необходимостью, всеобщего вооружения рабов. Военный министр Камерон официально одобряет «мнение» Кокрена. После этого министр внутренних дел от имени правительства дезавуирует заявление военного министра. Последний еще более энергично подтверждает свое «мнение» на официальном собрании и заявляет, что он поставит этот вопрос в своем докладе конгрессу. Преемник Фримонта в Миссури генерал Галлек, так же как и генерал Дикс в Восточной Виргинии, изгоняет беглых негров из военного лагеря и запрещает им впредь появляться в районе позиций, занимаемых его армией. В то же самое время генерал Вул принимает с распростертыми объятиями черную «контрабанду»[257] в крепости Монро, Прежние лидеры демократической партии — сенатор Дикинсон и Кроссуэлл (бывший член так называемого демократического регентства[258]) — заявляют в открытом послании о своем согласии с Кокреном и Камероном, а полковник Дженнисон в Канзасе превосходит всех своих предшественников-военных, обращаясь к своим войскам с речью, в которой, между прочим, говорится:
«Никакого колебания в отношении мятежников и тех, кто им сочувствует… Я заявил генералу Фримонту, что я не взялся бы за оружие, если бы думал, что рабство переживет эту войну. Рабы, принадлежащие мятежникам, всегда найдут защиту в нашем лагере, и мы будем защищать пх до последнего бойца и до последней пули. Я не желаю иметь среди своих солдат ни одного человека, который не является аболиционистом (I want по men who are not Abolitionists); у меня нет места для них, и я надеюсь, что таких людей среди нас нет, так как все знают, что вопрос о рабстве лежит в основе этой дьявольской войны, составляет ее суть и смысл… Если же правительство не одобряет моих действий, то оно может взять обратно данные мне полномочия, но в этом случае я буду действовать на свой собственный страх и риск (on my own hook), даже если бы у меня было для начала всего лишь полдюжины солдат».
В пограничных рабовладельческих штатах, особенно в Миссури, в меньшей степени в Кентукки и т. д., вопрос о рабстве решается уже практически. Там наблюдается громадный отлив рабов. Из Миссури, например, исчезло около 50000 рабов, одна часть которых бежала, а другая переправлена самими рабовладельцами в более отдаленные южные штаты.
Ни в одной английской газете, как это ни странно, не отмечено в высшей степени важное и знаменательное событие. 18 ноября на острове Гаттерас собрались представители 45 графств Северной Каролины, которые назначили временное правительство, отменили акт о сецессии и заявили о возвращении Северной Каролины в лоно Союза. Избиратели округов той части штата, которая была представлена на этом конвенте, созываются для выборов представителей в вашингтонский конгресс.
Написано К. Марксом 10 декабря 1861 г.
К. МАРКС
ИЗВЕСТИЯ ИЗ АМЕРИКИ
Лондон, 13 декабря
Известие о судьбе «Гарвея Бирча» и о пребывании крейсера «Нашвилл» в порту Саутгемптон[259] пришло в Нью-Йорк 29 ноября, но, кажется, не вызвало особой сенсации, на которую определенные круги здесь рассчитывали в такой же мере, в какой ее опасались в лагере противников войны. На этот раз одна большая волна столкнулась с другой. Дело в том, что как раз в этот момент Нью-Йорк был взбудоражен предвыборной борьбой в связи с предстоящими 3 декабря выборами мэра. Представитель газеты «Times» в Вашингтоне г-н Рассел, который портит свой кельтский талант напускным англоманством, жеманно пожимает плечами, выражая удивление по поводу этой предвыборной суматохи. Конечно, г-н Рассел льстит тем самым лондонскому кокни [обывателю. Ред.], воображающему, будто выборы мэра в Нью-Йорке представляют собой такой же старомодный балаган, как и выборы лорда-мэра в Лондоне. Как известно, лондонский лорд-мэр не имеет никакого отношения к большей части Лондона. Он является номинальным регентом Сити, своего рода мифическим существом, которое пытается доказать свое реальное существование приготовлением вкусных черепашьих супов в дни торжественных пиршеств и вынесением необоснованных приговоров в случаях нарушения полицейских предписаний. Лондонский лорд-мэр является персоной государственного значения только лишь в фантазии парижских сочинителей водевилей и faits divers [газетных происшествий. Ред.]. Напротив, мэр Нью-Йорка обладает реальной властью. В начале сецессионистского движения тогдашний мэр, пресловутый Фернандо Вуд, совсем уже, было, собрался провозгласить Нью-Йорк независимым городом-республикой[260], разумеется, с одобрения Джефферсона Дэвиса. Его план сорвался из-за энергичного противодействия республиканской партии Empire City [Нью-Йорку. Ред.].
27 ноября американский сенатор Чарлз Самнер (из Массачусетса), тот самый, которому во время канзасской аферы один южанин нанес оскорбление палочными ударами, сделал на многолюдном собрании в нью-йоркском институте Купера[261] блестящий доклад о происхождении и скрытых пружинах рабовладельческого мятежа. После его речи собрание приняло следующее решение:
«Выдвинутая генералом Фримонтом доктрина относительно освобождения рабов, принадлежащих мятежникам, а также последующие заявления генерала Бёрнсайда, сенатора Уилсона, Джорджа Банкрофта» (знаменитого историка), «полковника Кокрена и Саймона Камерона, считающих причиной мятежа возможное уничтожение рабства, выражают моральную, политическую и военную необходимость. Собрание считает, что общественное мнение Севера в настоящий момент отнесется с полным сочувствием ко всякому практическому плану, который может быть предложен в целях искоренения этого национального зла, и будет рассматривать такой результат как единственно последовательное завершение этой борьбы между цивилизацией и варварством».
