союзников; но вот «заранее подготовленное вторжение» со стороны Порты во вражескую страну с целью нанести ей поражение, — это, по мнению «Дауба», является чем-то неслыханным! Он полностью разделяет мнение Кларендона, что истинная сущность стратегии заключается в том, чтобы укреплять тыл своей собственной армии, вместо того, чтобы действовать в тылу противника — предоставим ему спорить по этому вопросу с Наполеоном I, Жомини и всеми другими великими стратегами. Он также согласен со своим другом в том, что в военное время армия ни в коем случае не должна проходить через враждебные страны, а всегда только через дружественные — «с запасами продовольствия и не боясь голода» — истинная философия обжоры. Но сквозь самодовольную глупость шута мы улавливаем умысел того, кто за ним стоит! Не бедному же «Даубу» было дано сделать открытие, что Грузия — враждебная, а не дружественная страна, и это Грузия, которая является русской Польшей на Кавказе.
Турецкое предложение, которое «Дауб» назвал необдуманным и рискованным, было по своему общему замыслу смелым, правильным и являлось, по нашему мнению, единственной стратегической идеей, возникшей в ходе этой войны. Предложение сводилось к тому, чтобы занять эксцентрическую позицию по отношению к осаждающей армии, создать угрозу Тифлису, этому центру русского господства в Азии, и, поставив Муравьева перед опасностью быть отрезанным от своей операционной базы и коммуникационной линии, вынудить его отступить от Карса. Подобная мингрельская экспедиция означала возможность не только оказать помощь Карсу, но и перейти к наступательным действиям на всех участках и добиться, таким образом, самого большого преимущества, возможного на войне, — заставить врага перейти к обороне. Но опасность приближалась; поэтому, чтобы такой план увенчался успехом, его надо было осуществлять быстро, энергично, достаточными силами, обеспечив себя транспортными средствами и продовольствием. Так как Муравьев в качестве первой операционной базы в своем непосредственном тылу имел Гюмри — крепость, специально предназначенную для обороны против турок, он был в состоянии удерживать свои позиции до тех пор, пока не убедился бы, что продвижение противника к Тифлису действительно создает ему опасность. Чтобы осуществить этот план, необходимо было бы высадить на черкесском побережье по меньшей мере 55000 человек, взять Кутаис и пройти через Горийскую котловину. Омер-паша, который позже предпринял подобную экспедицию во главе 36000 человек, подойдя к Риону, насчитывал не больше 18000—20000 человек.
Несомненно, что армия в составе 20000 человек принесла бы в Эрзеруме больше пользы, чем 40000 в Мингрелии. С другой стороны, не следует забывать, что в то время, когда Порта выступила со своим предложением, количество русских в Тифлисе, по данным самой Синей книги, не превышало 15000 человек, а Бебутов со своими подкреплениями еще не прибыл. Кроме того, на продвижение из Трапезунда к Эрзеруму, а затем к Карсу достаточно большой для выполнения своей задачи армии с необходимым запасом продовольствия, боевых припасов и орудий потребовалось бы, по уверению Омер-паши, целых четыре месяца. И, наконец, если Порта предложила правильный план, не располагая необходимыми средствами, то обязанностью ее союзников было обеспечить ее достаточными средствами, а не предлагать со своей стороны ошибочный план. В то время 60000 турок были заперты в Крыму и бездействовали, а это были единственно боеспособные войска Турции.
«В Батуме, Сухум-Кале и других лежащих поблизости прибрежных пунктах», — пишет лорд Редклифф 28 июня, — «было бы крайне трудно собрать больше 11000 человек… Другие части империи (за исключением Болгарии) не смогут дать каких-либо дополнительных резервов, кроме Боснии, откуда можно было бы взять еще несколько тысяч человек, я говорю о регулярных войсках; башибузуков можно было бы набрать, но ведь Вы, милорд, знаете, как мало приходится рассчитывать на столь недисциплинированные орды… Я сомневаюсь, чтобы в Болгарии было больше, чем 50000 солдат, включая и гарнизоны. Австрия, правда, заявила о своем намерении рассматривать переход русских через Дунай как casus belli [повод к войне. Ред.] и обязалась не допускать Россию в Дунайские княжества. Но вряд ли можно рассчитывать на то, что Порта примет решение руководствоваться в своих действиях этими заверениями и не считаться с тем, насколько неблагоразумно оставлять важную позицию без достаточной защиты — хотя такое решение может быть и было бы достойно восхищения».
Какие же войска оставались в распоряжении Порты, кроме англо-турецкого контингента? А этот контингент, как следует из депеш Кларендона и Панмюра, служил лишь уловкой, чтобы лишить Порту последних имеющихся в ее распоряжении сил.
Но противопоставило ли английское правительство турецкому плану какой-нибудь свой план? Разве оно не собиралось послать англо-турецкий контингент в Трапезунд, а оттуда в Эрзерум или Карс? В своей депеше от 14 июля Кларендон высказывается «против использования турецкого контингента до того, как он станет пригодным для боевых действий». Но если контингент не пригоден для боевых действий, то значит он не пригоден и для экспедиции в Эрзерум, так же как и для экспедиции в Мингрелию. Шут Панмюр в депеше того же числа пишет Вивиану, командующему контингентом:
«Вы должны, не теряя времени, подготовить свои войска к боевым действиям, которые Вам, несомненно, предстоит вести в том или другом месте, как только Вы к этому будете готовы».
