посредством актов конгресса отнять колонизованные Севером территории. Таким образом, подобно тому как борьба за Канзас вызвала к жизни республиканскую партию, она послужила одновременно причиной первого раскола внутри самой демократической партии.
Республиканская партия выдвинула свою первую программу на президентских выборах 1856 года. Несмотря на то, что ее кандидат Джон Фримонт не победил, огромное количество голосов, которое он получил, безусловно свидетельствовало о быстром росте партии, особенно на Северо-западе. На своем втором национальном конвенте перед президентскими выборами (17 мая 1860 г.) республиканцы повторили свою программу 1856 г., снабдив ее лишь некоторыми дополнениями. Основное содержание ее было таково: рабству не предоставляется более ни одной пяди новых территорий; пиратская внешняя политика должна быть прекращена; возобновление торговли рабами клеймится позором; наконец, должны быть изданы законы о свободных землях для поощрения свободной колонизации.
Самым важным пунктом этой программы было то, что рабству не предоставлялось ни пяди новых земель, — напротив, предлагалось навсегда ограничить его пределами тех штатов, где оно уже было узаконено. Таким образом, рабство как бы интернировалось; но непрерывное расширение территории и непрерывное распространение рабства за пределы его старых границ — это условие существования рабовладельческих штатов Союза.
Возделываемые рабами культуры предметов южного экспорта — хлопок, табак, сахар и т. д. — являются доходными лишь в том случае, если они производятся большими группами рабов в массовом масштабе и на обширных пространствах естественно плодородной почвы, требующей лишь примитивного труда. Интенсивные культуры, зависящие не столько от плодородия почвы, сколько от вложенного капитала, образованности и инициативности работника, противоречат самому существу рабства. Отсюда быстрое превращение таких штатов, как Мэриленд и Виргиния, ранее применявших рабский труд для производства товаров на экспорт, в штаты, разводящие рабов, чтобы затем экспортировать их в отдаленные районы Юга. Даже в Южной Каролине, где рабы составляют четыре седьмых населения, культура хлопка в течение ряда лет почти совсем не развивается вследствие истощения почвы. Больше того, Южная Каролина под давлением обстоятельств частично уже превратилась в штат, разводящий рабов, так как она ежегодно продает рабов в штаты крайнего Юга и Юго-Запада уже на 4 миллиона долларов. Как только наступает такой момент, становится необходимым приобретение новых территорий, для того чтобы одной части рабовладельцев с их рабами предоставить новые плодородные земли, а другой, оставшейся части, создать новый рынок для разведения, а следовательно, и для продажи рабов. Так, например, не подлежит сомнению, что если бы не присоединение к Соединенным Штатам Луизианы, Миссури и Арканзаса, рабство в Виргинии и Мэриленде давно бы исчезло. Один из лидеров южан, сенатор Тумбс, удачно выразил на конгрессе сецессионистов в Монтгомери экономический закон, который требует непрерывного расширения территории рабовладения:
«Если не произойдет значительного увеличения рабовладельческой территории», — сказал он, — «то через 15 лет придется разрешить рабам убегать от белых, или же белые вынуждены будут бежать от рабов».
Представительство отдельных штатов в палате представителей конгресса зависит, как известно, от соответствующей численности их населения. Так как население свободных штатов растет несравненно быстрее, чем население рабовладельческих штатов, то число представителей Севера должно было вскоре обогнать число представителей Юга. Поэтому подлинным средоточием политической власти Юга все больше и больше становится американский сенат, где каждый штат, независимо от численности его населения, представлен двумя сенаторами. Следовательно, для того чтобы утвердить свое влияние в сенате, а через сенат и свою гегемонию в Соединенных Штатах, Юг нуждался в непрерывном образовании новых рабовладельческих штатов. Но это было возможно лишь путем захвата чужих земель, как было с Техасом, или же путем превращения принадлежащих Соединенным Штатам территорий сначала в рабовладельческие территории, а затем в рабовладельческие штаты, как это было с Миссури, Арканзасом и другими. Джон Калхун, которым рабовладельцы восхищаются как своим государственным деятелем par excellence [по преимуществу, в истинном значении слова. Ред.], уже 19 февраля 1847 г. заявил в сенате, что только сенат обеспечивает Югу равновесие сил, что необходимо расширение территории рабовладения, чтобы сохранить это равновесие в сенате между Севером и Югом, и что именно этим оправдываются попытки Юга насильственным путем создать новые рабовладельческие штаты.
Наконец, число собственно рабовладельцев на юге Союза не превышает 300000 — ограниченная олигархия, которой противостоят многие миллионы так называемых «белых бедняков» (poor whites), масса которых постоянно возрастала вследствие концентрации землевладения и положение которых можно сравнить лишь с положением римских плебеев во времена крайнего упадка Рима. Только приобретением и надеждой на приобретение новых территорий, а также пиратскими набегами удается примирять интересы этих «белых бедняков» с интересами рабовладельцев, давать безопасное направление их беспокойной жажде деятельности и прельщать их перспективой самим когда-нибудь стать рабовладельцами.
Итак, ограничение рабства пределами его старой территории должно было, согласно экономическому закону, привести к его постепенному исчезновению, уничтожить политическую гегемонию, осуществляемую рабовладельческими штатами через сенат, и, наконец, подвергнуть рабовладельческую олигархию опасностям, угрожающим ей внутри ее собственных штатов со стороны «белых бедняков». Своим принципом, что всякое дальнейшее расширение рабовладельческих территорий должно быть воспрещено законом, республиканцы, таким образом, подсекали самый корень господства рабовладельцев. Победа республиканцев на выборах должна была поэтому привести к открытой борьбе между Севером и Югом. Однако сама эта победа была обусловлена, как указывалось выше, расколом в лагере демократов.