«New-York Tribune» по поводу речи Самнера замечает, в частности:
«Намек г-на Самнера на предстоящие в конгрессе дебаты по вопросу о рабстве пробуждает надежду, что конгресс поймет, наконец, в чем действительно состоит слабость Юга и сила Севера, и прибегнет к той решительной мере, с помощью которой только и можно быстро и окончательно подавить мятеж».
В одном частном письме из Мексики, между прочим, говорится:
«Английский посланник разыгрывает роль горячего друга правительства президента Хуареса… Лица, хорошо знакомые с испанскими интригами, уверяют, что генерал Маркес получил из Испании поручение вновь собрать распыленные силы клерикальной партии, состоящие как из мексиканских, так и из испанских элементов. Эта партия должна затем использовать ближайший удобный повод, чтобы испросить короля для мексиканского трона у ее католического величества [Изабеллы II. Ред.]. Указывают, что на этот пост уже прочат дядю королевы. Поскольку он стар, то в силу естественного хода событий он скоро сойдет со сцены, а так как всяких определенных соглашений о назначении его преемника постараются избежать, то, следовательно, Мексика снова отойдет к Испании — таким образом в Мексике победит та же политика, что и на Гаити».
К. МАРКС
ПРОЦЕСС О КЛЕВЕТЕ
Лондон, 19 декабря
Древние египтяне, как известно, довели до высокой степени разделение труда, поскольку это относится к обществу в целом, а не к отдельной мастерской. Почти каждая часть тела подлежала у них ведению особого врача, практика которого, согласно закону, ограничивалась только данной определенной областью. Воровство являлось видом особого ремесла с официально признанным лицом во главе. Однако каким жалким выглядит древнеегипетское разделение труда по сравнению с современным английским! Странный характер отдельных видов ремесла в Лондоне поражает нас не менее, чем их иерархическая организация.
Одним из таких курьезных видов ремесла является шпионаж. Он подразделяется прежде всего на две больших отрасли— гражданский шпионаж и политический шпионаж. Последний в данном случае мы целиком оставляем в стороне. Гражданский же шпионаж, в свою очередь, делится на два больших подотдела — официальный и частный шпионаж.
Официальным шпионажем занимаются, с одной стороны, detectives (сыщики), которые оплачиваются либо государством, либо городскими властями, и, с другой стороны, — common informers (простые осведомители), которые шпионят на свой собственный страх и риск и оплачиваются полицией jobwork (сдельно).
Частный шпионаж распадается на многообразные подразделения, которые, однако, можно в общем свести к двум главным разновидностям. Одна разновидность охватывает некоммерческие частные отношения, другая — коммерческие. Что касается первой разновидности, в которой чрезвычайно большую роль играет выслеживание супружеской неверности, то здесь общеевропейскую известность стяжал себе институт г-на Филда. О функциях коммерческого шпионажа можно получить более близкое представление по следующему инциденту.
Во вторник на этой неделе Court of Exchequer рассматривал дело о клевете, в котором в качестве обвиняемого выступал местный еженедельник «Lloyd’s Weekly News»[262], а в качестве обвинителя — фирма Стабс и К°. Дело в том, что Стабс и K° издают еженедельную газету под названием «Stubbs’ Gazette», орган возглавляемого Стабсом «Общества по охране торговли». Газета эта рассылается частным образом подписчикам, уплачивающим 3 гинеи за год, но, в отличие от прочих газет, не продается отдельными номерами в лавках stationers [книготорговцев. Ред.], на улице, на железных дорогах и т. д. В сущности, она представляет собой проскрипционный лист на несостоятельных должников, к какому бы сословию они ни принадлежали. Возглавляемое Стабсом «Общество по охране торговли» выслеживает неплатежеспособных частных лиц, а «Газета Стабса» регистрирует их фамилии черным по белому. Число подписчиков достигает двадцати тысяч.
И вот «Еженедельник Ллойда» опубликовал статью, где между прочим говорилось: «Долг каждого честного человека — положить конец этой постыдной системе шпионажа». Стабс потребовал судебного возмездия за эту клевету.
После того как адвокат истца, доктор Ши, излил поток своего ирландского красноречия, истцу Стабсу пришлось выдержать cross examination (это, действительно, перекрестный огонь, которому подвергаются свидетели во время допроса) со стороны доктора Баллантайна, адвоката «Еженедельника Ллойда». Состоялся следующий юмористический диалог.
Баллантайн: Требуете ли вы от ваших подписчиков определенной информации?
Стабс: Я прошу подписчиков сообщать мне имена лиц, которых они считают обманщиками. Затем мы расследуем эти дела. Сам я расследованиями не занимаюсь. У меня имеются агенты в Лондоне и в других крупных городах. В Лондоне я содержу девять или десять агентов, получающих годовое жалованье.
Баллантайн: Сколько получают эти джентльмены за добывание информации?
Стабс: От 150 до 200 фунтов стерлингов.
Баллантайн: И, кроме того, новый костюм? Ну, а что же происходит, если одному из этих столь хорошо оплачиваемых джентльменов удается поймать обманщика? — Мы публикуем его имя.
Баллантайн: Лишь в том случае, если это закоренелый обманщик? — Да. — Ну, а если он обманщик только наполовину? — Тогда мы заносим его в наш реестр. — До того времени, пока он не проявит себя полностью, после чего вы публикуете его имя? — Да. — Вы публикуете автографы обманщиков? — Да. — И в интересах торговли вы еще более повышаете за это сумму издержек. Вы публикуете фотографии обманщиков? — Да. — Вы не содержите тайного полицейского бюро? Вы не состоите в связи с г-ном Филдом? — Я рад, что могу сказать:
