призыв, это составит для населения в 36 миллионов пять шестых процента за два года, или пять двенадцатых процента в год, то есть как раз шестую часть того количества, которое Россия вынуждена была призвать в свою армию. Правда, в мирное время в России ежегодно призывается на военную службу около одной девятой процента, а во Франции — около двух девятых процента всего населения. Но так как продолжительность действительной службы в России более чем в два раза превышает срок службы во Франции, то это обстоятельство вполне уравновешивается.
Со всех сторон мы слышим о том, что в России уже начинает сказываться такое непрерывное выкачивание работоспособного мужского населения, в то время как во Франции оно почти не ощущается. В Польше, в частности, как сообщают, чувствуется недостаток в рабочих руках для обработки земли; другим доказательством этого факта служит большое недовольство дворянства по поводу того, что его вообще лишают наиболее ценной части принадлежащих ему крепостных. Назначение блестящего аристократа Ланского министром внутренних дел и его циркуляр к дворянству, извещающий о том, что император Александр особым указом гарантировал все его права и привилегии[294], показывает, насколько встревожен двор этими симптомами недовольства в среде крепостников.
Однако самой удивительной особенностью этих часто повторяющихся наборов является то, что они дают в действительности незначительное количественное увеличение состава армии. Если исходить из того, что общее число душ мужского пола, подлежащих рекрутскому набору, составляет 22 миллиона, — цифра несомненно преуменьшенная, — то за два года было призвано не менее 660 тысяч человек в линейные войска и 560 тысяч — в ополчение. Ополчение, правда, было мобилизовано лишь частично и насчитывает, возможно, 200 тысяч человек; таким образом, фактическая убыль работоспособного мужского населения составила около 860
