меры мы предпринимаем в этом направлении. До сих пор вы имели двух военных министров, secretary at war [секретаря по военным делам. Ред.] и военного министра. Отныне вы будете иметь лишь одного, именно последнего. Что касается артиллерийского управления, то общее военное руководство им передается верховному главнокомандующему (Horseguards), а гражданское — военному министру. Транспортная служба будет расширена. До сих пор, согласно закону 1847 г., срок поенной службы был 10 лет; впредь будет предоставлена возможность наниматься в армию на любой срок — от 1 до 10 лет. На службу не будут приниматься лица моложе 24 и старше 32 лет. Теперь о театре военных действий! Чтобы внести единство, энергию и порядок в дело ведения войны и в область управления на театре военных действий, Пальмерстон предлагает изумительное средство: к каждой должности приставить контролера с неопределенными полномочиями. Лорд Раглан останется главнокомандующим, но генерал Симпсон будет начальником генерального штаба, и Раглан «сочтет своим долгом выполнять его советы». Сэр Джон Бёргойн будет отозван, а сэр Гарри Джонс назначен главным уполномоченным интендантства с неопределенными границами диктаторской власти. Но одновременно в Крым будет послано гражданское лицо — сэр Джон Мак-Нейл (автор известной брошюры «Продвижение России на Востоке»[65]) — для расследования вопроса о хищениях, неспособности, нарушении долга со стороны интендантства. Будут организованы новые госпитали в Смирне и Скутари и проведена реформа медицинской службы в Крыму и в самой Англии; между Крымом и Англией каждые 10 дней будут курсировать транспортные суда для перевозки больных и раненых. Однако наряду с этим военный министр попросит трех гражданских лиц у председателя Совета по охране здоровья и пошлет их в Крым для того, чтобы с наступлением весенней погоды они приняли там необходимые санитарно-профилактические меры против чумы и произвели проверку деятельности персонала и постановки дела медицинского обслуживания. Из этого видно, что для конфликтов по вопросу о компетенции открываются самые широкие возможности. А лорд Раглан в виде компенсации за то, что отныне его «верховное командование окружено законными институтами», получает полномочие на переговоры о создании в Константинополе отряда в 300 турецких подметальщиков улиц и могильщиков, которые с наступлением оттепели должны будут выбросить в море погибшую армию, павших лошадей и всякие отбросы. На театре военных действий будет создан специальный транспорт для перевозок по суше. Следовательно, в то время как, с одной стороны, будет вестись подготовка к дальнейшим военным действиям, в Вене лорд Джон Рассел будет готовить мир, если это окажется возможным.
Дизраэли. — Слушая хвалебные отзывы благородного, лорда об «административных способностях и политической проницательности» своих коллег, трудно поверить, что он говорит о тех самых «несравненных мастерах ошибок», которых палата осудила 19 дней тому назад! Допустим, что обещанные улучшения будут претворены в жизнь и дадут обещанные результаты.
Но не являются ли они злейшей сатирой на министерство, которое одно лишь к противится этим улучшениям, которое решение палаты общин о расследовании причин прежнего негодного управления истолковало как вотум недоверия себе? Даже лорд Джон Рассел заявил, что для него остается необъяснимым таинственное исчезновение армии и что расследование загадочных причин этого исчезновения необходимо. Должна ли палата сама себя поставить в глупое положение и снова отменить решение, принятое ею каких-нибудь десять дней тому назад? Тогда она на долгие годы совершенно потеряет свое влияние на общество. Какой же аргумент приводят благородный лорд и его подновленные коллеги, чтобы уговорить палату общин дать себя одурачить? Это — обещания, которые никогда не были бы даны, не будь угрозы создания следственной комиссии. Дизраэли настаивает на парламентском расследовании. Пальмерстон, приступая к своим высоким обязанностям, начинает с угрозы против самостоятельных действий парламента. Никогда еще ни одно министерство не встречало такой поддержки и такой готовности к услугам со стороны оппозиции, как министерство лорда Абердина, — «последнее» министерство, если можно так выразиться! Эти два Дромио совершенно-де его запутали; лучше поэтому сказать — «последнее министерство и его нынешние верные последователи — его двойники на министерской скамье».
Робак заявил, что в следующий четверг он предложит кандидатов в уже санкционированную палатой комиссию. Правительство осталось старое, перетасованы лишь карты, которые, однако, снова попали в прежние руки. Только прямое вмешательство палаты общин сможет разорвать оковы рутины и устранить препятствия, не позволяющие правительству проводить нужные реформы даже в том случае, когда оно этого хочет.
Т. Данкомб. — Благородный лорд заявил нам, что он и правительство согласны сами стать нашей комиссией! Покорнейше благодарим! Палата желает расследовать именно деятельность благородного лорда и его коллег! Лорд обещал реформы, но кто будет их проводить? Те самые люди, управление которых вызвало необходимость реформ. В области управления ничего не изменилось. Сохраняется status quo ante [положение, существовавшее до. Ред.] предложения Робака. Лорд Джон Рассел трусливо сбежал со своего поста. Сам лорд Пальмерстон — это «увядший цветок» тринадцати отправившихся к праотцам кабинетов, начиная с кабинета лорда Ливерпула и кончая нынешним. Поэтому он должен бесспорно обладать «богатым опытом и большим административным талантом» Его лорд Панмюр не может идти в сравнение даже с герцогом Ньюкаслом. Назначение комиссии не есть еще осуждение. Речь идет о расследовании. Осуждение, вероятно, последует сразу же за этим. Что касается переговоров в Вене, то и в этом вопросе правительство противопоставляет себя народу. Народ желает пересмотра Венских трактатов 1815 г. в интересах поляков, венгров и итальянцев. И под войной против России народ понимает действительное уничтожение русского преобладания.