Он призывает Вивиана быть готовым не для непосредственных действий, не для Эрзерума, а для действий в том или другом месте, иначе говоря, — нигде. Еще 7 сентября Кларендон (смотри № 302 в документах) считает англо-турецкий контингент очень плохо подготовленным и не пригодным к тому, чтобы занять укрепленные позиции под Севастополем. Таким образом, совершенно очевидно, что английское правительство выдвигает эрзерумский проект не для того, чтобы его осуществить, а для того, чтобы расстроить мингрельскую экспедицию Порты. Оно противилось не какому-то определенному, а всякому плану помощи Карсу.
«Было бы безумием пытаться оказать помощь армии бригадного генерала Уильямса… Слишком поздно сожалеть о политике» (политике Пальмерстона), «которая поставила в столь тяжелое положение такого храброго офицера и его армию», — писал Панмюр Вивиану.
Слишком поздно предпринять что-нибудь другое, кроме как сдать Карс русским и Эрзерум в придачу, говорит Кларендон Редклиффу. Этот план был не только принят правительством Пальмерстона уже 13 июля, но и получил признание в Синей книге, и правительство, как мы увидим, ни разу не отступало от него.
Все депеши Редклиффа за июль месяц, приведенные в №№ 254–277 карсских документов, свидетельствуют о том, что Порта усердно готовила мингрельскую экспедицию Вивиана. Как это могло случиться?
12 июля 1855 г., как мы помним, лорд Редклифф телеграфировал графу Кларендону о том, что приготовления к мингрельской экспедиции под руководством генерала Вивиана ведутся успешно и, «чтобы сберечь драгоценное время», он просит правительство передавать соответствующие указания по телеграфу. Поэтому Кларендон посылает свой протест против турецкого проекта по телеграфу; но несмотря на то, что на этом послании стоит дата 14 июля, оно доходит до Константинополя только
30 июля, когда, как мы видим, лорд Редклифф снова пишет Кларендону:
«Неблагожелательный отзыв правительства ее величества о выдвигавшихся в последнее время планах оказания помощи армии султана в Карсе еще усилил, разумеется, замешательство Порты. Моей обязанностью было передать этот отзыв турецким министрам не только как выражение мнения, но и как вето в отношении использования контингента генерала Вивиана. После этого сразу же возникла чрезвычайно серьезная дилемма. Правительство ее величества не только запрещает использовать контингент, но решительно предпочитает другой план — посылку подкреплений в Эрзерум через Трапезунд. Это мнение отвергают здесь как Порта, так и буквально все официальные и частные лица. Сераскир [Рушди-паша (сераскир — военный министр). Ред.], Омер-шина, генерал Гайон и наши собственные офицеры — все согласны с Портой и французским посольством в том, что следует отдать предпочтение диверсии в направлении от Редут-Кале, как обещающей больший успех, при условии, разумеется, соответствующего обеспечения транспортными средствами, продовольствием и другими необходимыми предметами… Между тем сообщения из Карса отнюдь не утешительны, а драгоценное время неизбежно растрачивается на сомнения и колебания».
Так как путь от Константинополя до Лондона нисколько не длиннее, чем путь от Лондона до Константинополя, то кажется очень странным то обстоятельство, что депеша Редклиффа, посланная из Константинополя 12 июля, уже 14 июля была в Лондоне, тогда как депеша Кларендона, отправленная из Лондона 14 июля, была получена в Константинополе только 30 июля или около этого числа. В своей депеше от 19 июля Редклифф выражает недовольство молчанием правительства, которое он очень просил «незамедлительно сообщить свое мнение». Из другой депеши, датированной 23 июля, мы видим, что он все еще не получил ответа. Фактически получение ответа не подтверждается, как мы уже говорили, до 30 июля. Таким образом, нет никаких сомнений в том, что лондонская дата на депеше Кларендона фальшивая и что на самом деле депеша была отослана на несколько недель позже той даты, которая обозначена в Синей книге. Эта фальсификация выдаст цель промедления. Надо было заставить потерять драгоценное время, вызвать сомнения и колебания и, что важнее всего, вынудить Порту потратить напрасно весь июль на приготовления экспедиции Вивиана, которая, по решению английского правительства, не должна была состояться.
II
Поскольку стратегические колебания английского правительства не позволили ему в течение трех месяцев ясно выразить свою точку зрения на крупные операции, которые намеревалась предпринять Порта, то самое лучшее, что оно могло бы сделать — это срочно направить тем временем via Эрзерум на свою ответственность небольшой отряд для восстановления коммуникаций между этим городом и Карсом. Союзники были хозяевами Черного моря, а английское правительство имело в своем полном распоряжении 4000 башибузуков под командованием генерала Битсона, — единственный боеспособный отряд турецкой иррегулярной кавалерии. Высадившись у Трапезунда, этот отряд мог бы через 10 дней достичь Эрзерума, конвоировать доставку провианта для Карса и тем самым дать возможность крепости продлить свое сопротивление на месяц — полтора, то есть до того, времени, когда начало суровой армянской зимы заставило бы осаждающих прекратить наступательные действия. Генерал Битсон 7 июля писал Редклиффу, прося последнего использовать его войска для активных военных действий.
Его просьба не была принята во внимание. 14 августа сами войска подали петицию, в которой просили не держать их больше без дела, а послать в Азию. Никакого ответа не последовало. 12 сентября Битсон осмелился в третий раз высказать свои соображения. Так как
