у армии будет нечто такое, за что стоит сражаться. Джефферсон Дэвис не стал бы брать Вашингтон, даже если бы он был в состоянии сделать это. Он знает, что бомба, упавшая в этот Содом, пробудила бы всю нацию.
Весь Север загремел бы тогда в один голос: «Долой рабство, долой все, что мешает спасению республики!» Джефферсон Дэвис вполне удовлетворен своими успехами. Эти успехи намного превзошли его ожидания! Если только он продержится с их помощью до 4 марта 1863 г., то Англия — и это будет в порядке вещей — признает южную Конфедерацию… Президент не выполнил акта о конфискации. Он, может быть, честный человек, но что нам за дело до его честности! Он не умеет ни видеть, ни предвидеть. Когда я был в Вашингтоне, я удостоверился, что Линкольн еще три месяца тому назад написал прокламацию об освобождении всех рабов, но Мак-Клеллан заставил его отказаться от этого решения, а представители Кентукки принудили его оставить на посту Мак-Клеллана, которому он не доверяет. Потребуются годы для того, чтобы Линкольн научился сочетать свои юридически-адвокатские сомнения с требованиями гражданской войны. В этом страшная ограниченность демократического правления и его величайшее зло.
Во Франции 100 человек, убежденных в своей правоте, увлекли бы за собой весь народ, но для того чтобы наше правительство сделало хоть один шаг, сначала должны всколыхнуться 19 миллионов. А скольким из этих миллионов годами внушалось, что рабство есть божественный институт! При наличии таких предрассудков, когда парализованы руки и сердца, вы требуете от президента, чтобы он спас вас от негров! Если эта теория правильна, то только рабовладельческий деспотизм может дать нам временный мир… Я знаю Линкольна. В Вашингтоне я снял с него мерку. Он — первоклассная посредственность («a first-rate second-rate man»). Он честно дожидается того момента, когда нация возьмет его в руки, как метлу, и выметет с его помощью рабовладение… В минувшие годы неподалеку от этой трибуны, с которой я сейчас говорю, виги стреляли в воздух, чтобы заглушить мой голос, а каков результат?
Сыновья этих вигов нашли теперь могилу в болотах Чикахомини[339]! Уничтожьте же с божьей помощью этот Союз и создайте вместо него другой, на фундаменте которого было бы начертано: «Политическое равенство для всех граждан мира»… Во время своего пребывания в Чикаго я спрашивал у юристов Иллинойса, среди которых Линкольн занимался адвокатской практикой, что он за человек, может ли он сказать «нет»? Ответ гласил: «Это бесхребетный человек. Если американцы хотели избрать человека, абсолютно не способного к руководству, к инициативе, они должны были избрать Авраама Линкольна. Никто не слышал, чтобы он когда-нибудь сказал «нет!». Я спросил: «А Мак-Клеллан способен сказать «нет»?». Директор Чикагско-Центральной железной дороги, где служил Мак-Клеллан, ответил: «Он не способен принять какое-либо решение. Спросите его о чем-нибудь — и пройдет час, прежде чем он даст ответ. За все время, пока он имел дело с правлением Центральной железной дороги, он ни разу не разрешил ни одного серьезного спорного вопроса».
Таковы эти два человека, от которых больше, чем от кого бы то ни было, зависит сейчас судьба республики Севера! Лица, хорошо знакомые с состоянием армии, уверяют, что Ричмонд можно было бы взять уже пять раз, если бы этому не мешал бездельник, стоящий во главе Потомакской армии; но он предпочел месить грязь в болотах Чикахомини, чтобы потом с позором покинуть это место вместе с его навозными укреплениями. Линкольн, из жалкой трусости перед пограничными рабовладельческими штатами, оставляет этого человека на его теперешнем посту; но недалек тот День, когда Линкольн признается, что он никогда не доверял Мак-Клеллану… Будем надеяться, что война продлится достаточно долго, чтобы превратить нас в настоящих мужей, и тогда мы быстро добьемся победы. Бог вложил в наши руки громовую стрелу освобождения, чтобы поразить мятежников…»
Ф. ЭНГЕЛЬС СМОТР ВОЛОНТЕРОВ В АНГЛИИ
С тех пор как вы дали мне возможность поместить в вашей газете отчет о смотре волонтеров в Ньютоне в августе 1860 г., прошло два года. Может быть, вашим читателям будет небезынтересно после столь долгого перерыва снова услышать несколько слов о состоянии и тактической подготовке английского народного ополчения.
На численности и нынешней организации волонтеров я, быть может, остановлюсь вскоре в другой связи; теперь же я ограничусь сообщением, что по официальным данным наличный состав волонтерских формирований исчисляется в 162800 человек, являясь, таким образом, более многочисленным, чем когда-либо раньше, и сразу же перейду, пользуясь одним примером, к описанию тактической подготовки этих формирований.
2 августа генеральный инспектор всех волонтеров, полковник Мак-Мердо, производил в Хитон-парке, находящемся на расстоянии одного часа пути от Манчестера, смотр контингента волонтеров, выставленного этим городом. Войска состояли из 1-го, 2-го и 3-го манчестерских «полков» (6-й, 28-й и 40-й ланкаширские батальоны) и из «полков», выставленных пригородами Ардуиком и Солфордом (33-й и 56-й ланкаширские батальоны). Однако из этих так называемых «полков» только три (1-й и 3-й манчестерские и ардуикский) явились каждый в составе батальона; остальные два составляли вместе один батальон. В этих батальонах число рядов в роте колебалось от 18 до 21 [Имеется в виду двухшереножный строй. Ред.]; каждые 8 рот составляли батальон численностью, в среднем, включая и офицеров, до 400 человек. Кроме того, была представлена еще волонтерская кавалерия (32 человека) и артиллерия (две одолженные г-ном Уитвортом однофунтовые амюзетты и около 150 человек пехоты в качестве прикрытия) тоже из Манчестера. В большинстве батальонов можно было бы выставить пехоты на 100–150 человек больше, но командиры позаботились, по-видимому, о том, чтобы недостаточно обученные волонтеры остались дома.
