торговым кризисом, финансовой паникой, создаваемой им самим; и как раз в тот самый момент, когда этот закон, согласно лежащему в его основе принципу, должен оказать свое благотворное влияние, ничего иного не остается, как приостановить его действие путем правительственного вмешательства. В обычное время максимальное количество банкнот, которое закон разрешает Банку выпускать, никогда полностью не находится в обращении, — факт, достаточно доказанный неизменным в такие периоды наличием резерва банкнот в кассе банковского департамента. Истинность этого положения можно проверить, сопоставив отчеты Английского банка с 1847 по 1857 г. или даже сравнив сумму банкнот, фактически находившихся в обращении с 1819 по 1847 г., с той суммой, которая могла бы находиться в обращении согласно установленному законом максимуму. В трудные времена, как, например, в 1847 и в нынешнем году, из-за произвольного и полного разделения Английского банка на два департамента последствия утечки металлического запаса искусственно усугубляются, повышение процентной ставки искусственно ускоряется, и Банку грозит банкротство не вследствие его действительной неплатежеспособности, а вследствие мнимой неплатежеспособности одного из его департаментов.
Когда действительное финансовое бедствие бывает таким образом усугублено искусственной паникой и когда оно влечет за собой достаточное количество жертв, правительство оказывается не в силах устоять перед давлением общественного мнения, и действие закона приостанавливается как раз в тот период, на случай которого этот закон был создан и в течение которого он вообще только и мог бы дать какой-либо эффект. Так, например, 23 октября 1847 г. крупнейшие лондонские банкиры отправились на Даунинг-стрит просить о помощи, то есть о приостановке действия закона Пиля. В результате их просьбы лорд Джон Рассел и сэр Чарлз Вуд обратились к управляющему и помощнику управляющего Английским банком с письмом, в котором рекомендовали им увеличить выпуск банкнот и тем превысить установленный законом максимум денежного обращения; при этом они брали на себя ответственность за нарушение закона 1844 г. и заявляли о своей готовности внести, как только соберется парламент, билль, гарантирующий безнаказанность за нарушение закона. Тот же самый фарс будет разыгран и теперь, после того как положение вещей станет таким же, как в неделю, истекшую 23 октября 1847 г., когда, казалось, угрожало полное прекращение всех операций и всех платежей. Итак, единственное преимущество закона Пиля состоит в следующем: благодаря ему все население страны поставлено в полную зависимость от аристократического правительства — от каприза какого-нибудь безрассудного субъекта, вроде Пальмерстона, например. Этим и объясняется благосклонное отношение членов кабинета к закону 1844 г. — он дает им такую власть над капиталами частных лиц, какой они никогда еще не имели.
Мы так подробно остановились на законе Пиля потому, что в настоящее время он оказывает влияние на данную страну [Соединенные Штаты. Ред.], а также и потому, что его действие в Англии, вероятно, будет приостановлено; но если во власти британского правительства снять с плеч британского народа бремя затруднений, которое оно само же на них взвалило, то ничего не может быть ошибочнее предположения, что то явление на лондонском денежном рынке, которому мы будем свидетелями, — возникновение и конец денежной паники — станет истинным измерителем интенсивности кризиса, который предстоит пережить торговым кругам Англии. Перед этим кризисом правительство бессильно.
Когда первые сведения о кризисе в Америке достигли берегов Англии, английские экономисты выдвинули теорию, претендующую если не на гениальность, то по меньшей мере на оригинальность. Они утверждали, что торговля Англии здорова, но — увы! — нездоровы ее покупатели, и в особенности янки. Здоровое состояние торговли, которая здорова только с одной стороны, — идея, поистине достойная британского экономиста! Взгляните на последний полугодовой отчет английского министерства торговли за 1857 г. и вы увидите, что из общего британского экспорта сырьевых продуктов и промышленных изделий 30 % падает на Соединенные Штаты, 11 % на Ост-Индию и 10 % на Австралию. Сейчас американский рынок надолго закрыт для Англии, индийский рынок, и без того затоваренный за последние два года, в значительной мере отпал в связи с происходящим в Индии восстанием, а австралийский рынок так завален, что самые разнообразные английские товары продаются в Аделаиде, Сиднее и Мельбурне дешевле, чем в Лондоне, Манчестере или Глазго. О «здоровом» состоянии дел британских промышленников, обанкротившихся вследствие внезапного исчезновения покупателей на их товары, можно судить по двум примерам. На собрании кредиторов одного владельца ситценабивной фабрики в Глазго выяснилось, что его долги составляли 116000 ф. ст., в то время как актив не достигал даже скромной суммы в 7000 фунтов стерлингов. Подобным же образом один судовладелец из Глазго имел в активе всего 789 ф. ст., а долгов должен был погасить на 11800 фунтов стерлингов. Но это лишь частные случаи; важно другое: состояние британской промышленности настолько напряженное, что при сузившихся иностранных рынках неизбежен всеобщий крах, а следом за ним — потрясение всей общественной и политической жизни Великобритании. Американский кризис 1837–1839 гг. вызвал сокращение британского экспорта с 12425601 ф. ст. в 1836 г. до 4695225 ф. ст. в 1837 г., до 7585760 ф. ст. в 1838 г. и до 3562000 ф. ст. в 1842 году. Подобный же паралич уже начинает проявляться и в Англии. Нет сомнения, что влияние его будет в высшей степени значительно.
