В случае продажи с целью купли имеют в виду приобретение потребительной стоимости; в случае же купли с целью продажи — приобретение меновой стоимости.
В формуле Т — Д — Т оба крайних члена, выражаясь экономически, тождественны. Они оба — товары; они, кроме того, имеют количественно одну и ту же стоимость, так как вся теория стоимости предполагает, что обычно обмениваются только эквиваленты. В то же самое время эти два крайних члена Т — Т суть потребительные стоимости, различные по качеству, которые именно потому и обмениваются. В процессе Д — Т — Д вся операция на первый взгляд кажется лишенной смысла. Обменивать 100 ф. ст. на 100 ф. ст., к тому же еще окольным путем, кажется абсурдом. Одна денежная сумма может отличаться от другой денежной суммы только своей величиной. Поэтому Д — Т — Д может иметь какой-нибудь смысл только при количественном различии своих крайних членов. Из обращения должно быть извлечено больше денег, чем было в него брошено. Хлопок, купленный за 1000 ф. ст., продан за 1100 ф. ст. = 1000 ф. ст. + 100 фунтов стерлингов; формула, изображающая этот процесс, превращается таким образом в Д — Т — Д’, в которой Д’ == Д + Д прибавочной стоимостью [Во всех тех случаях, когда слово «стоимость» здесь употреблено без определения, оно всегда означает меновую стоимость.]. Первоначально авансированная стоимость не только сохраняется, но и присоединяет к себе некоторое приращение, она порождает стоимость, и этот именно процесс превращает деньги в капитал.
В формуле обращения Т — Д — Т крайние члены, конечно, также могут отличаться по стоимости, но это обстоятельство здесь совершенно не имеет значения; формула не лишается смысла, если оба крайних члена эквивалентны. Наоборот, их эквивалентность составляет условие ее нормального характера.
Повторение Т — Д — Т ограничено обстоятельствами, лежащими вне самого процесса обмена: требованиями потребления. Но в Д — Т — Д начало и конец тождественны по качеству, и именно в силу этого факта движение это есть или может быть постоянным. Нет сомнения, что Д + Д; но это все еще ограниченная сумма денег. Если вы ее израсходуете, она перестает быть капиталом; если вы извлекаете ее из обращения, она застывает в виде сокровища. Раз мы допустили, что в процессе заложен стимул к тому, чтобы стоимость порождала стоимость, то этот стимул существует для Д в такой же мере, в какой он существовал для Д. Движение капитала становится постоянным и бесконечным, потому что при окончании каждой отдельной сделки цель достигнута не более, чем раньше. Выполнение этого бесконечного процесса превращает владельца денег в капиталиста.
На первый взгляд кажется, что формула Д — Т — Д применима только к торговому капиталу. Но и промышленный капитал также представляет собой деньги, которые были обменены на товары и снова обменены на большую сумму денег. Конечно, в данном случае между куплей и продажей имеет место ряд промежуточных операций, происходящих вне сферы обращения; но они ничего не изменяют в характере процесса. С другой стороны, тот же самый процесс в его наиболее сокращенной форме мы видим в ссудном капитале. Здесь формула сводится к Д — Д’, к стоимости, которая, так сказать, больше себя самой.
Но откуда берется это приращение Д, эта прибавочная стоимость? Наши предыдущие исследования природы товара, стоимости, денег и самого обращения не только не объясняют этого, но, по-видимому, даже исключают всякую форму обращения, которая в результате приводит к такой вещи, как прибавочная стоимость. Вся разница между обращением товаров (Т — Д — Т) и обращением денег как капитала (Д — Т — Д) состоит как будто только в обратной последовательности процесса; но как же это изменение последовательности может дать такой удивительный результат?
Более того: эта обратная последовательность существует только для одного из трех участников процесса. Как капиталист, я покупаю товар у А и перепродаю его В. А и В выступают в качестве простых покупателей и продавцов товаров. Я сам при покупке у А выступаю только как владелец денег, а при продаже В — как владелец товара; но ни в одной из этих сделок я не выступаю как капиталист, как представитель чего-то большего, чем деньги или товар. Для А сделка началась продажей, для В она началась покупкой. И если с моей точки зрения здесь есть обратная последовательность формулы Т — Д — Т, то с их точки зрения этого нет. Кроме того, ничто не может помешать А продать свой товар В без моего посредничества, и в таком случае неоткуда взяться какой-нибудь прибавочной стоимости.
Предположим, что А и В покупают непосредственно друг у друга то, что им необходимо. Поскольку речь идет о потребительной стоимости, они оба могут быть в выигрыше. Возможно, что А в состоянии произвести своего особого товара больше, чем мог бы произвести его за то же самое время В, и vice versa [наоборот. Ред.]; в этом случае они оба будут в выигрыше. Иначе обстоит дело с меновой стоимостью. В этом последнем случае обмениваются равные количества стоимости независимо от того, служат деньги посредником или нет.