Итак министерство Пальмерстона начинает с того, чем кончило министерство Абердина, — с борьбы против предложения Робака. К следующему четвергу будут пущены в ход все средства, чтобы собрать министерское большинство против следственной комиссии.
К. МАРКС
Лондон, 19 февраля. Коалиция тори с радикалами, о которой мы говорили в нашем последнем
сообщении [См. настоящий том, стр. 71–72. Ред.], рассматривается сегодня всей лондонской ежедневной прессой как fait accompli [совершившийся факт. Ред.]. Министерская «Morning Chronicle»[66] замечает по этому поводу:
«Еще не было такой революции, наступление которой не ускорялось бы раздражением, уязвленным тщеславием, ложным честолюбием или же просто глупостью тех лиц, которые обречены, сами того не сознавая, стать се жертвой, и разношерстная коалиция дербитов и либералов, объединившихся с г-ном Робаком, пошла по стопам тех членов французской палаты депутатов, которые, начиная банкетную кампанию 1848 г. в пользу реформы, добивались лишь устранения министерства, а кончили низвержением трона».
Робак, как утверждают, готов сыграть роль Робеспьера или (в высшей степени примечательное «или»!) Ледрю-Роллена. Он намерен образовать «Комитет общественного спасения». Он не остановился перед тем, чтобы выдвинуть кандидатуры следующих лиц в предложенную им следственную комиссию: Робак, Драммонд, Лейард, сэр Джозеф Пакстон (строитель дворца всемирной промышленной выставки), лорд Стэнли (сын Дерби), Эллис, Уайтсайд, Дизраэли, Батт, Лоу (член негласного совета «Times») и Майлс.
«Было бы бесполезно умалчивать о том», — продолжает «Morning Chronicle», — «что мы стоим перед открытой угрозой революционного крестового похода против аристократии нашей страны. Демагоги стремятся к свержению правительства лорда Пальмерстона, ловко используя против него соединенные, но не объединенные боевые силы Дизраэли и Робака. Демократия пытается вызвать революцию, методически свергая один кабинет за другим».
Наконец, один правительственный орган грозит роспуском парламента, «апелляцией к народу», как это делал Бонапарт за несколько месяцев до государственного переворота.
Журнал «Economist»[67], издаваемый секретарем министерства финансов Уилсоном, объявляет «представительную систему» несовместимой с ведением войны. Бывший шляпник Уилсон предлагает поэтому освободить членов парламента, занимающих государственные посты, от необходимости переизбрания и ех officio [по должности. Ред.] предоставить министрам — членам кабинета — и место, и право голоса в палате общин. Таким образом, министерство станет независимым от избирателей и палаты общин, а палата общин окажется зависимой от министерства. В связи с этим газета «Daily News» предупреждает:
«Народ Англии должен быть настороже и приготовиться к тому, чтобы встать на защиту своих представительных учреждений. Надо ждать, что будет сделана попытка ослабить зависимость правительства от палаты общин. Это привело бы к конфликту между правительством и палатой. В результате произошла бы революция».
И в самом деле, в следующую среду в Мэрилебоне, считающемся одним из самых радикальных районов Лондона, созывается митинг, который должен вынести решение против «попыток правительства противодействовать парламентскому расследованию».
В то время как «Morning Chronicle» предвещает таким образом революцию, a «Daily News» — попытку контрреволюции, «Times» также намекает на февральскую революцию, имея в виду, правда, не банкеты в пользу реформы, а убийство Прален. Как раз на днях в ирландском канцлерском суде разбиралось дело о наследстве, в котором маркиз Кланрикард — пэр Англии, посол в Петербурге во время министерства Мелбурна и глава почтового ведомства в период правления Рассела — фигурирует в качестве главного действующего лица совсем в духе бальзаковского романа с убийством, прелюбодеянием, обманом и незаконным присвоением наследства.
«Мрачной осенью 1847 г.», — замечает «Times», — «когда общественное мнение Франции было возбуждено тревожным предчувствием надвигавшейся революции, в высших кругах парижского общества разыгрался крупный скандал, который вызвал возмущение и без того уже раздраженных широких общественных кругов и значительно ускорил наступление катастрофы. Кто внимательно наблюдает в настоящее время за крайне возбужденным состоянием общественного мнения, тот не может без подобного же волнения следить за громким скандалом, раскрытым в зале ирландского канцлерского суда».
Преступления в кругах правящей касты, ее заносчивая беспомощность и бессилие, гибель цвета английской армии, разложение старых партий, отсутствие компактного большинства в палате общин, создание министерских коалиций на основе давно изжитых традиций, расходы на ведение европейской войны при наличии тяжелейшего торгово-промышленного кризиса — все это достаточные симптомы, говорящие о предстоящем политическом и социальном перевороте в Великобритании. Особенно примечательным является тот факт, что одновременно с крушением политических иллюзий рушатся и иллюзии фритредерства. Если первые обеспечивали монополию исполнительной власти аристократии, то последние гарантировали монополию законодательной власти буржуазии.
Написано К. Марксом 19 февраля 1855 г.
Ф. ЭНГЕЛЬС
ВОЙНА, НАВИСШАЯ НАД ЕВРОПОЙ[68]
Пройдет еще несколько недель, и, если только в Вене в самое ближайшее время не будет заключен мир, во что сейчас в Европе никто, кажется, не верит, мы явимся свидетелями того, как на этом континенте начнется война, по сравнению с которой крымская кампания будет играть ту незначительную роль, которую ей и надлежало бы играть в войне между тремя наиболее могущественными нациями земного