К. МАРКС
ПОТРЯСЕНИЕ БРИТАНСКОЙ ТОРГОВЛИ[256]
Огромное потрясение британской торговли в своем развитии имело как бы три ясно выраженных формы: затруднения на денежном и товарном рынках Лондона и Ливерпуля, банковскую панику в Шотландии и промышленный упадок в фабричных районах. Относящиеся сюда факты были подробно изложены на страницах нашей газеты в пятницу в виде многочисленных выдержек из британских газет, но их важное значение и вероятные последствия требуют дальнейшего рассмотрения.
Хотя правительство было в конце концов вынуждено приостановить действие закона 1844 г. об Английском банке, как мы и предсказали в одной из предшествующих статей, все же оно сделало это лишь после того, как Банк, в своей попытке спастись, храбро утопил множество своих собственных клиентов. Но, наконец, вечером 11 ноября заправилы Банка устроили военный совет, результатом которого было обращение к правительству за помощью; в ответ последовала временная приостановка действия положений упомянутого закона. Это распоряжение министерства будет немедленно предложено на одобрение парламента, который должен быть созван в конце месяца. Как мы указали уже раньше, приостановка действия этого закона должна принести известное облегчение. Она устраняет искусственный недостаток денег, который вызывается законом в дополнение к естественному недостатку их на денежном рынке в моменты торговых потрясений[257].
За время нынешнего кризиса Английский банк пять раз повышал свою учетную ставку в тщетной надежде остановить стремительный поток, который все сметал на своем пути. 8 октября ставка была повышена до 6 %, 12-го — до 7 %, 22-го — до 8 %, 5 ноября — до 9 % и 9-го — до 10 %. Быстрота этого движения представляет разительный контраст по сравнению с движением, сопровождавшим кризис 1847 года. В то время минимальная учетная ставка была повышена до 5 % в апреле, до 51/2% в июле и до 8 %, своей высшей точки, 23 октября. После этого она упала до 7 % — 20 ноября, до 6 % — 4 декабря и до 5 % — 25 декабря. Пять следующих лет образуют период непрерывного понижения учетной ставки, такого равномерного, словно оно совершалось по скользящей шкале. Так, 26 июня 1852 г. ставка достигла наименьшей цифры — 2 %. Следующие пять лет, с 1852 по 1857 г., показывают обратное движение. 8 января 1853 г. ставка равнялась 21/2%, 1 октября 1853 г. — 5 %; с этого момента, пройдя множество последовательных изменений, она достигла, наконец, своего нынешнего уровня. До сих пор колебания процентной ставки в течение истекших десяти лет представляли лишь явления, обычно присущие периодическим фазам современной торговли. Коротко говоря, эти фазы таковы: полное сокращение кредита в год паники, затем постепенное расширение его, которое достигает своего максимума, когда процентная ставка падает до своей низшей точки; тогда снова начинается обратное движение, то есть постепенное сокращение, которое достигает своей высшей точки, когда процент поднимается до своего максимума и снова наступает год, отмеченный паникой. Однако при более внимательном изучении во второй половине нынешнего периода можно обнаружить некоторые явления, существенно отличающие его от всех предшествующих периодов. В годы процветания, с 1844 до 1847, процентная ставка в Лондоне колебалась от 3 до 4 %, так что весь этот период был одним из периодов сравнительно дешевого кредита. Когда 10 апреля 1847 г. процентная ставка достигла 5 %, кризис уже начался, и его всеобщий взрыв был отсрочен только на несколько месяцев с помощью ряда стратегических маневров. С другой стороны, процентная ставка, которая 6 мая 1854 г. уже достигла 51/2 %, снова упала последовательно до 5, 41/2, 4 и 31/2 %; на последней цифре она стояла с 16 июня до 8 сентября 1855 года. Затем она снова претерпела те же самые изменения, но в обратном направлении, возрастая до 4, 41/2, 5 %, пока, наконец, в октябре 1855 г. не достигла того самого пункта, на котором она была в мае 1854 г., а именно 51/2 %. Спустя две недели, 20 октября 1855 г., она поднялась до 6 % для краткосрочных векселей и до 7 % — для долгосрочных. Но затем снова наступила реакция. В течение 1856 г. процентная ставка то понижалась, то повышалась, пока в октябре 1856 г. не достигла снова 6 и 7 %, то есть той точки, на которой она была в октябре предыдущего года. 15 ноября 1856 г. она поднялась до 7 %, но не осталась на этой цифре, а проделала несколько скачков вниз и вверх и один раз целых 3 месяца держалась на уровне 51/2%. Первоначальных 7 % она достигла только 12 октября нынешнего года, когда американский кризис начал оказывать влияние на Англию. С этого момента возрастание процентной ставки шло быстро и неуклонно, результатом чего, в конце концов, было почти полное прекращение учетных операций.
Другими словами, в течение второй половины периода с 1848 по 1857 г. колебания процентной ставки были сильнее и чаще, а между октябрем 1855 и октябрем 1857 г. протекло два года дороговизны денег, когда колебания этой процентной ставки происходили в пределах от 51/2 до 7 %. В то же самое время несмотря на эту высокую процентную ставку производство и обмен неуклонно развивались такими темпами, о которых раньше и не мечтали. С одной стороны, это исключительное явление можно объяснить своевременным притоком золота из Австралии и Соединенных Штатов, что позволяло Английскому банку время от времени смягчать свои жесткие условия, а с другой стороны, совершенно очевидно, что кризис должен был наступить уже в октябре