С абстрактной точки зрения, то есть исключая все обстоятельства, не вытекающие из имманентных законов простого товарного обращения, в этом простом обращении, кроме замены одной потребительной стоимости другой, происходит только смена форм товара. Та же самая меновая стоимость, то же самое количество общественного труда, воплощенного в предмете, остается в руках товаровладельца, будет ли это в виде данного товара, в виде ли денег, за которые он продан, или в виде другого товара, купленного за эти деньги. Эта смена форм сама по себе столь же мало означает изменение величины стоимости, как обмен билета в 5 ф. ст. на 5 соверенов. Поскольку здесь происходит только смена форм меновой стоимости, здесь должен происходить обмен эквивалентов, — по крайней мере, если процесс совершается в чистом виде и при нормальных условиях. Товары могут быть проданы по ценам, которые выше или ниже их стоимости, но, если это имеет место, это представляет собой нарушение закона товарного обмена. Следовательно, в своей чистой и нормальной форме товарный обмен не есть средство создания прибавочной стоимости. Отсюда и происходит ошибка всех экономистов, которые пытаются вывести прибавочную стоимость из товарного обмена, как, например, Кондильяк.
Но предположим, что процесс совершается не при нормальных условиях и что обмениваются не эквиваленты. Пусть каждый продавец продает, например, свой товар на 10 % выше его стоимости. Caeteris paribus [При прочих равных условиях. Ред.] теперь каждый из них теряет как покупатель то, что он выиграл как продавец. Получится то же самое, как если бы стоимость денег упала на 10 %. Обратное, но с тем же результатом, произойдет, если все покупатели будут покупать свои товары на 10 % ниже их стоимости. Мы ни на йоту не приблизимся к решению, предполагая, что каждый товаровладелец в качестве производителя продает товары выше их стоимости и в качестве потребителя покупает их выше их стоимости.
Последовательные защитники той иллюзии, что прибавочная стоимость возникает из номинальной надбавки к цене товаров, всегда предполагают существование класса, который покупает, никогда не продавая, который потребляет, не производя. На данной ступени нашего исследования мы еще не знаем такого класса. Но допустим, что он существует. Откуда этот класс берет деньги, чтобы покупать? Очевидно, от товаропроизводителей, — все равно, в силу ли права или насилия, — без обмена. Продавать такому классу товары выше их стоимости — значит только получить обратно часть тех денег, которые даны были совершенно безвозмездно. Так, например, города Малой Азии, платя дань римлянам, получали обратно часть этих денег, надувая римлян в торговле; но в конце концов все же эти города оставались в накладе. Таким образом, это не метод создания прибавочной стоимости.
Предположим случай надувательства. А продает В вино стоимостью в 40 ф. ст. за рожь стоимостью в 50 фунтов стерлингов. А выгадал 10 ф. ст., а В потерял 10 ф. ст., но вместе у них по-прежнему только 90 фунтов стерлингов. Стоимость перемещена, но не создана. Весь класс капиталистов данной страны не может увеличить свое общее богатство путем взаимного надувательства.
Следовательно: если обмениваются эквиваленты, то не возникает прибавочной стоимости, если же обмениваются неэквиваленты, то точно так же не возникает прибавочной стоимости. Обращение товаров не создает новой стоимости. Поэтому здесь оставлены вне рассмотрения две самые старые и наиболее широко известные формы капитала: торговый капитали капитал, приносящий проценты. Чтобы объяснить получение прибавочной стоимости этими двумя формами капитала иначе, чем путем простого надувательства, требуется ряд промежуточных звеньев, которые еще отсутствуют на данной ступени исследования. В дальнейшем мы увидим, что обе они — только производные формы, а также установим, почему они появляются в истории гораздо раньше современного капитала.
Прибавочная стоимость не может, таким образом, возникнуть из обращения товаров. Но может ли она возникнуть вне обращения? Вне обращения товаровладелец есть просто производитель товара, стоимость которого определяется количеством содержащегося в нем труда, измеряемого согласно определенным общественным законам. Эта стоимость выражена в счетных деньгах, предположим, в цене, составляющей 10 фунтов стерлингов. Но эта цена в 10 ф. ст. не есть в то же самое время цена в 11 фунтов стерлингов; труд, содержащийся в товаре, создаст стоимость, но не стоимость, которая порождает новую стоимость; он может прибавить новую стоимость к существующей стоимости, но лишь путем прибавления нового труда. Но как в таком случае может товаровладелец, вне сферы обращения, не приходя в соприкосновение с другими товаровладельцами, произвести прибавочную стоимость или, другими словами, превратить товары или деньги в капитал?
«Итак, капитал не может возникнуть из обращения и так же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении. Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, т. е. исходной точкой должен послужить обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения и в то