Уже борьба за Канзас вызвала раскол между партией сторонников рабовладения и ее союзником — демократами Севера. Тот же спор снова вспыхнул в более общей форме теперь, во время президентских выборов в 1860 году. Демократы Севера, во главе со своим кандидатом Дугласом, ставили введение рабства в территориях в зависимость от воли большинства колонистов. Партия рабовладельцев, во главе со своим кандидатом Брекинриджем, утверждала, что из конституции Соединенных Штатов, как это разъяснил также и Верховный суд, законно вытекает рабство; рабство-де уже само по себе является законным во всех территориях и не нуждается ни в какой особой натурализации. Следовательно, в то время как республиканцы воспрещали всякое увеличение рабовладельческих территорий, партия южан претендовала на все территории республики как на гарантированные законом домены. То, что рабовладельцы пытались проделать в качестве примера с Канзасом, — навязать территории рабство с помощью центрального правительства против воли самих колонистов — они теперь объявляли законом для всех территорий Союза. На такую уступку не могли пойти лидеры демократов, так как она привела бы только к дезертирству их армии в лагерь республиканцев. С другой стороны, партию рабовладельцев не мог удовлетворить «суверенитет колонистов», предложенный Дугласом. То, чего она хотела добиться, необходимо было провести в ближайшие четыре года при новом президенте; это могло быть проведено только средствами центрального правительства и не допускало дальнейших отсрочек. От внимания рабовладельцев не ускользнуло, что образовалась новая сила, Северо-Запад, население которого почти удвоилось за время с 1850 по 1860 г. и находилось уже примерно на одном уровне с белым населением рабовладельческих штатов. Эта сила не была склонна ни по традициям, ни по темпераменту, ни по образу жизни тащиться от компромисса к компромиссу, подобно старым северо-восточным штатам. Для Юга Союз имел ценность лишь постольку, поскольку он предоставлял ему федеральную власть как средство для проведения политики в интересах рабовладельцев. В противном случае для него лучше было порвать теперь же, чем еще в течение четырех лет созерцать развитие республиканской партии и подъем Северо-Запада, чтобы затем начать борьбу при неблагоприятных условиях. Итак, партия рабовладельцев играла ва-банк!. Когда демократы Севера отказались и дальше играть роль «белых бедняков» Юга, Юг доставил Линкольну победу благодаря раздроблению голосов и воспользовался затем этой победой как предлогом для того, чтобы обнажить меч.
Все движение, как это ясно видно, покоилось и покоится на вопросе о рабстве. Не в том смысле, должны ли рабы быть немедленно освобождены внутри существующих рабовладельческих штатов, а в том, должны ли 20 миллионов свободных жителей Севера и далее подчиняться олигархии 300 тысяч рабовладельцев; должны ли огромные территории республики служить основой для создания свободных штатов или стать рассадниками рабства; наконец, должна ли национальная политика Союза сделать своим девизом вооруженное распространение рабства в Мексике, Центральной и Южной Америке.
В следующей статье мы рассмотрим утверждение лондонской прессы, будто Север должен приветствовать сецессию как наиболее благоприятное и единственно возможное разрешение конфликта.
К. МАРКС
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ
«Пусть убегает, он не достоин твоего гнева!» Этот совет Лепорелло покинутой возлюбленной Дон-Жуана английская государственная мудрость вновь и вновь преподносит Северу Соединенных Штатов — еще недавно такой совет прозвучал из уст лорда Джона Рассела. Если Север позволит Югу убежать, то он будто бы освободится от всякой связи с рабством, от своего исторического первородного греха, и создаст основу для нового, более высокого развития.
Действительно, если бы Север и Юг представляли собой два самостоятельных государства, как, например, Англия и Ганновер, то их отделение друг от друга было бы не труднее, чем отделение Англии от Ганновера[191]. Однако «Юг» не представляет собой ни области, строго отделенной от Севера в географическом отношении, ни единого целого в духовном отношении. Вообще это не страна, а боевой лозунг.
Совет разойтись полюбовно предполагает, что южная Конфедерация, хотя и является нападающей стороной в гражданской войне, ведет ее, по крайней мере, в целях обороны. Думают, что для партии рабовладельцев дело идет лишь о том, чтобы объединить области, в которых она господствовала до сих пор, в самостоятельную группу штатов и изъять их из-под верховной власти Союза. Не может быть представления более ложного. «Югу нужна вся его территория. Он хочет и должен ее иметь». Таков был боевой клич, с которым сецессионисты напали на Кентукки. Под «всей территорией» Юга они подразумевают прежде всего все так называемые пограничные штаты (border states) — Делавэр, Мэриленд, Виргинию, Северную Каролину, Кентукки, Теннесси, Миссури и Арканзас. Кроме того, они претендуют на всю территорию к югу от линии, проходящей от северо-западной окраины Миссури до Тихого океана. Следовательно, то, что рабовладельцы называют «Югом», охватывает более чем три четверти прежних владений Союза. Большая часть территории, на которую они претендуют, находится еще во владении Союза и сначала должна быть у него отвоевана. Что же касается так называемых пограничных штатов, включая и те, которые находятся во владении Конфедерации, то они никогда не были собственно рабовладельческими штатами. Они скорее составляют область владений Соединенных Штатов, в которой система рабства и система свободного труда существуют рядом друг с другом и борются за господство, представляя собой