Участок, на котором производился смотр (южная часть парка, принадлежащего графу Уилтону, где прежде происходили скачки), представляет собой понижающийся с запада на восток склон холма; справа и слева он ограничен лощинами, которые соединяются у восточного подножия холма, образуя ровный луг площадью, примерно, в 800 шагов в квадрате. Ручей, протекающий вдоль северного подножия холма, за которым местность снова повышается, ограничивает участок с этой стороны; по всем остальным направлениям он замыкается леском, расположенным вдоль стены парка. Совершенно открытый характер местности нарушается только огороженными или незащищенными группами мелкого кустарника, а также отдельными деревьями и кое-где заболоченными местами.
Смотры полковника Мак-Мердо, в противоположность большинству обычных волонтерских смотров, всегда производятся без предварительно установленной и сообщенной войскам программы: волонтеры никогда не знают заранее, что им придется делать. Зато передвижения, совершаемые под его командой, бывают лишь такого рода, которые действительно применяются перед лицом врага и исключают всякое тактическое мудрствование. Мак-Мердо, зять завоевателя Синда, сэра Чарлза Нейпира, и начальник его штаба в Индии, отнюдь не педант, а солдат глубоко практического склада, и вся его деятельность и волонтерских войсках доказывает, что он в этой должности вполне на своем месте.
Бригада встретила инспектора, построенная, как обычно, в линию. После вступительных формальностей он приказал построиться в колонны на одну четверть дистанции (обычная колонна англичан при движениях войск вне сферы неприятельского огня), сомкнуться к середине и изменить фронт колонн захождением вправо, так что упомянутый ровный луг и роща у восточной стены парка оказались перед фронтом. Во время этих перестроений, произведенных быстро и без какого-либо замешательства, кавалерия рассыпалась в цепь, промчалась через лесок и открыла огонь по предполагаемому неприятелю, но скоро вернулась обратно. После этого правофланговый батальон (6-й ланкаширский) был выдвинут вперед, причем четыре его роты рассыпались в цепь, а четыре остались на месте в качестве поддержки; два других батальона (смешанный 28-й и 56-й ланкаширские и 33-й ланкаширский) развернули фронт, в то время как левофланговый батальон (40-й ланкаширский) остался построенным в колонну и вместе с кавалерией расположился на расстоянии 200 шагов позади в качестве резерва. Оба орудия стояли на краю холма, на правом фланге цепи стрелков. До того как был отдан приказ о наступлении, стрелки, роты поддержки и развернутые в линию батальоны лежали распластавшись на земле. В таком положении бригада представляла очень воинственное зрелище, какое мы не привыкли наблюдать во время обычных волонтерских маневров; сразу было видно, что командует настоящий солдат.
Но вот раздался сигнал для цепи стрелков двинуться вперед и открыть огонь. Бой в рассыпном строю был проведен не совсем удачно. Волонтеры, привыкшие по шаблону рассыпаться в цепь на открытой ровной местности своего учебного плаца, слишком тщательно заботились о сохранении равнения, чтобы думать о прикрытии. Естественные рубежи и заросли были для них в диковинку. Особенно сбивали их с толку огороженные кусты, через которые нельзя было пройти; одна рота остановилась перед таким кустарником в тесной лощине и преспокойно стреляла в него, между тем как остальная часть цепи уже давно его обошла и находилась за ним. Кроме того, цепь стрелков постепенно переместилась целиком на левый фланг, так что лесок, в направлении которого была брошена кавалерия, подвергся очень слабой атаке, а фронт развернутых батальонов обнажался все больше и больше. Так как весь план и ход выполнения маневра отнюдь не требовали такого движения, то я полагаю, что это произошло по недосмотру. Артиллерия продвигалась вперед вместе с правым флангом пехоты, все время стреляя, причем оставалась часто неприкрытой, и если мой бинокль меня не обманул, то колеса орудий нередко стояли накренившись на склоне холма.
Затем стрелки еще на некоторое время были усилены рассыпавшимися в цепь ротами поддержки, после чего их отозвали обратно; развернувшиеся батальоны тем временем продвинулись вперед и открыли беглый огонь. Огонь на правом фланге, особенно со стороны 28-го ланкаширского батальона, был очень энергичным и, пожалуй, несколько торопливым; в центре, на правом фланге 33-го ланкаширского батальона, перестрелка велась вяло и прерывалась длительными паузами; на левом фланге стреляли довольно беспорядочно. Часть фронта оказалась здесь непосредственно за гребнем, почти вдвое превышавшим рост человека, что, однако, не мешало волонтерам оживленно стрелять прямо перед собой. Тем временем 40-й ланкаширский батальон подтянулся из резерва к линии фронта на расстояние в 200 шагов и развернулся; справа от него расположился уже вновь соединившийся 6-й ланкаширский батальон. В обоих батальонах левофланговые взводы рот произвели захождение назад, чтобы пропустить первый эшелон, который начал теперь отходить поротно, сдвоенными рядами. Признаюсь, я совершенно не могу согласиться с этим перестроением, предписанным в данном случае уставом; на этот раз оно понравилось мне меньше, чем когда-либо. Устав требует, чтобы отступающий первый эшелон сделал поворот кругом и
